до самой сути Б. Пастернак Отсчет Чтобы понять смысл жизни, сначала нужно понять, что есть сама жизнь? Чем живое отличается от мертвого? Кажется, легкий вопрос, но не все так просто. Ситуация как со временем — все мы знаем, что такое время, но сформулировать это понятие не можем. В поисках ответа переберу всех кандидатов на отличительный признак живого от мертвого. Начну со способности чувствовать. Не проходит, потому что все измерительные приборы тоже чувствуют, но это не повод считать их живыми. Может быть, отличительный признак живого — способность питаться? Но что такое питание? Поглощение энергии. Нагретый солнцем камень поглощает энергию, но это не делает его живым. Способность к питанию тоже не является отличительным признаком. И способность размножаться не проходит. Вирус может размножаться, но максимум, его можно определить переходной формой между живой и мертвой материей. Он оживает при попадании в живую клетку. До этого вирус — мертвая материя. Типа флешки с информацией. Она никак себя не проявляет, пока не будет активирована. Записанная на флешке информация активируется, когда ее вставляют в USB-порт. Информация на вирусе активируется, когда он попадет в живой организм. Сам вирус не является живым. Мышление тоже не признак жизни. Искусственный разум будет мыслить, но это не сделает его живым. Кроме того, живое — не обязательно мыслящее. Нам известна только одна форма мыслящей жизни — человек. Остальные варианты жизни не мыслят. Соответственно, потребность искать смысл жизни, задаваться большими вопросами, иметь цели выше сиюминутных — все это не проходит на отличительный признак жизни. Эти качества отличают разумного человека от массы, но не мертвое от живого. Последнее, что на ум приходит — способность размножаться, рождаться и расти. Но в нашем мире кристаллы размножаются и растут, создавая себе подобных. Еще больше таких примеров в квантовом мире. Там даже вакуум рождать частицы. Но это не жизнь. Перебрав всех кандидатов, я пришел к выводу, что фундаментальное качество жизни — стремление к СВОЕМУ благу. Что не стремится к благу, то нельзя определить живым. Как из круга неустранима его круглость, так из жизни неустранимо ее стремление к благу. У мертвого нет понятия блага и, следовательно, нет стремления к нему. Если камень положить на забор, по одну сторону которого растет мох, а по другую камнедробильная машина работает, он упадет туда, куда решит случай. Если допустить, что ничтожного усилия в одну молекулу ему хватило бы для падения на мох, где он пролежит еще миллион лет, а не в дробилку, камень не продемонстрирует даже намека к спасительному усилию. Жизнь в такой ситуации сделает все возможное, чтобы сохранить себя. Самая простая клетка, оказавшись между благоприятной и неблагоприятной средой, устремится в сторону благоприятной. Без такого стремления она попросту не могла бы существовать. Жизнь без стремления к благу не прошла бы эволюционный отбор. Чтобы выжить, нужно стремиться выжить. Без этого невозможно шага сделать на лестнице эволюции. Если допустить, что вдруг возникла жизнь без стремления к благу, она исчезла бы на стадии зарождения. Живут только те, кто стремятся жить. В чем выражается стремление — вопрос второй. Первый — всякая жизнь стремится жить. Исключений нет. Можно привести примеры, которые, кажется, опровергают утверждение, что всякая жизнь стремится к благу. Например, идущая на нерест рыба откладывает икру, после чего гибнет. Можно вспомнить насекомых, тем или иным образом отдающих свое тело на съедение будущему потомству или матери будущего потомства (у некоторых видов пауков самка после спаривания съедает самца). Но если взять за единицу вид, а не особь, в таком масштабе видно, что жизнь всегда ищет своего блага. Если член сообщества жертвует собой для спасения целого, как, например, муравьи взрывают себя, обрызгивая кислотой обидчика, из этого не следует, что жизнь не стремится к благу. Из этого следует, что муравейник является цельным живым организмом. Муравей в нем клетка. Муравейник жертвует отдельными клетками точно так же, как попавший в капкан зверь иногда отгрызает себе ногу. Жизнь без стремления к благу — оксюморон, что означает сочетание несочетаемого, типа, круглый квадрат, черная белизна, живой труп, холодная жара и прочие немыслимые сущности. Как нет квадрата без углов, так нет жизни без стремления к благу. Жизнь