— В тупике? — Насмехалась она. — Это не тупик. Я на двадцать шагов впереди тебя, и мы оба это знаем. Почему именно сегодня ты пришел сюда? — Мой отец невиновен. Если ты дашь копам немного времени, они тоже это докажут. Если ты будешь изо всех сил доказывать всему миру, что он виновен, то только выставишь себя дурой. — Я не боюсь выглядеть дурой. — Она назвала это блефом, как всегда, но я не поверил. В этих глазах промелькнуло что-то, очень похожее на первый признак слабости. — Ты уверена в этом? Новая репортерша в новом городе, с головой ушедшая в расследование убийства, словно она подражательница гребаного сыщика. Она сует свою шею туда, чтобы попытаться опорочить известного гражданина. Владельца бизнеса, который помогает своему народу. Когда он выйдет чистым, грязной будешь выглядеть ты. Ты ведь здесь совладелец, верно? — Да. К чему ты клонишь? — спросила она сквозь стиснутые зубы. — Я хочу сказать, что…моя семья живет в Клифтон Фордж уже несколько поколений. Мы хорошо известны. И нас любят. В свое время Цыгане тоже были такими. — Так ты хочешь сказать, что если я не приму твою сторону, люди в городе будут меня ненавидеть? Я смогу с этим жить. — Сможешь? Газета маленького городка, не может заработать кучу денег. Достаточно одного слуха, что ты печатаешь ложную информацию, чтобы люди перестали читать. Краска поднялась на ее щеках, огонь вспыхнул в глазах. — Мне не нравится, когда мне угрожают. — А я не люблю повторяться. Ты была предупреждена. Не лезь в это. — Нет. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Нет, пока я не узнаю правду. Мой характер вспыхнул, и я встал, вытолкнув стул из-под ног, чтобы облокотиться на стол, положив руки на его поверхность. — Хочешь правду? Вот тебе правда. Я видел и делал такое, от чего тебе будут сниться кошмары. Правда заставит твой живот скрутиться. Ты бы бежала из этого города и никогда не оглядывалась назад. Радуйся, что не знаешь правды. Отвали, блядь. Сейчас же. — Да пошел ты. — Она вскочила со своего места, наклонилась и встала нос к носу, так что нас разделял только стол. — Я не отступлю. — Отступишь. — Никогда. Звук ее зубовного скрежета привлек мое внимание к ее губам. Желание поцеловать ее было сильнее, чем когда-либо с ней или с любой другой женщиной. Поскольку между нами стоял стол, я, вероятно, не получил бы по яйцам. Я наклонился на дюйм, и у нее перехватило дыхание. Когда я оторвал взгляд от ее губ, ее глаза были прикованы к моему рту. Ее грудь вздымалась и опускалась под блузкой с V-образным вырезом. Моя угроза ее средствам к существованию не сделала ни черта, кроме того, что возбудила нас обоих. Неужели она когда-нибудь отступит? Сукин сын. Я был в секунде от того, чтобы сказать к черту все и впиться своими губами в ее губы, когда дверь позади нее распахнулась. Вошел Лейн Райан, вытирая руки о жирную тряпку. Он взглянул на меня и свою дочь, и улыбка исчезла с его лица. — Все в порядке? — Отлично. — Брайс опустилась в кресло, пальцами зачесывая прядь волос за ухо. — Мы с Дэшом как раз обсуждали сегодняшнюю газету. Я откинулся на спинку стола и глубоко вздохнул, мой член набух и болел в джинсах. Я отвернулся от Брайс и ее отца, чтобы дать им успокоиться, пока я поправлял стул, который я отпихнул. Затем я подошел к Лейну и протянул руку. — Рад тебя видеть, Лейн. — Я тоже, Дэш. — Он пожал мою руку, бросив на меня боковой взгляд, несомненно, беспокоясь о своей взбалмошной дочери. — Думаю, мы закончили, — сказала Брайс, вставая из-за стола и беря в руки ноутбук. — Если вы меня извините, мне нужно кое-куда зайти. Мы не закончили этот разговор, отнюдь нет, но пока я не возьму свой член под контроль, мне больше нечего было сказать. — Да. То же самое. Я кивнул Лейну, бросил взгляд на Брайс, затем повернулся и вышел из Tribune. Черт побери. Она не собиралась отступать, как бы часто я ей ни угрожал. Если уж на, то пошло, мой визит только подстегнул ее. Это означало, что мне придется проявить креативность. ГЛАВА 6 БРАЙС — САМОДОВОЛЬНЫЙ УБЛЮДОК, — пробормотала я, перетасовывая бумаги на столе в поисках блокнота. — Как он посмел прийти сюда и угрожать мне? Как он посмел…где он? Блокнота, который я искала, нигде не было. Ни в моей машине. Ни дома в корзине с разложенным бельем. Ни на столе, на котором теперь царил полный беспорядок. Я держала разные блокноты для каждой из своих историй — место, где я могла делать