– София, услышав его историю, вы заговорите по-другому. – Что конкретно вы имеете в виду? Автоаварию или его проблемы с наркотиками? – спрашиваю я, из гордости делая вид, что знаю об этом от самого Бена. – Я не могу разглашать детали следствия. Однако имею право поделиться информацией, касающейся лично вас. Я считаю, что Бенджамин Бут пытается свалить вину на вас. – Простите?.. Он утверждает, что убийца – я? Так он сказал? – Нет, что вы! Скажи он такое, мы с вами разговаривали бы в другом месте. Он лишь навел нас на рассмотрение других версий. – Версий? Каких? – Я не на шутку рассержена. – Ну, например, посоветовал выяснить, что вы знаете о связях Роберта на стороне. Спросил, не упустило ли следствие, что у вас тоже могли быть мотивы, – спокойно отвечает следователь, не обращая внимания на мой гнев. Да как он посмел? Меня захлестывает волна ярости. Я тут защищаю эту змею подколодную, а он валит все на меня! Вот паршивец! Из прихожей раздается бой часов. Эхо летит по всему дому и отзывается тупой болью под черепной коробкой. Упираясь локтями в стол, я круговыми движениями массирую виски кончиками пальцев. – Сложно не думать о неприятностях, когда они поджидают прямо на пороге. – Эй, – шепчет следователь Круз. Открываю глаза: она задумчиво на меня смотрит. – Мы не считаем, что это вы. Как я уже сказала, будь у нас хоть какие-то улики, велся бы совсем другой разговор. – Знаю. Дело не в этом… – Я вот-вот заплачу. Как объяснить, что предательство Бена разбило мне сердце? Не выдерживаю, из глаз льются слезы. Я оплакиваю смерть того, кем считала Бена: родственной душой из прошлой жизни. – Ой, ну вот… Бенджамин довольно подробно рассказал о ваших отношениях, и я понимаю, что вам больно слышать о его намеках на вашу виновность. – Ублюдок! – рычу я сквозь слезы. Я думала, он любит меня, а он ничем не лучше Роба. Такой же обманщик. – Жаль, что так вышло… – Ничего страшного, правда. Этого следовало ожидать, ведь Бен и Роб ужасно похожи. – Достав салфетку из коробки на ближайшем столике, я промокаю остатки слез. – Вы правы, они похожи. Знаете, во время расследования некоторые женщины вообще отказались отвечать на вопросы. Лишь кое-кто согласился поговорить о Бенджамине. Очевидно, Роберт заключил соглашение с некоторыми из них. – Соглашение? – Да, негласное. – Не понимаю. – За деньги можно договориться о неразглашении любой информации. – Ну надо же! Вы считаете, именно из-за этого они не говорят о Робе? Круз кивает. Некоторое время мы молчим, я тихонько всхлипываю. Тишину прерывает вибросигнал лежащего на стеклянном столике смартфона. Я поворачиваю экран к себе, проверяя, не написал ли Роб, что едет домой. Но сообщение от Кэссиди: она выслала фотографии со вчерашней вечеринки. Стоит довольная в моем костюме Женщины-кошки, сверкает белоснежной улыбкой. Видя, как она счастлива, я тоже улыбаюсь. Следователь Круз с любопытством смотрит на мой телефон. – Сестренка написала, – переворачиваю экран вниз. – Кэссиди? – Да, она, – усмехнувшись, качаю головой. – Никак не привыкну, что вы знаете обо мне почти все. Круз застенчиво улыбается, глядя на свои руки. – А вы с Валлеттой не только напарники? Этим неожиданным вопросом я надеюсь хоть что-то выведать об Аделле Круз и таким образом восстановить баланс. – Что?.. Нет! – Круз разражается смехом. – То есть да, мы напарники, однако порой работаем порознь. Хорошо, когда есть на кого положиться. Мы оба присматриваем за нашими родственниками, как вы за сестрой. Валлетта