может считать за благо то, что им не является. Может ошибаться и получать обратное. Единственное, чего жизнь не может ни при каких условиях, — не искать своего блага. Негласную суть бизнеса выражает формула: «Не важно, о чем с вами говорят. В конечном счете, с вами говорят о деньгах». Негласную суть жизни выражает формула: «Не важно, на что вы ориентируетесь. В конечном итоге вы ориентируетесь на свое благо». Как все объекты с ненулевой массой подчиняются всемирному закону тяготения, так всякая жизнь в любой ситуации подчинена стремлению к благу. Имея выбор выйти на улицу через дверь или через окно, вы всегда выбираете лучший вариант. Поступай вы иначе, не читали бы сейчас этот текст. Но если читаете, значит, до сих пор из всех возможных вариантов выбирали лучший — искали свое благо. Благо — это не только стремление к положительному. Не важно, интеллектуальное это положительное или эмоциональное, в моменте или долгосрочной перспективе, типа, в рай попасть. Важно, что бегство от отрицательного тоже выражает стремление к благу. В этом контексте даже самоубийца ищет блага. Когда жизнь становится невыносима, человек стремится выйти из зоны дискомфорта любым путем. Из двух плохих вариантов он выбирает тот, какой считает лучшим. И если он находит худшим вариантом жизнь, а лучшим — убийство себя, он убивает. Стремление к лучшему есть стремление к благу. Я не смог придумать ситуации, где жизнь нарушала бы это правило. Разбирая каждый конкретный пример, где кажется, ну тут уж точно человек не к своему благу стремится, а за других радеет, стоило дотянуться до корней, и оказывалось, что движущий мотив — желание себе блага. Альтруизм, если дойти до самых корней — пустое понятие. Из утверждения, что каждый человек только в силу того, что он живой, ориентирован на свое благо, следует, что все люди эгоисты. Да, именно это я чеканно говорю: все люди — эгоисты. Исключений нет. Не в бытовом смысле эгоисты, а в сутевом (от слова суть). Жизнь по природе эгоистична, как вода по своей природе мокрая (иначе это не вода). В нашей культуре слово «эгоист» имеет ярко выраженный отрицательный оттенок. Утверждая, что все люди эгоисты, я прекрасно понимаю, как звучит это для уха человека, которому на протяжении всей жизни говорили, что эгоизм — это плохо. Что хорошо — это думать сначала о других, и только потом, по остаточному принципу о себе. Для него назвать всех эгоистами — равносильно назвать всех негодяями. Естественно, это вызывает соответствующую реакцию. Люди твердо скажут, что нет, дорогой автор, ошибаешься, не все эгоисты. И вспомнят героев, отдавших свои жизни за других. Вспомнят множество хороших, честных людей, для которых понятие чести, долга и совести стояло выше личного блага. Вспомнят тонущий Титаник, на котором очень многие мужчины вели себя так, что их поведение невозможно охарактеризовать как стремление к своему благу. Негативная реакция таких людей на мои слова подтверждает тезис, что всякая жизнь стремится к благу. Бегство от дискомфорта — это тоже стремление к благу. Вам неприятно читать, что все люди в своем основании эгоисты, и вы бежите от этого. Чтобы последний абзац категорично настроенный читатель не воспринял уловкой, приведу более сильное подтверждение, что все ориентированы на свое благо. Представьте, у вас смертельно заболел близкий вам человек — мать или ребенок, супруг или друг. Вы уходите с работы и ночи напролет сидите у изголовья больного, ухаживая за ним. Кажется, где же тут стремление к своему благу? Тут напротив, налицо сострадание, самопожертвование и прочие высокие качества. Но как бы кощунственно не звучали мои слова, если смотреть в корень ситуации, мотивом в этом поведении является не благо больного, а ваше стремление к своему благу. Вы оказались между двумя плохими вариантами: а) изменить свой образ жизни и ухаживать за больным; б) бросить его на произвол судьбы. Каждый выберет лучший для себя вариант — тот, что несет меньший дискомфорт. Если бросите больную мать — получите неприемлемый дискомфорт. Если будет ухаживать за ней — получите приемлемый дискомфорт. Какими словами описан выбор — не важно. Важно, что без политеса и реверансов в сторону традиционных установок выбор из двух болезненных вариантов менее болезненного — это и есть стремление к своему благу. Если бы у вас сама мысль бросить больную мать или ребенка на произвол судьбы не рождала