— Опять шарада? — Спроси у своего друга, он расшифрует, — психую я. — Яр говорит, что ты его обманула и обвинила в каком-то лютом дерьме. — Ах, вот как? Я одна грешница, а все вокруг святые? Ну, супер! — То есть, ты хочешь сказать, что это не так? — тушуюсь, отвожу глаза, не в силах озвучить правду. — Не так. Точнее, не совсем так, Рафаэль. — Вам надо поговорить. — Мы уже, — буркнула я и снова скуксилась, вспоминая, как мне было плохо и безысходно, когда Басов оставил меня одну под лестницей. — Тогда может... — Что? — Может, ты дашь мне зелёный свет? — Раф! — Я должен был попытаться! — поднимает руки вверх в защитном жесте парень, а потом вдруг добавляет, резко меняя тему разговора: — Кстати. У меня днюха сегодня. — Поздравляю тебя. Расти большой, не будь лапшой. — Ха-ха. — Прости, — украдкой вытираю слёзы салфеткой и всё-таки поднимаю на парня несчастный взгляд, — можно реабилитироваться и ещё раз перепоздравить? — Можно, — одними губами улыбается Рафаэль и долго, въедливо смотрит на меня так, как никогда раньше этого не делал. Будто первый раз по-настоящему видит меня. Но только я начинаю говорить, как он перебивает и поднимает руку, останавливая поток моего сознания. — Не сейчас. Позже. Я пришлю за тобой такси в полночь. — Что? — Я отмечаю своё совершеннолетие сегодня в ночном клубе «Панорама» и приглашаю тебя на праздник. Там и реабилитируешься. — Ты спятил? — охаю я. — Нет. — Меня же мама... — Что? Не отпустит? — Нет! — А ты попробуй не отпрашиваться, Вероника, и сразу жизнь заиграет яркими красками, - и заговорщически подмигивает. — Спасибо за приглашение, но я... — Но ты подумай. Карета будет ждать под окнами четверть часа, потом превратится в тыкву. А после, посеяв в моей душе миллионы ростков сомнений, просто встал и ушёл, кинув на прощание разрывную гранату мне прямо в душу: — Я буду тебя ждать. И он тоже... Вероника Остаток дня я слоняюсь по гимназии, будто бы с трудом рассекая густой сироп. Видимость на нуле, мысли сбились в кучу — не разобрать ничего. И я сама в раздрае. Всё перебираю в голове то, что сказал мне Аммо и никак не могу понять, куда же меня разрывает — вправо или влево? Зачем он вообще ко мне подошёл? Зачем пригласил туда, куда я заведомо никогда не пойду? Зачем уверил в том, что меня будет ждать Ярослав, если это сущая неправда? Что опять за жёсткие игры? Или их и в помине нет, а мне так просто кажется, потому что дорогая и горячо любимая мама законсервировала в моей голове только ей нужные мысли, а те, что были, промыла так, как ей это выгодно, а теперь радуется, что всех переиграла? Что, если она держит нас всех под колпаком? Я на коротком поводке, так как мне всю жизнь твердили о том, что я ничем не примечательная серая мышь. А Ярик, потому что выбирает своё будущее, не чувствуя от меня никакой отдачи. Вот и всё. Партия. Или нет и мне просто до зубовного скрежета хочется так думать, а потом снова впасть в зависимость от шоколадных глаз Басова и бесконечно тонуть в их тёплой глубине? Сумасшествие! После уроков домой бреду не разбирая дороги. Меня должен был встретить Семён, но мы оба наврали своим матерям, что это случилось. Причина? Просто и незамысловата — меня тошнит от этого парня. Его от меня, очевидно, тоже. И я снова, и снова варюсь в собственном котле из сомнений, страхов и потаённых желаний, которые рвут моё влюблённое сердце на куски. Из дум меня вырывает неожиданно громкий рёв мотоциклов. Они несколькими чёрными, блестящими в осеннем солнце пулями пронеслись мимо и встали на светофоре в нескольких десятках метрах от меня. А я будто бы со скалы упала. Не вдохнуть, не выдохнуть, по вискам отбойным молотком шарашит адреналин. Это он? Или нет? Повернул голову в тонированном шлеме и будто бы прожёг взглядом насквозь, начиная пригазовывать на месте, пока из-под заднего колеса не повалил сизый дым. Красный — жёлтый — зелёный — с визгом по газам и вдаль, пока я ошарашенно глядела ему вслед и пыталась усмирить спятивших бабочек внутри живота. А может это и не Ярослав? С чего я вообще взяла? Бред... А если да, то что он хотел сказать мне? Слепо шагнула дальше раз, другой и тут же полетела вперёд, в последний момент успевая выставить впереди себя руки. — Вот чёрт! — отряхнулась и, пошатываясь, встала, с сожалением смотря на прилично отклеившуюся подошву своих потёртых ботинок. Споткнулась о выступивший камень брусчатой мостовой и вот итог — носок совсем испорчен, и искусственная кожа содрана в хлам. Мама будет недовольна. Хотя, эта пара и так была уже перештопана вдоль и поперёк. Давно было пора купить что-то новое... И тут же фыркнула, покачала головой и пробубнила себе под нос: — Ночной клуб! Да у меня даже обуви подходящей нет, чтобы сунуться туда... Но фантазии, как я иду на день рождения Рафаэля, всё-таки буйным цветом расцветали в моей голове. Да, я никогда не решусь на подобную вольность и глупость, но помечтать-то могу? Могу! Я бы надела серебристый топ, который я в прошлом году перешила из старого маминого платья и короткие шорты с завышенной талией, которые точно так же вышли после того, как мать выбросила в мусорное ведро порванную юбку из чёрной джинсы, а я её стащила на собственные нужды. Образ тут же заискрил в моей голове. М-м-м...классно! Сюда бы ещё колготки в крупную клетку и мамины ботильоны на высоком каблуке. У нас с ней один размер, так что... Ох, о чём я вообще думаю, глупая гусыня? Снова чертыхнулась и припустила быстрее к дому, обещая себе, что более не допущу этих позорных мыслей о ночных клубах и Ярославе, которому я не нужна. И почти справилась с поставленной задачей, хотя тот самый топ и шорты всё-таки достала из глубины собственного шкафа. Приложила к себе, повздыхала обречённо и снова спрятала, понимая, что никогда не решусь их надеть. Никогда... Ещё я достала тот самый телефон и украдкой сунула его на зарядку, чтобы всё-таки войти в сеть и написать Рафаэлю сообщение с просьбой не тратить ресурсы на бесполезный вызов такси. Я пас! А после уж и родительница с работы пришла. Мы все уселись за стол ужинать, и там-то я завела разговор о насущном. — Мам, мои ботинки опять прохудились. На этот раз подошва оторвалась на правом. — Завтра сдадим в ремонт. Заклеят. — Там и кожа подралась до мяса. — Вера! — рявкнула мать, и я даже на стуле подскочила, не ожидая такой реакции.