Готов погибнуть только за тебя. Мчусь к тебе, а ветер вновь запоёт, Повторит за ним земля да назовёт Имя нежное любимой и что я Для тебя живу, я — твой, а ты — моя. Куда идти, и кто тебя упрятал, Злой человек иль чародей какой? И даже если чёрт унёс крылатый, Я отыщу его, убью твёрдой рукой. Мчусь к тебе, а ветер вновь запоёт, Повторит за ним земля да назовёт Имя нежное любимой и что я Для тебя живу, я — твой, а ты — моя. Данило пел... Собравшиеся рядом гусары из разных отрядов слушали его душевную песню,... прекрасную мелодию гитары, на которой играл. Каждый думал о своём, вспоминая и войну, и любовь... Ещё на балу в Вильно, по случаю победы, они все познакомились, разговорившись, радуясь вместе и делясь впечатлениями. Теперь же, прежде чем вернуться в Петербург, были приглашены остановиться как раз в лесничем доме Данилы, чтобы вспомнить русскую баню и вновь отпраздновать окончание великой и очень важной войны... -Ну вот тебе на, - вернулся с некоторыми из гусар из бани Серж и всплеснул руками, когда Данило только закончил петь. -Господа? Мы пропустили новую песню? - удивился один из вошедших в дом гусар, и друг рядом засмеялся: -Да слышали уже сто раз сие выступление, просто снова для души спел! -Ах, любовь, - обняв Данилу за плечи, сел подле Валерий. - Вот зачем же ты полюбил? Не предупреждали разве тебя? -Да, Данил? - удивился в шутку Серж. - И службу теперь оставишь раньше времени. Рано... Рано... Вот я так до старости не женюсь ни за что! -Брешешь, - засмеялся один из гусар. - Увидишь какую красавицу неземную и туда же. -Она может уже замужем! - предположил другой, и Данило с тревогой взглянул: -Кто? -Софья твоя, - пояснил он. -Не может быть. Не пошла бы она, - улыбнулся Данило, вспоминая вновь чудесное время вместе с возлюбленной. -Поди,... отец её скрывает твои письма, а её послания не отправляет, - догадывался Серж, а гусар подле кивнул: -Ну и попадёт же тому папеньке от твёрдой руки нашего героя! -Я в последнем письме всё равно написал, что, как приеду, заберу её. Так что, - поднялся он, поправив свой расстёгнутый мундир. - Пора в баньку и мне, побреюсь, - провёл он игриво по усам. - А по утру... в путь, спасать свою невесту! -Я бы так не радовался пока, - задумчиво глядя на свои руки, молвил один из гусар, отдыхающий в углу у печи. - Все они верны любви однажды, а выгодный брак дороже... А мы... В дуэлях суждены за них драться,... убивать,... а потом быть осуждёнными... -Такая судьба постигла моего отца, мечтающего до сих пор о той госпоже, но моя Софья совсем иная, - оглянулся у порога Данило и поспешил уйти в баню. Он следовал своему плану. Он вспоминал любимую, любовь их. Он молил время мчаться быстрее, чтобы настало утро, а там... Там гнать коня вновь, но уже не на встречу с возможной смертью, а — с любовью, с судьбою, которую бы только и прожил, если бы пришлось родиться вновь и вновь... Время словно слышало его. Уснув вскоре после распития с друзьями водки и плотного ужина, Данило вздрогнул как раз во время, когда красные дорожки рассвета появились на ясном небосводе. Увидев их через окно, он вскочил, скорее застёгивая одежду и улыбаясь спящим вокруг товарищам. Он знал, что с ними будет всё чудесно... Они знали, куда утром уедет он... Теперь дорога звала Данилу скорее пришпорить коня... Глава 41 Мчусь к тебе, а ветер вновь запоёт, Повторит за ним земля да назовёт Имя нежное любимой и что я Для тебя живу, я — твой, а ты — моя. Данило гнал коня быстрее и быстрее, напевал свою песню, радовался, что вот-вот и сможет увидеть любимую. Надежда, что удастся заключить её в свои крепкие объятия, грела до самого Петербурга, до самих ворот дома Львовых, где и должна была находиться Софья. Привязав коня к закрытым воротам, Данило припал к ним и смотрел то на заснеженный безлюдный сад, то на окно спальни возлюбленной, откуда струился тёплый свет. Вокруг дома, казалось, не было никого, пока незаметно подошедший со стороны сада пожилой охранник не встал перед его глазами: -Какими судьбами, сударь? -Милый человек, - улыбнулся счастливый Данило. - Отвори. Вести есть у меня для господ. -Кто таков? - с удивлением смотрел охранник, сняв с плеча ружьё, будто был готов его применить в любую секунду, что поразило Данилу: -С ума-то не стоит сходить... Не видно что ли, гусар я? С войны вернулся! Вас же защищал! За вас же жизнь был готов отдать! -Ну, ты причитай, причитай, - кивнул охранник. - Вовремя явился. А отсюда проваливай подобру-поздорову. -Вот и благодарность? - смотрел с ещё большим удивлением Данило, но ствол ружья появился перед его глазами: -Отсюда проваливай. А коль какие вопросы и вести есть, на балу у Тутолминых расскажешь. Бал-маскарад будет там уже завтра. Софья Семёновна одета будет в костюм маркитантки. А теперь... проваливай! Пока Данило пытался как-то уговорить охранника всё же пропустить, их в окно заметила Анна и тут же вбежала рассказать в комнату Софьи. Незамедлительно та вскочила с постели, на которой читала книгу, и, догадавшись, что у ворот стоит вернувшийся любимый, схватила плащ и шляпку, которые будто того ждали... Она скорее одевалась, а в глазах сияло неимоверного размера счастье: -Я свободна! Наконец-то! Он меня заберёт! Анечка! Скорее! Помоги! -Да разве выпустят? - сомневалась та, но помогала сестре скорее одеться и выбраться из спальни в коридор, где пока было одиноко. Подозрительная тишина царила вокруг, но сёстры крались вниз. И чем ближе были к выходу из дома, тем больше росла вера, что всё получится... -А теперь ушли обратно, - неожиданно прозвучал голос отца за их спинами. -Умоляю! Воздухом подышать! - пала перед ним на колени Софья, сложив руки в мольбе, но тот засмеялся. Смех его резко прекратился, очень быстро, а в глазах появился гнев: -Ты что удумала, негодная? Я говорил, Протасовым не достанешься. Глаз да глаз за вами обоими! Никуда не выйдете! Ты, - ткнул он на Софью. - Восьмого числа января уже будешь обвенчана с Тутолминым, как мы с ним всё и справили, дабы поскорее. А ты, - перевёл он гнев на Анну. - Следом за сестрой выйдешь замуж! -За кого? - сглотнула в страхе та, и отец выпрямился: -За кого укажу! И попробуйте только быть непокорными! -Что случилось? - появилась на ступенях мать, только выбежавшая на шум из своей спальни. -А то, матушка, что дочери слишком похожи на Вас по-молодости! - выкрикнул её супруг и взмахнул рукой над лицами дочерей. - Ушли обратно по комнатам и чтоб я вас обеих до завтра не видел! Запереть их по своим покоям! Не выпускать! Следить! Он кричал, а слуги бегали, выполняя его приказ. Они уводили испуганных сестёр по комнатам и строгими взглядами одаривали, давая понять, что полностью поддерживают хозяина дома...