В се живые существа в поисках своего блага используют имеющиеся таланты. Птица использует крылья, рыба плавники, а ежик иголки. Аналогично и люди использует свои самые сильные стороны. Закономерно, что боксер ищет место под солнцем кулаком, скрипач с помощью слуха, а математик через свой ум. Невозможно унижать боксера за то, что ему медведь на ухо наступил, или скрипача с математиком за слабость в кулачном бою. Каждому разумно оперировать своим даром и использовать таланты, какие ему даны. И глупо пытаться достигнуть цели действием, к которому нет таланта. Никому в голову не приходило укорять человека за то, что он ищет место под солнцем с помощью своих талантов. Потому что, а с помощью каких же еще ему искать? Если не своими талантами пользоваться, тогда какими? Чужими? Или искать себе место под солнцем с помощью своих слабых черт? Например, математику на ринг выйти. Но это же запредельный абсурд. До христианства всем было очевидно, что использование талантов может быть эффективным или неэффективным, но не может быть приличным или неприличным. С приходом христианства ситуация меняется. Сильным, умным или музыкальным людям можно использовать свои самые сильные качества. А вот сексуальным людям, не важно, мужчина это или женщина, социум запрещает задействовать свои сильные качества. Этот запрет так же нелеп, как запрет на использование своей музыкальности. Если кто сегодня посоветует музыканту найти себе более достойное занятие, ибо заниматься музыкой неприлично и недостойно, такой советник будет выглядеть идиотом. А вот если кто посоветует человеку, обладающему сексуальностью, не пользоваться своим талантом, потому что неприлично, такой совет кажется здравым. Но если смотреть в самую суть, он есть то же самое, что птице посоветовать не лететь к цели, ибо неприлично, а дойти или лучше допрыгать. Почему? Потому что допрыгать до цели приличнее, чем долететь. Сегодня о мужской красоте вообще нельзя рот открывать. Кто откроет, тот подпадает под все возможные обвинения, подозрения и оскорбления в стиле «пидор». Потому я тут даже не рискну разворачивать тему мужских прав быть красивыми и через это достигать своих целей. Это не умещается в нашу отформатированную христианством голову… К женской сексуальности отношение мягче, но все равно над обществом висит убеждение, что это неприлично. Но о ней хотя бы говорить можно, и потому можно спросить, почему женщина должна идти к цели неэффективным путем, если у нее есть все возможности идти результативным? Какой смысл в отказе от своего сильного качества? Мне могут сказать, что не переживайте, женщины и так активно пользуются своими активами — женским капиталом. Да, пользуются, потому что глупо не пользоваться. Как птице глупо было бы двигаться к цели с помощью ног, а не крыльев. Но разговор не о том, кто чем пользуется, а об отношении к тому, что человек ищет место под солнцем через свои таланты, и само это намерение естественно и не может быть дискредитировано. Если мужчина использует для достижения своих целей данные ему от природы особенности (физическую силу, рациональное мышление, агрессию и прочие типичные его полу качества), ему и в голову не придет это скрывать. Напротив, он подчеркивает это. Женщина же, используя свои активы, как мужчина свои, скрывает этот момент. Ибо неприлично использовать женские активы для достижения своих целей. Чтобы оценить глупость ситуации, представьте, неприличным считается пользовать мышцы. Прилично достигать цели только через свои вокальные данные. Ну и многого достигнут своим вокалом физически сильные мужчины, кому медведь на ухо наступил? Не зная истории Церкви, сложно и невозможно понять, с чего это вдруг она полезла в эту сферу. Это так же странно, как если бы она начала регламентировать использование туалетной бумаги. Разделила бы варианты вытирания задницы на желательные, например, сверху вниз. На допустимые, например, снизу-вверх. И на неприемлемые — слева направо и справа налево. Первых считали бы приличными добропорядочными людьми. На вторых