– Отлично. Еду туда. На Уимблдон-Коммон есть густой лес. Масса мест, где можно спрятаться. – Я тебя встречу на автомобильной стоянке рядом с ветряной мельницей. Приеду с кинологами. – Джо отключила связь. Роб бросился вниз по лестнице к своей машине, полицейские в форме и охранники побежали за ним. Практически сразу же у него зазвонил телефон. Роб поставил его на громкую связь. Звонил Мэллори, который не стал утруждать себя приветствиями. – Саймон Барридж ездит на темно-серой «Хонде Цивик», номер LP67 YCB. Я дал ориентировку всем постам, поэтому сейчас вся дорожная полиция будет ожидать появления этой машины. В последний раз дорожная камера распознавания номерных знаков зафиксировала этот автомобиль на трассе А219, на мосту Патни. – Когда? – закричал Роб, пытаясь переорать вой сирены. – Двадцать семь минут назад. – Он направляется к Уимблдон-Коммон. – Туда едет группа вместе с кинологами, – сообщил Мэллори. – Не волнуйся, дружище. Мы ее найдем. Роб сглотнул. За двадцать минут многое могло произойти. – Я только надеюсь, чтобы не оказалось слишком поздно. Глава 26 Сталкер бросил взгляд на переднее место пассажира, где обмякла Иветт. Она была без сознания. Во время перерыва, когда они вместе пили кофе, он украдкой бросил рогипнол в ее чашку. Препарат подействовал. Она вырубилась. С тщеславными женщинами все получается так легко. Он просто пригласил ее встретиться с его приятелем, который ищет модель для выполнения разового заказа – конечно, демонстрировать свадебные наряды. Она тут же ухватилась за предложение. По крайней мере, теперь сталкер мог прекратить притворяться. Он уже достаточно наслушался про кризис в ее отношениях с женихом, трудную и ответственную работу жениха, которого постоянно нет дома. Он понял, что Иветт чувствовала себя брошенной, считала, что жених не уделяет ей достаточно внимания, ну так и что, черт возьми? Знала бы она, что это такое, когда тебя каждый день дразнят в школе, издеваются над тобой, потому что у тебя нет волос. Знала бы она, каково это, когда противоположный пол смеется тебе в лицо и шепчет унизительные оскорбления у тебя за спиной. Как бы она тогда себя чувствовала? Ее всю жизнь холили и нежили. Она была красива, ее ценили, а держать ее тело в объятиях мечтало большинство мужчин, но сталкер находил Иветт отталкивающей. Она использовала свою сексуальность, чтобы заманивать мужчин в свои сети, а потом использовала их слабости. Ее жених мог служить классическим примером. Она его не любила, она любила свои ощущения, которые получала благодаря ему. Она чувствовала себя желанной. Она чувствовала, что он ее ценит. А сталкер никогда ничего подобного не испытывал, даже его родители никогда к нему так не относились. Он хрипло рассмеялся. Если так смотреть, то получается, что он был обречен с самого начала. Не то чтобы он об этом сожалел, нет, он больше ни о чем не жалеет. Такое отношение сделало его тем человеком, которым он стал. Сталкером, которого все боятся. Сталкером из Суррея. У него до сих пор появлялись мурашки на коже, когда он думал о прозвище, которое ему дали. Оно звучало так устрашающе. Он войдет в историю, как один из самых известных серийных убийц в стране вместе с Робертом Нэппером[27] и Леви Беллфилдом[28]. А ведь он еще только в начале пути. Иветт была идеальной целью – эгоистка, недалекая девушка, которая связывается не с теми мужчинами, как и Бриджит. О, у него не было никаких сомнений в том, что отважный детектив Роб Миллер в нее влюблен. Он видел это на его лице в коктейль-баре позавчера вечером. Миллер не понимал, что собирается совершить огромную ошибку, самую большую в своей жизни. Но он, сталкер, оказывает Миллеру любезность, освобождая его от Иветт – и заставляя ее заплатить. Он издал пустой смешок. Детектив сможет поблагодарить его позднее. Движение на Патни-хилл оказалось оживленным, и ему пришлось снизить скорость, но он не впадал в панику. Сталкер не думал, что кто-то сможет его найти. Телефон он выключил, его настоящие имя и фамилию никто не знает. Идиот-детектив понятия не имеет, кто он такой, у него на сталкера ничего