непереносимого дискомфорта, если бы больший дискомфорт несла мысль сохранить свой образ жизни и не ухаживать за больным, вы нашли бы миллион оправданий для такого поступка. Если чужое страдание не вызывает у человека своего дискомфорта, для него это не руководство к действию, а новость. На новости реагируют общими словами-штампами соболезнования. К практическим действиям новости никого не побуждают. Чтобы поставить точку в понимании явления, вспомним упомянутый «Титаник». На нем спаслось 75% женщин и лишь 20% мужчин. Причина очевидная — мужчины не ломанулись к спасению, сметая с пути женщин и детей. Напротив, они уступали места в шлюпках женщинам и детям. Многие миллионеры и аристократы предпочли смерть в этой ситуации. Согласно свидетельским показаниям, некоторые из них переоделись в смокинги и сели за столик в холле, попивал виски и наблюдал, как поднимается ледяная вода. Когда кто-то предложил им спастись, ответом было: «Мы одеты в соответствии с нашим положением и готовы погибнуть как джентльмены». Кажется, как можно про поведение смелых и благородных людей сказать, что оно продиктовано эгоистическими мотивами? Но попробуем избавиться от эмоций. Не факт, что у всех получится, но попытка не пытка. Начнем с характеристики этих людей. Они были воспитаны как джентльмены. Что такое воспитание? Если коротко, это программа, дающая понятие «хорошо» и «плохо». Чтобы мы одинаково понимали, что такое программа, вспомним древние культуры, где женщин считали чем-то типа домашней скотины. Корова нужна в хозяйстве, чтобы доить ее, куры чтобы яйца несли, а женщины детей рожать и мужчин обслуживать. Если бы у тонущих на Титанике людей были сформированы такие взгляды, им бы в голову не пришла идея ценой своей жизни спасать женщин. Точно так же, как в головы благородных джентльменом не могла прийти идея спасать коров с курицами (допустим, они были на Титанике) ценой своей жизни. Если бы в головах пассажиров стояли противоположные установки, люди вели бы себя противоположным образом. Благородным поступком было бы собрать мечущихся по палубе женщин и запереть их в трюме. Если бы кто из мужчин пострадал в процессе этой операции, их назвали бы героями. В отношении них были бы сказаны возвышенные слова — такие же, какие сегодня говорят в адрес мужчин, спасших женщин ценой своей жизни. Получается, благородство — не самостоятельное понятие. Оно всецело зависит от установленной в голову человека программы. Поведение, соответствующее программе, абсолютно синонимично понятию «благородное поведение». У людоедов благородным будет не дать убежать жертве. У европейцев благородно — дать убежать жертве. Понятное дело, что каждый носитель программы не считает набор своих установок программой. Он уверен, что это естественная и само собой разумеющаяся истина. И кто ее не разделяет, тот больной дикарь и сумасшедший маргинал. Но если мы поднимем планку выше, то увидим, что само намерение выявить, у кого программа правильная, а у кого нет — оно ущербно. Как было сказано выше, корни базовых понятий уходят в мировоззрение. Если одни считают, что мир устроен так, а другие иначе, у каждого будет своя правда. Например, согласно монгольскому мировоззрению мир являлся их собственностью. Если они осаждали город, а население им сопротивлялось, монголы считали защитников чем-то вроде уголовных преступников, не отдающих хозяевам их собственность. Если весь мир принадлежит тебе, потому что такова воля богов, у тебя в голове нет места для мысли, что ты отнимаешь чужую собственность. Возврат своей собственности – это добро. Защитники города оценивают действие монголов ровно наоборот, потому что у них другой взгляд на мир. Они считают свой город своей собственностью, и на его захват смотрят, как на попытку ограбить. Добром является не отдавать своей собственности. История учит, что бесперспективно выяснять, у кого правильный взгляд на мир, у кого ошибочный, у кого правильные понятия добра и зла, у кого ошибочные. Верующие разных конфессий тысячелетиями доказывают друг другу, что это они обладают святой истиной, а все другие пребывают во лжи. Несколько веков на эту же тему длится спор между атеистами и верующими, и тут тоже никуда не продвинулась. Из этого следует интересный вывод. Чтобы раскрыть его во всей красе, вспомним популярное выражение культового фильма, где главный герой говорит: «сила в правде». Фраза