Удивительное заключалось в том, как ее биполярность проявилась в данном случае. Раньше такого не было. Прошлой ночью всплеск бреда был беспрецедентным за всю ее историю. Клинт был вполне уверен, что курс лития, который он прописал для нее, работает. Последние полгода Китти была спокойной, как правило, жизнерадостной — без существенных взлетов и падений. И она приняла решение свидетельствовать в обвинении по делу братьев Гринеров, что было не только мужественным, но и имело мощный потенциал для продвижения её собственного дела. Были все основания полагать, что она может быть условно-досрочно освобождена после суда над братьями. В эту среду они начали обсуждать, что Китти в первую очередь должна сделать после досрочного освобождения в реабилитационном центре, чтобы быстрее вернуться к своим детям. Все так хорошо начиналось и выглядело многообещающим. Лэмпли, должно быть, прочитала озабоченность на его лице. — С ней все будет в порядке, Док. Это было разовое явление, вот что я думаю. Полнолуние, наверное. Всегда происходят разные нелепости, знаете ли. Коренастый ветеран была прагматичной, но добросовестной, именно это вы и хотели видеть в тюремном офицере. Дополняло все это и то, что Ван Лэмпли была конкурентоспособным армрестлером, имевшим не абы какое признание. Под серыми рукавами её униформы резко выделялись бицепсы. — О, да, — сказал Клинт, вспоминая об аварии на шоссе, о которой говорила Лила. Пару раз он присутствовал на дне рождения Ван; она жила на другой стороне горы. — Должно быть, тебе пришлось проделать долгий путь. Лила рассказала мне о перевернутом грузовике. Пришлось вызывать бульдозер, чтобы расчистить завалы, сказала она. — Хм, — сказала Ван. — Я не видела. Должно быть, все расчистили перед моим проездом. Я говорю об Уэст и Рикман. Джоди Уэст и Клэр Рикман были простыми фельдшерами. Как и Клинт, они работали с девяти до пяти. — Они так и не появились. Так что у нас никого нет из медиков. Коутс очень зла. Сказала, что собирается… — Ты ничего не видела на Маунтин? — Разве Лила не говорила, что это произошло на Маунтин-Рест-Роуд? Клинт был уверен — во всяком случае, практически уверен, — она именно это говорила. Ван покачала головой. — Не в первой. — Она усмехнулась, показывая полный набор желтеющих зубов. — Прошлой осенью на той дороге перевернулся грузовик. Это была просто катастрофа. Он был из Пет-Смарта, вы знаете, о чем я говорю? Наполнитель для кошачьего туалета и собачий корм по всей дороге. 5 Трейлер, принадлежащий покойному Трумэну Мейвейзеру, выглядел не очень хорошо в последний раз, когда Терри Кумбс был здесь (чтобы затушить огонь домашних скандалов с одной из многочисленных «сестер» Трумэна, которые спустя некоторое время покинули эту резиденцию), но сегодня утром он выглядел как чаепитие в аду. Мейвейзер разлегся под столом, некоторая часть его мозга покоилась на его голой груди. Мебель (в основном купленная на придорожных распродажах, Все по доллару, или Главе 11,[62] догадался Терри) была разбросана повсюду. Телевизор валялся вверх тормашками в проржавевшей душевой кабине. В раковине тостер завел дружбу с кедом фирмы Конверс, залатанном изоляционной лентой. Кровь разбрызгалась по стенам. Дополнением всего этого было тело, с головой, торчащей из боковой стены трейлера, и трещиной сантехника,[63] открывавшейся над низким поясом его джинсов. В бумажнике на полу трейлера находилось удостоверение на имя мистера Джейкоба Пайла, Литтл Рок, штат Арканзас. Сколько сил потребовалось, чтобы пробить головой мужчины такую стену? Терри удивился. Стены трейлера были тонкими, но все же. Он должным образом все сфотографировал, а затем провел панорамную видеосъемку на один из департаментских айпадов. Он простоял в дверях достаточно долго, чтобы отправить фото- видеоотчет Линни Марс на базу. Линни распечатала набор фотографий для Лилы и завела две папки, одну электронную и одну бумажную. Терри написал Лиле короткое сообщение. Знаю, что ты устала, но тебе лучше сюда приехать. Откуда-то издалека возник приближающийся слабый, но легко узнаваемый звук единственного, полностью оборудованного, реанимобиля больницы