– Да? – застенчиво переспросила она, все еще разглядывая меня так, словно я – самое очаровательное создание в мире. – Я тебя возбуждаю, ТиКей? Ее губы дрогнули в улыбке, пока она ждала ответа. Мне было крайне неловко и непривычно. Ее наглая уверенность, ее прямота – это было слишком для двадцатиоднолетнего юнца. Я привык к робкой возне в темноте, поцелуям украдкой и быстрым связям, заканчивавшимся, не успев начаться. Весь этот разговор был похож на прелюдию, и возбудил меня больше, чем когда бы то ни было. А она даже пальцем меня не тронула. Ее вызывающий взгляд придал мне храбрости, так что я качнул бедрами – всего лишь раз – позволив ей почувствовать его и ответ на ее вопрос: – Я думаю это – чертовски большое «да», тебе не кажется? – Когда она снова открыла рот, я испугался, что перегнул, так что пробормотал: – Но мы же – друзья. Так что, как я и сказал, прости. Она склонила голову на бок: – Мы друзья, но… Я люблю секс. Ты любишь секс. Это прекрасная форма аэробики. Не говоря уже о снятии стресса. Я нервно сглотнул. Предлагала ли она то, о чем я думал, или нет? Не может быть, чтобы мне так повезло. – Почему бы нам не потрахаться и не решить эту проблему? – сказала она вызывающе, взгляд ее голубых глаз был озорным и немного коварным. Я был уверен, она шутит. Наверняка шутит. Но я ошибся. Вот так она впервые оказалась в моей постели обнаженной. Сара была такой спонтанной, такой веселой, и любила секс так же сильно, как я. После того первого раза он стал регулярным. Мы не могли насытиться друг к другом, встречались всякий раз, как появлялось свободное время: после занятий, поздно ночью, однажды – даже в библиотеке. Как-то вечером я озвучил свое спонтанное желание снять нас на видео и стал ждать, когда она откажется от этой идеи. Вот только она не отказалась. Когда в ее глазах появился кокетливый блеск, я начал умолять, и она рассмеялась. – Пожалуйста. Кроме нас это никто не увидит, – обещал я, прижимая ее к постели собственным телом. Она все еще улыбалась, когда я сказал ей, что это поможет мне пережить лето и подарит что-нибудь на память о ней. Через несколько дней она уезжала, чтобы вернуться домой, в городок, расположенный в нескольких часах езды, где у нее была назначена летняя стажировка в юридической конторе. – Не покажешь никому из членов команды? – спросила она, вглядываясь в мои глаза. – Боже, нет, – заверил я. – Это будет лишь для наших глаз. Обещаю. Между нами не было ничего серьезного, но мы были моногамны, и я бы никогда ни с кем не поделился чем-то настолько личным… не говоря уже о моих болтливых товарищах по команде. Это было все, что ей требовалось, потому что после она помогла мне настроить камеру телефона, чтобы запечатлеть нас под лучшими – самыми грязными – углами. Видео было обжигающе горячим, и я тщательно позаботился о том, чтобы сохранить его там, где на него никто не наткнется. Но затем, несколько дней спустя, она позвонила в панике, прося меня удалить видео без следа. Я успокоил ее, пообещав, что так и сделаю. И я действительно собирался это сделать. Я обязан был это сделать. Но я не смог. И в итоге сохранил копию в личном облаке. Следующей осенью Сара вернулась в кампус с новым парнем, с которым познакомилась в юридической конторе, таким же стажером, и на этом наша физическая близость закончилась. Мы остались друзьями, но я никогда не забывал о нашей горячей студенческой истории и о химии, что все еще искрила между нами всякий раз, когда мы встречались. Даже после всех этих лет. И, глядя на нее сейчас, на все эти изгибы, задрапированные красным шелком, как я могу хоть когда-то забыть то, что между нами было? Она – умный, яростный, целеустремленный юрист и… невероятно привлекательная штучка. Но с ее напряженной карьерой и моим графиком профессионального хоккеиста нам просто не суждено быть вместе. Мы оба слишком много работаем. К тому же я практически уверен, она до сих пор воспринимает меня как незрелого студента-качка, Того, кто предложил снять домашнее порно, организовал возню в библиотеке и слишком много играл в видео-игры – даже