смотрели бы терпимо, оправдывая их уклонение от идеала слабостью. Кто уклонился от меридиана и ушел в параллель, тех считались бы извращенцами. Нормальным людям за одним столом с такими было бы грешно перед Богом и стыдно перед собой сидеть. Зачем Церкви понадобилось вводить понятие эталона и сексуальной нормы? Какой смысл во всех этих, насколько многочисленных, настолько и абсурдных сексуальных табу? Затем, что Церкви нужно было место под солнцем. Для этого ей нужно была согласовать свои утверждения со здравым смыслом. Греческая философия активно мешала ей в этом. Философы высмеивали догмы Церкви. Например, что Бог сам себя в жертву себе принес, чтобы спасти от себя людей. Или к вопросу справедливости Бога — справедливым считается реакция, соразмерная содеянному. Например, несправедливо за переход улицы не в том месте сжигать пешехода на костре — наказание несоразмерно проступку . Если кто покормил птичек, несправедливо награждать его чрезвычайными привилегиями. Бог, если верить Церкви, за преступления, совершенные в течении короткой земной жизни, наказывает вечными муками. За добрые поступки, совершенные в тот же период, награждает вечным блаженством. Вечная награда в виде рая несоразмерна временному добру, как и вечное наказание в виде ада несправедливо за временное зло. Отдельно стоит сказать об аде и его обитателях. Согласно церковному учению, одно из высших творений Бога, Люцифер, восстал против Бога и увлек за собой часть ангелов. Бог их победил и в наказание низверг в ад. Падшие ангелы называются чертями. И в их обязанности теперь входит мучить грешников в аду. И тут такая коллизия… Если чертям нравится их работа как садисту нравится мучить жертву, тогда Бог не наказал, а наградил чертей. Церковь же говорит, что наказал… Если же чертям не нравиться их работа, если они от ее выполнения страдают, то делают из страха перед большим наказанием, тогда получается, черти добрые и с удовольствием не мучили бы людей. Бог совсем не добрый, так как заставляет выполнять обитателей ада свои адские обязанности. Церковь говорит, что Бог есть любовь, и его жестокие поступки, типа убийства младенцев, оправдывала, уверяя, что он сделал это не со зла, а из великой любви к людям. Но так как человек слаб умом, ему не понять этой необычной любви. Самое верное для человека — не думать про это, сказать, что пути Господни неисповедимы, и успокоиться. Философы говорят, что это несусветная чушь, стоящая ниже самых глупых суеверий. Действительно, сложно считать Бога Любовью, когда Библия полна предписаниями от Бога, как убивать людей и сценами убийства жесточайшими способами. Защититься на поле здравого смысла у Церкви не было шанса. Всемогущий Бог мог любить людей без причинения им зла. Чем больше Церковь говорила, что Бог из любви к людям убивал их, тем больше дискредитировала себя, теряла лицо и подрывала авторитет. Если дискредитирующую информацию не удается опровергнуть, ее уничтожают через уничтожение носителя. Оптимально скомпрометировать источник информации . Тогда компрометирующие выкладки хоть и оставались логичными, но теряли силу. Эффект этой технологии хорошо виден, например, на такой науке как геополитика. Ее суть — поведение страны определяет географическое положение. Если это сухопутная держава, у нее один образ мышления и модель поведения. Если морская, другая стратегия. Кажется, все очевидно и подтверждено практикой. Но так как создатель геополитики, Хаусхофер, был лично знаком с Гитлером и активно сотрудничал с Третьим рейхом, а фашисты в своей экспансии опирались на его теорию жизненного пространства, геополитика после войны была табуирована. Не потому, что она неправильная, а потому что ее автор советник того, чье имя нельзя называть. Потом что он «…совершал великие дела. Ужасные. Но великие»{29}. Аналогичная история произошла с евгеникой, наукой улучшения природы человека. Не смотря на факты, перспективы и огромную пользу, она табуирована. Генетики могут делать какие угодно открытия и приводить любые доказательства, но евгеника