Святой Терезы — не громкое ВУП-ВУП-ВУП, а какое-то вычурное ВИНК-ВИНК-ВИНК. Роджер Элуэй натягивал желтую ленту МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ, НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ с сигаретой, свисающей из угла рта. Терри сказал ему со ступенек трейлера: — Если Лила узнает, что ты курил на месте преступления, она тебя в клочья порвет. Роджер вынул сигарету изо рта, осмотрел ее, как будто никогда раньше не видел, потушил о подошву обуви и засунул в карман рубашки. — Кстати, а где Лила? Помощник окружного прокурора уже в пути, он будет ее ждать. Реанимобиль подъехал, двери распахнулись, и Дик Бартлетт и Энди Эмерсон, два врача неотложки, с которыми Терри раньше уже сталкивался, быстро выбрались, заранее надев перчатки. Один из них держал носилки, а другой нес портативный медицинский чемоданчик, который они называли Мешок Первой Помощи. Терри хмыкнул: — Только Ассистенты Утиной Задницы, да? Двое мертвых и это не говоря о голове того парня. Роджер пожал плечами. Бартлетт и Эмерсон, между тем, после первоначальной суеты, остановились рядом с трейлером там, где голова торчала из стены. Эмерсон сказал: — Я не думаю, что джентльмен нуждается в наших услугах. Бартлетт указал перстом в резиновой перчатке на то место, где выступала шея. — Думаю, у него на шее татуировка мистера Хэнки. — Какашки из Саут Парка? Серьезно? — Эмерсон подошел поближе. — О, да. Так и есть. — Хоуди-хо! — Пропел Бартлетт. — Привет, — сказал Терри. — Отлично, ребята. Когда-нибудь вы должны выложить вашу повседневную работу на Ю-Тьюб. Прямо там, внутри, у нас еще один труп, а в нашей полицейской машине находится женщина, которой вы можете помочь. Роджер сказал: — Ты уверен, что хочешь ее разбудить? — Он просунул голову в полицейский автомобиль номер четыре. Дряблые грязные волосы прилипли к заднему окну. — Подруга дала сбой. Христос знает, под чем она была. Бартлетт и Эмерсон пересекли дорожку по направлению к полицейской машине, и Бартлетт постучал в окно. — Мэм? Мисс? — Ничего. Он постучал сильнее. — Давай, просыпайся. — Все равно ничего. Он попробовал дверь, и оглянулся назад на Терри и Роджера, когда та не поддалась. — Мне нужно, чтобы ты её открыл. — О, — сказал Роджер. — Правда? Он нажал на кнопку отпирания на брелоке. Дик Бартлетт открыл заднюю дверь, и Тиффани Джонс вывалилась, как куча грязного белья. Бартлетт схватил ее как раз вовремя, чтобы удержать верхнюю половину ее тела от удара о заросший травой гравий. Эмерсон подскочил, чтобы помочь. Роджер остался на месте, глядя с раздражением. — Если она убьется, выпав из нашей машины, Лила будет злой, как медведь. Она ведь только… — А где ее лицо? — Спросил Эмерсон. Его голос был шокированным. — Где ее чертово лицо? Это заставило Терри зашевелиться. Он двинулся к полицейской машине, где два врача скорой мягко положили Тиффани на землю. Терри запустил руку в свисающие волосы — зачем, он не понял — но в спешке отпустил, когда что-то жирное проскрипело между пальцами. Он вытер руку о рубашку. Ее волосы были перемешаны с какими-то белыми извивающимися штуковинами. Ее лицо было также покрыто ими, его черты теперь едва просматривались, как будто он смотрел через вуаль на шляпе какой-то пожилой дамы, в которых они все еще ходили в церковь здесь, в Благодарю-Тебя-Иисус стране. — Что это? — Терри все еще протирал руку. Штуковина была неприятной на ощупь, скользкой, вызывающей мурашки. — Паутина? Роджер смотрел через плечо, глядя со смесью восхищения и отвращения. — Она выходит из ее носа, Тер! И ее глаз! Какого хрена? Доктор Бартлетт снял частичку липкого вещества с челюсти Тиффани, рассмотрел, и вытер её о собственную рубашку, но прежде чем он это сделал, Терри увидел, что оно, казалось, плавится, как только было снято с ее лица. Он посмотрел на свою руку. Кожа была сухой и чистой. И на рубашке тоже ничего не было, хотя все произошло минуту назад. Пальцы Эмерсона были на горле Тиффани. — Пульс есть. Хороший и стабильный. И она прекрасно дышит. Я вижу, как эта хрень поднимается и затем всасывается. Давайте воспользуемся тонометром. Бартлетт вытащил оранжевый