нет, хотя позавчера вечером он и смотрел прямо на него. Изображать из себя гея – чудесная мысль, это всегда срабатывало, и он этим пользовался, когда ему требовалось подобраться к жертвам. Они ни разу не заподозрили, что он притворяется. Сталкер ехал по Тиббетс-корнеру, перекрестку с круговым движением, к парковой зоне Уимблдона, когда ему в голову внезапно ударила эта мысль. «Ее телефон». Он не мог поверить, что так сглупил. Как он мог забыть про ее чертов телефон? Мужчина скорчил гримасу, съехал с дороги на твердую обочину, чуть не сбив мотоциклиста. Сталкер перегнулся через накачанную наркотиком женщину и стал рыться у нее в сумочке. Где же он, черт возьми? В конце концов он нашел телефон в боковом кармашке. Сталкер с силой ударил им по приборной доске, чтобы вскрыть, и достал из мобильного сим-карту, потом выбросил это все в окно в густую растительность вдоль дороги. Сталкер не сомневался, что ее жених-полицейский сразу же попробует определить местонахождение телефона, как только обнаружит, что Иветт пропала, но поскольку она сейчас не живет с ним (женщина в мельчайших деталях описала сталкеру, как съехала от жениха), маловероятно, что он уже это понял. Солнце висело низко над горизонтом, когда сталкер свернул на Уиндмилл-роуд, которая вела к центру Уимблдон-Коммон. Несмотря на холод, там прогуливалось много собачников со своими питомцами. Он поехал по длинной петляющей дороге к автомобильной стоянке. Было опасно оставлять машину здесь, но ему требовалось утащить жертву в густой темный лес, подальше от людских глаз. Куда-то, где он сможет ее наказать. Стихотворение Роберта Фроста подходило к происходящему как нельзя лучше: Лес чуден, темен – глянь в глубину. Но прежде я все долги верну… И много миль, пока я усну, Так много миль, пока я усну…[29] Он нараспев прошептал стихотворение, расстегивая ремень безопасности, который удерживал Иветт, и попытался ее разбудить – чтобы она могла идти сама. Если он понесет ее на руках, то это привлечет слишком много внимания. Женщина не отреагировала, тогда он дал ей пощечину. Она застонала, ресницы задрожали, глаза приоткрылись, но только на мгновение – и снова закрылись. Проклятие, он же дал ей совсем немного препарата, только чтобы она стала вялой и сонной, а глупая сучка взяла и отключилась. Он снова ударил ее. – Что так?.. – На этот раз ее несфокусированный взгляд остановился на нем, и он улыбнулся, когда в ее глазах появился страх. – Пора идти. Он вылез из машины, открыл дверцу у переднего пассажирского места и помог Иветт выбраться. Она тяжело на него опиралась и опасно покачивалась, но ему удалось каким-то образом закрыть дверь и удерживать женщину на ногах, пока они шли в направлении деревьев. Иветт пыталась что-то сказать, но слова никак не вылетали у нее изо рта. Если за ними кто-то и наблюдал, то выглядело все так, будто он вел свою перебравшую подружку прогуляться, чтобы у нее прояснилось в голове. Иветт оказалась тяжелее, чем он предполагал, и к тому времени, как они добрались до линии деревьев, он уже сильно вспотел. «Все нормально, – решил сталкер. – Оно того стоит. Мне нужно просто увести ее туда, где нас никто не увидит. И тогда она получит то, что должна». Он с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. Он ликовал. Глава 27 Роб несся по узкой Уиндмилл-роуд, его машина буквально взлетала над землей, когда на пути попадались «лежачие полицейские». Шины грохотали по гравию, камешки разлетались в стороны, а позади поднималось облако пыли. Едва заехав на автомобильную стоянку в конце дороги, он сразу же ударил по тормозам, и машина остановилась с визгом шин. Несмотря на поздний час, кругом все еще носились худощавые школьники, за ними бегали усталые родители и перевозбужденные собаки. Роб медленно поехал между рядов автомобилей в поисках «Хонды Цивик». «Вот она!» Она стояла на краю автомобильной стоянки, на последнем парковочном месте в самом последнем ряду. Вокруг ни одной машины. Саймон совершенно точно не хотел, чтобы кто-то видел его с Иветт. Они не могли уйти далеко. Роб хорошо знал Иветт – она должна была