все равно будет под запретом. Потому что на эту науку опирались фашисты в своих опытах. И еще потому, что выводы, к которым приходит евгеника, противоречат теории равенства. В битве за место под солнцем Церковь сначала пытается бороться с философами на интеллектуальном поле. Потерпев там поражение, переходит к устранению источника информации — самих философов. О на была еще не в той силе, чтобы физически их уничтожить. Просить власть решить вопрос с философами, как она это делала, решая вопрос с традиционными христианами, у нее не было возможности. Если бы власти начали гнать мыслителей за то, что они говорят 2+2=4, э то возмутило бы общество. Она поняла, что насилием проблема не решается. И как Рим в свое время пошла другим путем. Гомосексуализм Церковь меняет стратегию борьбы со своими оппонентами — теперь она стремится не спорить с философами и не уничтожать их физически, а дискредитировать их личность через подачу частной жизни людей в неприглядном свете. Она начинает вести себя как человек, проигрывающий спор, но его цель — не истину искать, а любым путем выиграть. Он переключает внимание на детали, не имеющие отношения к теме. Не имея, что сказать по существу предмета, он говорит оппоненту: «Ты посмотри, какой у тебя нос! С таким носом, и лезет судить о таких предметах!» За спором наблюдает публика. Такие «аргументы» вызывают оживление. Оппонент в недоумении… Он спрашивает: «При чем здесь мой нос?» А провокатор дальше тему развивает: «Ты не уходи от ответа, а скажи нам, — показывает широким жестом руки на собравшихся людей, — как это с таким носом можно рассуждать о божественных вопросах?» Зеваки в хохот. Человек потерялся и выбит из колеи. Спор проигран. Чтобы понять, как Церковь выиграла спор у греческих философов, и что выступало в роли носа, нужно знать, что греки в сексе делили людей по активной и пассивной позиции. К интимной сфере относились как к игре, где каждый исполнял соответствующую его природе роль. Если человеку нравилась женская роль, он играл ее. Если нравилась мужская, играл мужскую. Жестких привязок к полу, если мужчина, значит, обязательно активная роль, если женщина — обязательно пассивная, такого у греков не было. Никакая роль не унижала и не возвышала человека, как актера в театре не унижает и не возвышает роль раба или рабовладельца. Не важно, чью роль он играет, короля или шута. Важно, как играет. Показателем было качество игры, а не социальный статус роли. Грекам в голову не приходило оценивать качество личности по сексуальному вкусу, как нам не придет в голову оценивать человека, какой ему цвет нравится, красный или зеленый; какая музыка, джаз или симфония; какая еда, соленая или сладкая. Оценивали по личностным качествам: честный он или лжец, добрый или злой, умный или глупый. Немыслимо было испытывать муки совести или чувство гордости из-за своего вкуса в сексе, как у нас невозможна гордость или муки совести по поводу цвета. Понятия «неприличный секс» не было, как сейчас нет понятия «неприличная музыка». Секс может быть хорошего или плохого качества, но не может быть позорным или приличным. Все добывали свою радость, исходя из своих желаний. Стандарта не было. Поведение человека и его ориентиры формируют два основных фактора: внешние условия и внутренние установки — понятия добра и зла. Во все века добром считалось поведение сильных. Они задавали модель поведения от моды до мировоззренческих взглядов. Люди всегда подражают сильным, ощущая через это причастность к силе. Самые сильные — боги, и потому люди подражают. Не важно, что делает божество. Важно, что оно сильное, и любое его действие верующие оценивают максимально положительно. Например, боги южноамериканских индейцев были кровожадными каннибалами. Индейцы подражали им, перенимая их модель поведения — тоже были кровожадными и каннибалами, употребляя в пищу человечину ритуально и обыденно. Кто был наиболее яростным и кровожадным, тот имел авторитет в обществе. Люди полагали, что, если его поведение схоже с богами, значит, он обладают теми