тонометр из Мешка Первой Помощи, поколебался, а затем залез в сумку, в пакет с одноразовыми перчатками. Он дал одну пару Эмерсону, а другую взял для себя. Терри наблюдал, не желая второй раз прикасаться к волокнам паутины на коже Тиффани. Что, если они были ядовитыми? Цифры кровяного давления, которые назвал Эмерсон, были нормальными. Врачи скорой ходили туда-сюда рассуждая о том, стоит ли очистить ей глаза и проверить ее зрачки, и, хотя они тогда этого не знали, приняли лучшее решение в своей жизни, когда решили этого не делать. Пока они разговаривали, Терри увидел что-то, что ему не понравилось: рот Тиффани, инкрустированный паутиной, медленно открывался и закрывался, как будто она жевала воздух. Ее язык стал белым. Волокна поднимались из него, колеблясь, как планктон. Бартлетт поднялся. — Мы должны отвезти ее в больницу Святой Терезы, если только у вас не возникнет с этим проблем. Скажите, что вы об этом думаете, потому что она кажется вполне стабильной… — он посмотрел на Эмерсона, тот кивнул. — Посмотри на ее глаза, — сказал Роджер. — Все белое. Держите меня семеро. — Давай, отдадим, — сказал Терри. — Мы не можем ее допросить. — Два покойника, — сказал Бартлетт. — Эта штуковина растет на них? — Нет, — сказал Терри, и указал на торчащую голову. — На том вы сами видите. Нет и на Трумэне, парне, который находится внутри. — А в раковине? — Спросил Бартлетт. — Туалете? Душе? Я говорю о мокрых местах. — В душевой кабинке есть телевизор, — сказал Терри, что не было ответом на поставленный вопрос, а было всего лишь случайностью, но это все, что он мог моментально вспомнить. И еще не в тему: был ли открыт Скрип? Было рано, но таким утром, как это, вы могли себе позволить пропустить пару кружек пива; специальное разрешение могли дать ужасные трупы и жуткое говно на лицах людей. Он продолжал смотреть на Тиффани Джонс, которая медленно, но неуклонно, оказывалась заживо погребенной под белым прозрачным покрывалом… чем-то. Он заставил себя ответить на заданный вопрос. — Только на ней. Роджер Элуэй теперь произнес то, о чем все они подумали. — Парни, а что, если это заразно? Никто не ответил. Терри поймал движение в углу глаза и повернулся назад, чтобы посмотреть на трейлер. Сначала он подумал, что стая бабочек поднимается с крыши, но бабочки были разноцветными, а эти были коричнево-серыми. Не бабочки, а мотыльки. Сотни. 6 За дюжину лет до этого, в душный день позднего лета, в службу контроля за животными поступило сообщение о еноте, засевшем под полом старого отремонтированного амбара, который местная Епископская церковь использовала в качестве «пасторского центра». Беспокойство было вызвано возможным бешенством животного. Фрэнк приехал немедленно. Он одел свою маску и перчатки, длиной по локоть, заполз под сарай, посветил на животное фонариком, и оно отпрыгнуло, так, как должен был отпрыгнуть здоровый енот. Как бы там ни было — бешенство у енотов действительно было серьезной проблемой, встречающейся не так уж и часто — разве что в старых добрых двадцатых — женщина, которая показала дыру под амбаром, предложила ему стакан синего Кул-эйда с благотворительной распродажи, которая проходила на парковке перед церковью. Напиток был довольно противным — сильно разбавленным и практически без сахара — но Фрэнк выпил его на целых три доллара только для того, чтобы подольше оставаться там, в пожелтевшей траве церковного кладбища, и говорить с женщиной, у которой был замечательный смех и такая манера стоять, упершись руками в бедра, что его аж дрожь пробирала. — Ну, вы собираетесь исполнять свой долг, мистер Джиари? — Наконец-то спросила у него Элейн, в своей фирменной манере, резко отрубив голову небольшой светской беседе и перейдя к делу. — Я была бы рада, если бы вы пригласили меня в кино, но только после того, как избавитесь от этого существа, которое продолжает громить вещи под церковным полом. Как вам такое предложение? К тому же, ваши губы стали совсем синими. Он вернулся к работе и вонзил острый лом в дыру под амбаром — извини, енот, мужчина должен делать то, что должен делать мужчина — а затем пригласил свою будущую жену в кино.