сопротивляться или кричать, вероятно, и то и другое. Роб нахмурился. Нет, Саймон должен был ее как-то утихомирить, поскольку не мог допустить, чтобы она шумела и привлекала внимание. Может, он вставил ей кляп или заклеил рот? В голове возник образ Иветт, лежащей на земле с заклеенным скотчем ртом, но Роб усилием воли вытолкал его из своего сознания. Еще рано. Нельзя позволять себе так думать. У него еще есть время. Он коснулся капота «Хонды». Тот оказался теплым, Роб почувствовал запах бензина и услышал едва уловимый звук – это остывал двигатель. Самое большее десять или пятнадцать минут. Роб огляделся вокруг. За ним возвышался дом, в котором располагался популярный дневной ресторан, где гуляющие любили перекусить. Но он уже закрылся, только за деревянными столами перед зданием сидело несколько человек – чистили обувь или меняли ее перед тем, как отправиться домой. Никто из них не мог ничего видеть, потому что место, где он стоял, от ресторана отделяли четыре ряда припаркованных автомобилей и примерно двести метров. Перед ним простиралось большое поле, которое пересекали многочисленные пешеходные тропинки, ведущие в растущий по периметру темный лес. Роб посмотрел вверх на темнеющее небо. По его прикидкам, у него осталось примерно двадцать минут, потом стемнеет, и вместе с ночью придет ужас, жуткие образы, о которых он просто не мог думать. На стоянке имелись фонари, но поле оставалось в тени. Под густыми кронами впереди уже было совсем темно. Роб поспешил по тропинке, ведущей прямо к зарослям деревьев впереди. Он бывал здесь раньше раз или два, поэтому в общем представлял планировку территории. Слева шла крутая тропинка, петляя вниз к озеру в форме полумесяца. Тут любили прогуливаться отдыхающие, да и сталкеру пришлось бы пройти мимо целого ряда машин, чтобы до нее добраться, поэтому Роб не думал, что он выбрал этот путь. Справа Саймону пришлось бы пересечь все поле, соответственно, он гораздо дольше оставался бы на открытой местности. Нет, Саймон должен был искать самый быстрый и самый легкий путь попасть под укрытие деревьев, а это означало, что он пошел прямо. Зайдя в лес, Роб сразу почувствовал, что стало холоднее, звуки ночи сменили детский смех и собачий лай. То и дело пробегали какие-то животные, стрекотали насекомые, скрипели ветки, и все эти звуки эхом отдавались от мощных дубов и платанов вокруг него. – Иветт! – закричал Роб, надеясь, что она все еще может ответить, крикнуть или хоть как-то подсказать, где находится. Но единственный звук, который он услышал, создала белка, пробежавшая по тропе перед ним. По крайней мере, Роб подумал, что это белка. Стало почти совсем темно, ничего не рассмотреть. Он включил фонарик в телефоне и пошел дальше по тропе, максимально напрягая все органы чувств, прислушиваясь ко всем неестественным звукам, – может, на землю опустится мужской сапог, прозвучит удар, резкий вдох, послышится затрудненное дыхание. Но он не слышал ничего. Тропа завернула влево, стала скользкой и неровной. Он перешел с нее на траву вдоль края, где было хоть какое-то сцепление с грунтом. – Иветт! Все равно ничего. Куда, черт побери, ее увел Саймон? Он должен быть где-то здесь. Это самый уединенный участок на территории. В любом другом месте он бы рисковал – его могли увидеть. Роб решил сойти с тропы, но куда идти – налево или направо? Он вглядывался во тьму, пытаясь думать, как убийца. Слева дорога была более неровной, потому что спускалась к озеру. Там скользко и мокро. Больше риска упасть, в особенности если кого-то тащишь. Детектив выбрал более высокий участок справа и перешагивал через сломанные ветки и поваленные стволы деревьев, пробираясь сквозь густую молодую поросль. – Иветт! – крикнул он еще раз. На этот раз ему показалось, будто он что-то услышал, какой-то шорох, который внезапно прекратился. Он стал пробираться на звук, держа руки перед собой, чтобы отводить в сторону ветки, которые в темноте стали невидимыми. – Ты здесь? Ответ прозвучал сразу же, но слишком приглушенно. Стон. Затем Роб услышал шлепок – кожей ударили по коже. «Ублюдок». – Иветт, я иду!