же качествами, что и божества. Боги средневековых европейцев, Христос, апостолы и святые, учили смирению: «Кто ударит тебя по правой щеке, тому подставь левую» (Мф. 5:39). Иисус призывал любить своих врагов: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5:44). Христиане подражали своим божествам, смиряясь и унижаясь. Самые фанатичные искали смерти как Христос — с поношениями, унижениями и на кресте, и пользовались авторитетом. Эллинские божества практиковали гомосексуальные связи. Например, Зевс, Эрос, Аполлон и другие олимпийские божества были гомосексуальны. Полубожества, например, сын божий Геракл (его отцом был Зевс), был любовником Иолая, Ахилл был партнер Патрокла. Дионисий, он же Вакх, Бахус, имел множество гомосексуальных партнеров. В Спарте «…осуществляют жертвоподношения богу Эросу перед воинами, выстроенными для боя, потому как полагают, что их спасение и победа зависят от дружбы между мужчинами, стоящими в строю… И опять, так называемый Священный отряд в Фивах состоит из любовников и их избранников, проявляя таким образом величие бога Эроса в том, что бойцы отряда избрали погибель со славой перед невзрачной мизерной жизнью»{30}. Древнегреческие верующие подражали своим божествам точно так же, как индейцы и христиане своими. И чем больше походили на них, тем больше гордились. Александр Македонский сравнивал себя с Ахиллом, а любовника Гефестиона с Патроклом. Древнегреческие гомосексуалы приносили клятвы верности на могиле Геракла и Иолая. У верующего, не важно, индейского он формата, греческого или христианского, нет места в голове для негативной оценки действия своих богов. Любое действие высшего существа низшее оценивает максимально положительно и подражает ему. Индейцам было бы чудовищно нелепо видеть в подражании Уицилопочтли мерзость. Христианам было немыслимо видеть в подражании Христу низость. Древние греки не могли узреть в подражании гомосексуальным божествам и героям (полукровкам) грязь и позор. Если божества получали анальный оргазм, то земные мужчины, обладающие такой способностью, гордились ею так же, как христиане стигмами — ранами в местах, куда были вбиты гвозди Христу. Носители божественных признаков, не важно, гомосексуализм это или стигмы, видели в этом причастность к божественной природе . Они считались чуть выше рядовых людей — избранными, удостоенными сходством с богами . Все верующие признавали таких людей особенными, и так или иначе преклонялись перед ними. Чтобы увидеть мощность этих чувств, представьте группу христиан, у которых на пасху открываются стигмы. Они чувствовали бы себя выше других христиан. Это чувство усиливалось бы еще тем, что рядовые христиане признавали носителей христовых ран особенными людьми, как-то связанными с Богом. Им бы поклонялись как полубогам… Те же чувства испытывали мужчины-воины-гомосексуалисты. Они гордились своей способностью испытывать те же гомосексуальные радости, какие испытывают божества, ощущая свою элитарность и избранность. У большинства таких способностей не было. Если бы мы перенеслись в прошлое и сказали древним, что их сексуальные практики постыдны и неприличны, нас бы попросту не поняли. Невозможно поставить человеку в вину подражание богам. Подражание сильному не может быть оценено отрицательно в силу природы бытия. Божественное может быть оценено только как высшее благо. Корни отрицательного отношения к гомосексуализму не в естественном отвращении к не репродуктивному секу, как учат сегодня горе-моралисты. Эти пустые слова указывают на полное непонимание предмета. Корни резкого негатива к гомосексуализму в том, что по христианству все языческие божества есть бесы, черти и прочие противники Бога. Что они делают, то безбожно и богомерзко. Если они занимаются гомосексуализмом, значит, этот секс богомерзкий. Если бы у них было принято дарить друг другу цветы, значит, дарение цветов было бы богомерзким. Оценка строится не от характера действия, а от источника. Не важно, что делают божьи противники. Важно, что они противники, и любое их действо