несмотря на то, что я с тех пор изменился. По крайней мере немного. Сара тихо неодобрительно ворчит и настежь распахивает дверь в конференц-зал, чтобы встретиться с нашим незваным гостем лицом к лицу. Оуэн стоит в коридоре, улыбка сходит с его лица, когда он видит, как мы напряжены. – Я думал, ты улизнула, чтобы повеселиться со своим «призом», – говорит он, глядя Саре в глаза. – Едва ли, – она делает шаг вперед, явно намереваясь поставить его на место, но моя рука, опустившаяся на ее талию, останавливает ее. Она делает глубокий вдох, беря себя в руки, пока я оттаскиваю Оуэна в коридор. Мы никогда не рассказывали друзьям короткую историю наших отношений, и, честно говоря, с чего бы? Это не касается никого, кроме нас, к тому же было так давно, что уже не должно иметь никакого значения. Вот только, если тот мудак, угрожающий обнародовать видео, и в самом деле сделает это, наша история появится в каждом выпуске новостей отсюда до Китая. Твою мать. – Я должен поговорить с Сарой. Наедине, – строго говорю я. Оуэн вскидывает руки: – Все нормально. Я просто дурачился. Я киваю: – Я знаю. Но сейчас – не лучший момент. С лица Оуэна пропадает обычное игривое выражение: – Все в порядке? – Да. Все в порядке, – лгу я. – Просто есть кое-что, в чем нам с Сарой надо разобраться. – Хорошо. Ну, если я буду нужен, я ушел съесть тысяч шесть этих слоеных штук с крабами. Ты пробовал? Они потрясающие! – Оуэн стукает кулаком о мой кулак, и, прежде чем вернуться в конференц-зал и снова закрыть дверь, я наблюдаю, как он идет по коридору к бальному залу. Сара сидит в одном из кресел и выглядит так, будто готова к битве. Между ее бровями залегла озабоченная складка – единственный признак волнения в ее полном уверенности образе. Меня пронизывает новый укол сожаления о том, что я поставил ее в такую ситуацию. Я сажусь напротив и встречаю стальной взгляд ее голубых глаз. – Итак, ты будешь моим адвокатом или нет? Она немного расслабляется и вздергивает подбородок: – Похоже, у меня нет выбора. Испустив долгий вздох, я ударяю по креслу: – Мне невероятно жаль, Сара. – Ты уже извинился. Дважды, – подчеркивает она. – Лучше не стало. – И, конечно же, гложущее чувство вины, проедающее дыру в моей груди, никуда не делось. Она хмурится: – Нет, не стало. Но что сделано, то сделано. Полагаю, теперь нам придется разбираться с последствиями. Я сглатываю ком в горле. – Никогда не думал, что это видео всплывет. – Я тоже не думала, – поднявшись, она опирается одной рукой о стол. – Честно говоря, я не в настроении веселиться этим вечером. Думаю, я поеду. Поговорим обо всем завтра. Я тоже встаю: – Как ты сюда добиралась? – На такси, – отвечает она. – Позволь отвезти тебя домой. Это меньшее, что я могу сделать. Она не возражает, и мы вдвоем прощаемся со всеми, кто еще остался за столом. Бекка отбирает у Оуэна тарелку с крабовыми слойками, сказав, что, если он не прекратит, у него будет болеть живот. Обычно на такое забавно смотреть, но мои натянутые нервы не позволяют мне насладиться их игривой перебранкой. Поездка проходит в молчании. Когда мы с Сарой подъезжаем к дому, я выхожу проводить ее до двери. Мы медлим, Сара смотрит мне в глаза, но я не могу понять выражение ее лица. Я боюсь, что облажался непоправимо. И пусть даже между нами нет романтических чувств, нашу дружбу я ценю выше всего прочего. – Мы со всем справимся, ладно? Прошу, не надо меня ненавидеть, – говорю я, пытаясь улыбнуться, но ощущаю себя странно, как будто за несколько прошедших часов я забыл, как это делается. Она чуть качает головой: – Я тебя не ненавижу. Я знала, что делаю, когда согласилась на съемку. Но все равно это полный отстой. – Точно, – я потираю рукой затылок. – Но я должен был удалить видео, как ты и просила. Она смотрит мне в глаза, взвешивая мои слова: – Это точно. – Клянусь, я никогда не показывал его ни одной живой душе. Эта запись была только для меня. Только для моих глаз. – Мое признание звучит тихо и печально, и она имеет полное право прямо сейчас пнуть меня коленом по яйцам, но, к счастью для моих мальчиков, она этого не делает.