Ехали мы до дома целый час — в основном из-за меня. Ножки у меня коротенькие, пузико жёлтенькое… Ой, это немножко не про то анекдот. Короче, без меня бы Вова точно добрался быстрее — раза в полтора, как минимум. А, скорее, в два. Доехали — а там укатанная наша земляная дорога подсохла, и Наташка с Иркой опять с великом бегают. Увидели нас, помчались навстречу. — Ух, ты!.. Это что?.. Это кто вам дал?.. Вы купили?.. А можно прокатиться? — Погодите, сперва сюрпризы! — сурово остановил их Вова. Мы зашли в калитку и поставили велики у ворот. На лавочке напротив дома чинно сидела Таня, не успевшая ещё переодеться из парадной школьной формы (у пятых классов торжественная линейка сегодня была), и беседовала с бабушкой. Обе держали в руках по веточке и время от времени помахивали ими над раскладушками, на которых дрыхли три боевых карапуза. — Пошли, — мотнул головой Вова, и мы гуськом зашли за ним в комнату — и даже бабушка, которой тоже было любопытно. Вовка откинул клапан рюкзака и расстегнул молнию. Мы вытянули шеи — и тут я подумала, что вся эта сцена до ужаса напоминает активность в курятнике, когда главный петя нашёл какого-нибудь червячка и зовёт всех остальных — и куры сбиваются вокруг, посмотреть: чего это там такое интересное и, может быть, вкусное? — Так, во-первых — малышне… Из рюкзака показалась слегка помятая коробка, а из неё — юла, но не простая, а с полукруглым стеклянным куполом, под которым была нарисована пересечённая местность, протекающая через центр речка, и даже установлены два перпендикулярных речке заборчика. Сбоку на тонкой проволочке торчал всадник на белой лошадке. Мы раскрутили юлу, и всадник помчался вперёд, перескакивая через речки и заборы. — Хорошая! — высказала веское слово бабушка. — Теперь для всех… Для всех оказались надувные мячи — обычные, типа пляжных, которые прикольно кидать друг другу. Пять штук — чтоб не дрались, должно быть. — И для старших. Малышне не давать — подавятся! Вова выложил на стол четыре квадратных пластмассовых коробочки с «Игрой пятнадцать»*, две — «Четыре по четыре»**, цилиндрик с проворачивающимися рядами, в котором полагалось расставлять шарики по цветам (иногда его ещё называли «светофор», хотя цветов было сильно больше, чем три), игру на ловкость «Мишень»***, большой квадратный плоский лабиринт с шариком и на закуску — шикарный многоэтажный лабиринт-кубик. *Если вы слишком молоды, чтобы помнить, что это, то объясню. Пятнадцать плашечек с числами нужно было хаотически сложить в родной поддончик, а потом расставить в правильном порядке, не вынимая, а просто двигая туда-сюда. **«4 по 4» — игра на расстановкуцветных кружочков чётырёх цветов в четыре угловых бокса разными способами (с усложнением в виде палочки, которая могла перекрыть один из проходов). ***«Мишень» –маленький прозрачный бокс с картонной вставкой на дне, на которой была нарисована, собственно, мишень и прорезаны в ряд несколько дырочек, в которые полагалось закатывать металлические шарики общим числом пять штук и разного размера; самая крутизна была, когда шарики удавалось выстроить строго по убыванию величины от центра к периферии. Ну а про лабиринты и объяснять нечего. — Ни фига себе! — дружно выдохнули девчонки. По меркам советского ребёнка, груда этого богатства была сравнима с пещерой Али-бабы. — И вот ещё, — Вовка пошарил на дне рюкзака и начал доставать… — Шарики! — запищали Ирка с Наташкой. Тут надо сделать лирическое отступление. Я, кажется, жаловалась уже, что с резинками для волос была проблема? Нет? Так вот, она была. Резинки были только какие-то аптечные, чёрные — грубые и постоянно зажёвывающие волосы. Я шила себе из белой резинки для трусов, иногда обшивала чехольчиками из ткани для пущей красоты. Были какие-то невидимки, даже с приделанными к ним ягодками, цветочками и прочей красотой. Но невидимки очень плохо держатся у меня на волосах. Потом появились пластмассовые бананы. Мода была — умереть не встать! Гонялись за этими бананами, особо продвинутые модницы их «улучшали» — лаком для ногтей раскрашивали. Но бананы я не любила по той же причине, что и невидимки. И вот, если вы помните, народу потихоньку разрешили кустарщину. И нынешней весной появилось такое вот чудо! Шарики для волос. Проще говоря, это были два куска всё той же резинки для трусов (только волшебным образом разноцветной), вделанных в два шарика по краям. Самые первые по виду вообще напоминали погремушки, но я уже была рада — и хвостики они держали неплохо, и какая-никакая красота. Потом пошли кирпично-красные, и были они у всех. А таких, как Вова привёз, я в этом варианте событий ещё не видела — из яркой, переливающейся перламутром пластмассы и с резинкой круглой, типа шляпной. Шарики шли двух размеров, большие и маленькие. Вова наделил всех (кроме бабушки, понятное дело): две пары таких и две таких. Мне достались маленькие ярко-красные, похожие на вишни, и большие небесно-голубые. Всё, буду хвосты менять, форсить. — Ну, девки, у вас сегодня праздник! — хлопнула в ладоши бабушка. — И это ещё не всё, — Вова принял торжественный вид. — За добросовестный труд в юннатском хозяйстве «Шаман-камень» Таня и Ира премируются велосипедами «Кама» и «Ласточка». Наташка с Иркой разинули рты, а Таня посмотрела на бабушку, а потом на нас: — Что — насовсем? — Конечно! — Вова прямо вошёл в роль председателя: — Разрешите поздравить и пожать вам руку, товарищ Таня. Не хватало только горнов и барабанов. Зато Ирка с Наташкой азартно хлопали. — Ну, всё, пошли испытывать! — не выдержала я. И мы побежали к калитке. Бабушка тоже заторопилась за нами. Я хлопнула ласточку* по сиденью: — Держи, Ирка! Это теперь твой. *Всё, надоели мне эти кавычки!