в силу этого мерзкое, постыдное, грязное и недопустимое для человека, любящего Бога. Если человек обнаруживал в себе сходные с божеством признаки, он ставил себе это в огромный плюс и всячески культивировал такую радость. Если обнаруживал желания, свойственные сатане, он ставил это в гигантский минус, наглядно свидетельствующий, что им овладела нечистая сила. Он чувствовал себя невероятным грешником, и думал, как же ему избавиться от такой напасти, а пока всячески скрывать свалившуюся на него напасть и лечиться. Если же эта о его сатанинских желаниях узнавали добрые христиане, они всеми силами старались вырвать из дьявольских лап уловленную сатаной душу. Во все времена люди в своих действиях ориентируются на своих божеств. Когда старых богов сменяют новые, у людей возникают новые образцы для подражания. И что вчера было верхом приличия, завтра может оказаться верхом неприличия. Все течет, все меняется. Неизменна только уверенность людей в том, что действия богов — абсолютное добро и вечная, святая истину. И даже когда они забывают своих кумиров, остается привычка считать добром и злом то, что считали их религиозные предки. Церковь 2000 лет говорила о богопротивности гомосексуальных желаний. Когда люди верили в Бога, негативная оценка гомосексуализма была естественна и понятна. Но когда вера ушла, отрицательная оценка гомосексуализма потеряла свое основание. Теперь она держится только на инерции и невежестве основной массы, истина которой всегда в лозунге «так принято». Кем принято, почему — все это вопросы всегда за бортом. Христианская цивилизация длительное время доминировала над миром. Церковные установки пропитали общество до мозга костей. Его нормы и табу вошли в кровь и плоть. Гомосексуализм и прочие сексуальные практики, не одобренные Церковью и объявленные богомерзкими, по сей день считаются противоестественной похотью, грязью и мерзостью. Факты жестко конфликтуют с уверенностью морализаторов в то, что секс делится на естественный и здоровый, и противоестественный болезненный. Естественный — когда появляется потомство. Противоестественный секс — когда потомство исключается. На этом основании гетеросексуальность объявляется естественной, а гомосексуальность противоестественной. Отрицание гомосексуализма считается проявлением естественной реакций здорового человека на отклонение от нормы, тогда как это всего лишь шаблон. Если бы брюнетов две тысячи лет определяли идиотами на том основании, что они брюнеты, они бы реально стали такими в глазах общества. Если гомосексуалистов в течении двух тысяч лет определяют богомерзкими уродами, в которых проникла сатанинская страсть, в глазах общества у них сформируется соответствующий образ. У нас на подсознании записано, что это капризное, истеричное неприятное существо без всяких принципов, полностью во власти своего порока. К такому человеку только брезгливость… В лучшем случае, как проявление великого человеколюбия, к ним возможна терпимость в стиле: вы больные уроды, но не виноваты в этом, и потому живите. Только на задворках общества, вдали от наших глаз, чтобы ваша зараза не перекинулась на наших детей. Учителя Аргументация отрицательного отношения к не репродуктивным видам секса стоит на том, что если бы все практиковали только такой секс, то популяция исчезла бы. Что это ведет к вырождению, слабоумию и прочим дефектам, в изобилии изобретенных добрыми верующими, дабы оградить людей от происков сатаны. Такие «аргументы» не выдерживают никакой критики и являются притягивание за уши. Если бы это было действительно так, то древнегреческая цивилизация, которая есть основание современной цивилизации, была бы невозможна, так как сплошь состояла из недоумков. Но мы видим ровно обратное — высоты, до которых поднялись древние, пока не доступны современной цивилизации, отрицающей гомосексуализм. Мы намного больше потребляем — это факт. Но также намного уже думаем — это тоже факт. Очень многие древне греческие мужчины-философы были гомосексуалистами, что раскрыто в диалоге Платона «Пир»{31}. Собравшиеся говорят про свои нетрадиционные вкусы в сексе так, будто не интимную сферу обсуждают, а гастрономическую или музыкальную. В этом диалоге, среди прочего, говорится, что Зевс при создании человека опирался на три природы: мужскую, женскую и смешанную (андрогинов). В результате возникли три формы притяжения. Кто возник из разделенных пополам андрогинов, те стремятся найти свою половину — мужчины ищут женщин, женщины мужчин. Кто создан из мужской природы, стремятся к мужчинам; кто из женской — к женщинам. В этих стремлениях древние не видели отклонение от нормы, так как нормы не было, а соответствие вложенному богами естеству. Говоря современным языком, следование заложенной программе считалось не просто естественным, но и богоугодным. Богопротивно делать то, чего нет в твоей природе, надеясь через это получить выгоды. В силу действующих сейчас культурных установок тщательно вуалируется тот факт, что светила древнегреческой мысли в юности имели покровителями взрослых мужчин — философов, геометров, естествоиспытателей. Как говорят, их связывала тесная дружба. Что могло связывать сорокалетнего Сократа и двадцатилетнего Платона? Наверное, что-то такое, что не умещается в понятие простой дружбы. Платон называет Сократа своим боговдохновенным другом. Детали дружбы опускают. Понимающему достаточно. Нормы эллинского общества предписывали древне греческому подростку обзавестись старшим наставником, который был бы одновременно опекуном, советником, другом, тренером и сексуальным партнером. С его помощью интеллектуальное, духовное и физическое совершенствование подростка шло более быстрыми темпами, чем без него. Если у древнегреческого юноши не было старшего наставника, он считался примерно таким же ущербным, как совсем недавно ущербной в европейской цивилизации считалась девушка, у которой нет парня. А еще раньше девушка, которая не вышла замуж. Кстати сказать, сегодня такой взгляд до сих пор сохраняется в низовых социальных слоях. Сегодня роль древнегреческого юноши играет молодая девушка, ищущая зрелого мужчину. У нее много проблем и мало ресурсов для их решения. Ей нужна помощь. Что она может дать, чтобы взамен решить свои проблемы? Свою красоту. Открывает доступ к ней она тому, кто возьмет на себя ее проблемы и выступит в роли наставника. Так красота и сила совершают взаимовыгодный обмен. Все всё понимают, но это никого не раздражает, это не обсуждают и не осуждают. Это в порядке вещей и является нормой жизни. Гиппократ утверждал, что гомосексуализм весьма полезен. Взрослым мужчинам он несет омолаживающий и оздоровительный эффект. Юношам через семя взрослых мужчин передается мужество с интеллектом и другие положительные качества. Тяжело всерьез воспринимать слова врача, жившего три тысячи лет назад. Особенно когда они конфликтуют с имеющимися в нашем подсознании шаблонами. На ум приходит теория тех времен про мышей, которые самозарождались в грязном белье. И на слова Гиппократа про пользу гомосексуализма хочется смотреть как на мышиную теорию. Еще хочется сказать про науку, которая не подтверждает такой зависимости. Только это уже область мифотворчества. Если говорить серьезно, в мире не существует статистических данных, способных пролить свет на этот вопрос или каких-то научных исследований. Есть сформированные на эту тему мифы от сторонников и противников гомосексуализма. Есть дикие племена, исповедующие теорию полезности мужского семени{32}. Но строгих научных фактов нет{33}. Сейчас фраза «платоническая любовь» имеет противоположный от начального смысл. Ее понимают синонимом любви без секса, тогда как высшее проявление любви по Платону — слияние духовного и физического. Платоническая любовь — гомосексуализм. Нет сомнений, упоминание в положительном свете сексуальных отношений между подростками и взрослыми мужчинами не может не вызвать раздражения у современного читателя. Включается программа, блокирующая критическое мышление и заливающая тему эмоциями — это мерзко, гадко, стыдно и противоестественно по всем показателям.