кажется аксиомой, не нуждающейся в доказательстве. Она красиво звучит и даже кажется логичной. Правда — синоним истины. Как между двумя точками есть только один самый короткий путь, так и истина только одна. Двух истин не бывает. Если реально истина одна, тогда все правильно — сила в правде. Но если единой истины нет, если истин много, тогда вся эта эмоционально-логическая конструкция модель рушится. И ответ на вопрос: «в чем сила, брат?», остается открытым. Эвклидова геометрия утверждает, что между двумя точками существует только один самый короткий путь. Это утверждение верно для пространства с нулевой кривизной. Но в природе нет такого пространства. Оно все искажено, минимум, гравитацией. Максимум, не бывает идеально ровных материальных объектов. Например, поверхность земного шара — это пространство с положительной кривизной. Между двумя его точками, например, между Северным и Южным полюсом, бесконечно много кратчайших путей – меридианы. Невозможно даже помыслить абсолютную истину, то есть безотносительную, ни к чему не привязанную и верную для всех случаев. Каждая истина конкретна. У волка с зайцем разные представления о правде. Что русскому хорошо, то немцу смерть. Истина всегда привязана к конкретному наблюдателю, формируется наблюдателем и зависит от наблюдателя. Более того, даже наблюдатель не всегда может уловить одну истину в одном наблюдаемом объекте. Например, при взгляде на куб Неккера невозможно однозначно сказать, какой он{2}. Итак, критическая оценка понятия «правда» показала, что она не самостоятельна. Но если так, встает вопрос, что является источником правды? Я утверждаю, что ее источник — сила. У кого нет силы, у того не может быть правды. Звучит вызывающе. Хочется возражать и утверждать. Не торопитесь… Скажите, как вы думаете, почему верующие считают волю Бога абсолютной истиной?{3} Любое слово Бога считается верующими абсолютной истиной только потому, что он всесильный. Даже если Бог велит отцу зарезать своего сына (принести в жертву), тому в голову не приходит сомневаться в истинности этой информации. Не имей Бог такой силы, Авраам не воспринял бы его волю абсолютной истиной и не повел бы резать своего сына. Верующие запрещают себе критически осмысливать эту сферу, и потому не видят, что фраза «Не в силе Бог, а в правде» уничижает величие Бога. Получается, есть некая правда, которая выше Бога. Бог силен не сам по себе, а в силу обладания этой правдой. Тут выскакивает множество вопросов на тему, кто генератор этой правды и что она есть такое. Но оставим эту тему теологам… Спустимся на землю. Сейчас истиной считаются генерируемые западной цивилизацией ценности. Угадайте с трех раз, почему? Потому что на данный момент она самая сильная на планете. Если бы конфликт европейской и южноамериканской цивилизации в XVI веке привел к доминированию индейской цивилизации, в статус общечеловеческих ценностей сейчас были бы возведены индейские понятия добра и зла. Жертвоприношения были бы в статусе абсолютной истины{4}. Был бы заказ от сильного. Все остальное – дело техники. Человеческая история не знает случая, чтобы сильный вместо своего мнения признал истиной мнение слабого. Хорошо это заметно на политике — там истиной всегда является мнение победителя. Не сразу и не вдруг, мышление имеет свою инерцию, но в итоге всегда. Это ярко видно в моде – когда большевики победили царя, кожанки комиссаров стало носить круто. При Сталине повальной была мода на военный крой. Человек через это как бы приобщался к силе, становился ее частью. Люди всегда предпочитают музыку, одежду, дизайн, образ мыслей и прочее, исходящие от сильного. Тотальное доминирование в мире западных форм, а не африканских, например, объясняется сильным Западом. Люди настолько естественно воспринимают западную одежду или музыку и прочее, что считают ее своей. Но как только появится новый сильный, мода мгновенно изменится. Теперь вернемся к мысли, для обоснования которой сделали такой большой крюк — к утверждению, что человек всегда стремится к своему благу. Благородные аристократы на Титанике имели набор установок (назовем их джентльменским набором). Это в прямом смысле программа, записанная людям на жесткий диск — в кровь и плоть до мозга костей. Нарушение этих установок гарантировало жесточайший дискомфорт. Когда они оказались перед выбором или нарушить установки и спасти свою жизнь, или