и я прикрываем друг друга на работе и в жизни, но мы не любовники. – Ее голос полон нежности. К моим щекам приливает румянец. Через тело вновь проходит волна тепла, причем не рассеивается, как прежде, а остается в животе. Тошнота выворачивает желудок. Я встаю с намерением бежать в ванную комнату. – Что с вами? Вам плохо? – Все в порядке. Просто… – Осекаюсь, прежде чем объяснить, что тошнота – следствие принятой таблетки. – Все хорошо, – говорю я, скорее успокаивая себя. Круз встает, берет меня за руку, ведет в сторону стеклянной двери на террасу. Я опрометью вылетаю на улицу, наклоняюсь к огораживающим площадку перилам, упираясь лбом в сложенные руки. Холодный воздух приятно освежает ноги. Зачем я только надела кашемировый свитер? – Легче? – спрашивает Круз, стоя рядом со мной. – Немного. Круз подходит ближе, медленно поднимает свитер и, скользя пальцами вдоль позвоночника, задирает на плечи. Теперь спина открыта прохладе. – Так лучше? – Да. На воздухе мне и правда полегчало. Хворь отступила на второй план: все внимание сосредоточено на ее прикосновениях. Аделла нежными движениями пальцев гладит мне спину, рисует большие круги на обнаженной коже. От ее касаний по спине бегут мурашки и твердеют соски. – А что случилось? Приступ панической атаки? – спрашивает она. – Нет, его бы я отличила: приходилось сталкиваться… – Все еще прикрываю рот рукой. – Я никогда ничего подобного не испытывала. – И не надо. Хорошего мало! – Не сомневаюсь. Расскажите подробнее. – Аделла наклоняется ближе, продолжая поглаживать мне спину. Я понимаю, что полицейское чутье ведет ее по следу и она считает произошедшее со мной панической атакой, но решаю подыграть. – Недавно меня накрыл такой приступ в бутике «Шанель». Стало нестерпимо жарко, сердце бешено застучало, закружилась голова, я упала и потеряла сознание. – Остальные подробности этой пренеприятнейшей истории я опускаю. – Ничего себе! И что же его вызвало? – Не знаю. – Наглая ложь. – Вам не составит труда догадаться, ведь вы знаете обо мне столько же, сколько я сама, – говорю я, выпрямляясь. К горлу подкатывает угрожающий рвотный позыв, но стихает, как только я смотрю ей в лицо. Аделла берет меня за руки. – Все прошло? Голова не кружится? – Нет. – Нет, не прошло? – дразнит она, просияв игривой улыбкой. – Аделла… – Я не свожу глаз с ее красивых губ. – Можно вас поцеловать? Она обхватывает мое лицо миниатюрными ладонями и медленно целует в губы. Я обмякаю. Она обнимает меня, просунув руки под свитер, и притягивает крепче к себе. Вдыхая аромат ее кожи, я проникаю языком ей в рот, она отвечает тем же. Не переставая ласкать меня пальцами, опускает руки на талию, затем скользит теплой рукой под чашечку бюстгальтера и, обхватив грудь, обводит большим пальцем вокруг соска. Я издаю блаженный стон. Наконец оторвавшись от ее идеальных губ, шепчу, беря ее за руку: – Пойдем! Меня преследует лишь одна мысль: она и я в нашей супружеской постели. Однако Аделла, опустив голову, не двигается с места. – Аделла, – шепчу я. Провожу ладонью по нежной щеке. Аделла поднимает голову и отводит глаза. – Мне жаль. Это была ошибка. Она резко поворачивается и бежит в дом. В оцепенении гляжу на распахнутую стеклянную дверь. Надо догнать ее! Когда я выбегаю на крыльцо, машина Аделлы быстро отъезжает от дома. Она уже скрылась за углом, а я стою, пораженная страстью и последовавшим вслед за ним смятением. Как стыдно! Проглотив застывший в горле ком, слегка пошатываясь, возвращаюсь в дом.