пометки, чтобы ничего не забыть. Розовый был для объявлений о рождении. Черный — для некрологов. Красный — для родео и праздников Четвертого Июля. А желтый — для объявлений об убийстве Амины Дейли. Последний раз я видела его вчера утром. Я помню, как записала на руле в машине, что второе имя Амины — Луиза. Ее дочь жила в Денвере. Я записала все это, чтобы не забыть, а потом положила блокнот в сумочку вместе с остальными. Проследив за своими действиями, я пришла прямо в газету. Я высыпала все из сумочки на свой стол, чтобы упорядочить их, пока я работала над различными незавершенными историями. Я как раз завершала статью для Воскресной Газеты. Это было несложно — расписание празднования Дня Независимости в Клифтон Фордж Гараж на выходные. Все мои блокноты лежали рядом с клавиатурой, красный был открыт, пока я печатала, когда… Я вскочила со стула. — Вот засранец! Дэш должно быть забрал его. Эта штука не могла просто исчезнуть, и я искала ее повсюду. Но откуда он знал, что это тот самый? Черт. Должно быть, он видел ее в мотеле, когда я разговаривала с Коди. К счастью, в блокноте не было ничего, что я не могла бы вспомнить. Обычно достаточно было просто записать свои заметки, чтобы запомнить их. И большая часть информации на этих страницах уже была напечатана. И все же. Я была зла. — Охх. Не могу поверить, что он это сделал. — Кто сделал что? — Сью оглянулась через плечо на мою вспышку. Я надулась и села. — Придурок вор украл мой блокнот прямо у меня из-под носа. И все потому, что я была так рассеянна. Отвлеклась на опасность, которая окружала его, и манящую возможность раскрыть все его секреты. — Мне жаль, дорогая. — Сама виновата, — пробормотала я, кивнув ей, чтобы она вернулась к своей работе. Это определенно была моя вина. Дэш наклонился ближе, и его запах…Боже, он пах хорошо. Пряный аромат его одеколона, смешанный с летним бризом, был пьянящим сочетанием. Под чарами этого запаха и его непоколебимого лесного взгляда я на долю секунды испугалась, что он меня поцелует. И что я поцелую его в ответ. Потом я боялась, что он не поцелует. Он, наверное, стащил мой блокнот, пока я пялилась на его рот. Черт бы его побрал. Я потеряла бдительность, и он незамедлительно воспользоваться этим. Должно быть, Дэш почувствовал давление, раз прибег к мелкой краже. Мы оба знали, что я выигрываю. В данный момент у меня было больше тузов, чем у него королей, но игра вот-вот должна была переломиться. Завтра Дрейвен должен был предстать перед судом, и если судья не решит, что шестидесятилетнему мужчине грозит тюрьма, то завтра он выйдет под залог. Как только Дрейвен окажется на свободе, у Дэша появится внутренний источник. Чтобы не потерять преимущество, мне нужно было приложить больше усилий и копнуть глубже. Мне нужна была еще одна сенсация, нужно было найти еще одного человека вроде Коди Пруитта, который проболтался бы, потому что у него была личная неприязнь к семье Слейтер. Но кто? Дверь из приемной открылась, и Уилли вошел внутрь, направляясь прямо к своему столу через проход от Сью. Он надвинул солнцезащитные очки на редеющие светлые волосы, обнажив темные круги под глазами. Был почти полдень, но в своей помятой одежде он выглядел так, словно только что встал с постели. — Привет, Уилли. Он поднял руку, когда садился, глубоко откинувшись в кресле. — Доброе утро. Привет, Сью. — Привет, Уилли. Тяжелая ночь? — Наверное, выпил слишком много пива. В этот момент дверь снова распахнулась, и Джордж бросился внутрь, его руки были перегружены разбросанными бумагами, а портфель, зажатый под локтем, вот-вот мог выскользнуть. Он добрался до своего стола как раз вовремя, чтобы свалить все сверху, когда портфель рухнул на пол. — Привет, ребята. — Привет, Джордж. Все остальные обменивались приветствиями, а я сидела и наблюдала, я была новичком в команде. На этот раз комната была полна. Здесь были все, кроме папы, потому что по требованию мамы, чтобы его двадцатидневная рабочая полоса подошла к концу, он брал выходной. — Не думаю, что мы все были в одной комнате с прошлого собрания персонала, — пошутила я. Уилли сидел прямо, его плечи были напряжены. — Лейн сказал, что мне не обязательно работать по расписанию. — Я не против. Я просто сделала замечание. Работайте, когда хотите. — О. Хорошо. — Он снова опустился на пол. — Спасибо. Я не очень люблю утро. — Над чем ты работаешь? — спросила я.