соответствовать им ценой своей жизни, люди из двух зол выбрали вариант минимального дискомфорта. Мотив поведения мужчин на тонущем судне — увеличенная копия ситуации, когда умирает близкий человек, и бросить его на произвол судьбы, значит, иметь пожизненный непереносимый дискомфорт. Человек идет на жертвы не ради больного, а ради себя. Я хорошо понимаю, как больно читать эти строки людям, запрограммированным на положительную оценку такого выбора. Понимаю, как не хочется признавать этот факт. Но тут я могу только посочувствовать, потому что его невозможно оспорить. Для этого нужно будет опровергнуть утверждение, что всякая жизнь стремится к благу. В попытках сделать это вы можете апеллировать к своим установкам, но это уже будет вкусовщина. При взгляде на ситуацию в соответствующем масштабе мотив самого благородного джентльмена ничем не отличается от мотива самого кровожадного людоеда. Оба имеют набор установок, почитаемых за святую истину — оба стремятся к своему благу. Цицерон говорил: хорошо то, что честно. Честное рассмотрение вопроса привело нас к слому привычных истин. Трудно сделать над собой усилие, встать над эмоциями и признать, что всякая жизнь во всех ситуациях без исключения стремится к своему благу. намного приятнее и проще считать набор своих установок истиной, а любые иные ложью. Люди всеми силами не хотят соглашаться с тем, что человек, как и любое живое существо, — это эгоист. Такое признание создает мрачные внутренние ощущения, а они дискомфортны. Сам факт бегства от дискомфорта указывает на ориентированность людей на свое благо. Так что Цицерон неправ — не всегда честное люди могут назвать хорошим. Но это уже частности. Главное, что жизнь без стремления к своему благу невозможна. Твердость Избегая красноречия моралиста или садиста, я избегаю слов, способных хоть кого-то оскорбить. Я стараюсь опираться не на стереотипы, а отталкиваться от глубинных основ — от архетипов (греч. «arhe» — начало и «typos» — образ), предшественников самой мысли. Юнг в своей «аналитической психологии» называет архетипами изначальные структуры души, врождённые прообразы, образующие коллективное бессознательное. Большинство берет за основу произвольно выбранное понравившееся утверждение, и из него выводит свои истины, которые и составляют узор жизни. Почему люди никогда не задаются вопросом, из чего выросло понравившееся им утверждение, которое они возвели в статус абсолютной истины? Я полагаю, они подсознательно не хотят знать родителей своей истины из подсознательного страха, что родители им не понравятся. И произведенная ими истина закачается. А человек не хочет, чтобы его истины качались. Всякая угроза тому, что устоялось и принято им как само собой разумеющееся, люди воспринимают как угрозу жизни. Потому не настроены осмысливать свои «азбучные истины». Люди настроены защищать свои единственные ориентиры. Утратить их — это как ослепнуть. Поэтому люди отрицательно реагируют на непривычную информацию. Кто хочет понимать, а не принимать на веру, тот стремится докопаться до самой изначальной точки отсчета всех своих истин. Я вижу этой точкой стремление к благу. Это помогает понять истинные намерения людей, и самому не обманываться и не обманывать. Чтобы мир стал лучше, нужно понимать природу человека такой, как она есть, а не как ее рисуют морализаторы. Они приписывают человеку качества, которых у него не может быть в силу порядка вещей. Люди стремятся соответствовать этим качествам, но так как против природы невозможно идти, им ничего не остается, кроме как лицемерить. Это тоже стремление к благу. Если лицемерие несет нам благо, мы кривим душой. Чтобы поставить все точки над i в теме эгоизма, скажу, что наше «Я» проходит не по границам нашего туловища. Ваши близкие, те, чью радость и боль вы ощущаете, как свою — продолжение вас. По отношению к кому у вас нет таких чувств, те чужие. Дальше чужих идут враги — это те, чья радость приносит вам боль, а боль несет вам радость. Одно из моих страстных желаний — жить среди людей, которым некомфортно, когда мне некомфортно. Которым приятно, когда мне приятно. И в отношении меня то же самое: чтобы мне было больно, когда им больно, и мне удовольствие, когда им приятно. В этой атмосфере не нужно лицемерить. Каждый бы стремился к своему благу и убегал от своего дискомфорта. И это был бы рай — все ищут свое удовольствие и бегут от дискомфорта.