Когда Эмметт и Лео были здесь, я не стал выводить папу из себя. Я спрошу об этом позже, когда мы будем только вдвоем. А пока у нас были другие темы для обсуждения. — Значит, это подстава. — Это должно было быть подставой. Ведь так? Отец сказал бы нам, если бы убил женщину. — Кто бы хотел, чтобы ты взял на себя вину за это? Папа надулся. — Это длинный список, сынок. — Все равно составь его, — приказал Эмметт. — Мы должны с чего-то начать. — У меня есть несколько идей, — сказал отец. — Мне нужно сделать несколько звонков, а потом мы перегруппируемся. — Отлично. Есть кое-что еще. — Я сделал паузу, глубоко вздохнув, потому что сомневался, что реакция на мое заявление будет положительной. — Сегодня я договорился с Брайс Райан. — С кем? — спросил папа. — С новым горячим репортером в городе, — ответил Лео. — Дэш преследует ее всю неделю. — И что? — Глаза отца сузились. — Это не так. — Теперь была моя очередь врать. — Я же говорил тебе вчера, что она хороша. Сегодня я заглянул в редакцию, чтобы перекинуться парой слов. Мы договорились. Она говорит нам, что у нее есть. Мы делаем то же самое. Но сначала она хочет поговорить с тобой. — Нет. — Отец встал и пошел к двери. Он распахнул ее и вышел. — Куда, черт возьми, ты идешь? — Я побежал за ним. Он шел быстро, не останавливаясь, пока я следовал за ним на улицу. — Папа. Какого черта? Мы еще не закончили разговор. — Сейчас мне больше нечего сказать, Дэш. Ты хотел поговорить. Мы поговорили. Теперь мне нужно идти. Уединиться. — Зачем? — Зачем? — Он набросился на меня, гнев окрасил его глаза. — Женщина, которую я знал более сорока лет, мертва. Женщина, о которой я заботился. И она мертва из-за меня. Так не слишком ли много я прошу, чтобы ты дал мне немного гребаного пространства и позволил мне разобраться с этим? Черт. Я сделал шаг в сторону, подняв руки. Дело было не в Амине. Дело было в маме. Дело было в ее убийстве и в чувстве вины, которое отец нес в себе десятилетиями. Любовь всей его жизни была мертва из-за его выбора. Он стоил нам с Ником матери. А теперь умерла еще одна женщина, потому что, какой бы нормальной ни была его жизнь в эти дни, папа всегда будет мишенью. — Кто-то хочет, чтобы ты до конца жизни гнил в тюремной камере, папа. Я просто пытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось. — Я понял. — Он выдохнул длинный воздух. — Амина, она была…это история. Я сейчас не могу мыслить здраво. Я пытаюсь обдумать это уже больше недели. Прежде чем я смогу говорить об этом, мне нужно проработать это в голове. Хорошо. Возможно, ему нужно время, но я собирался продолжать настойчиво пытаться выяснить, кто на самом деле убил ту женщину. Я не позволю копам украсть моего единственного живого родителя за преступление, которого он не совершал. Отец подошел к своему байку и остановился в трех футах от него, чтобы сказать через плечо. — Оставайся чист в этом деле, Кингстон. Мой позвоночник выпрямился. Папа уже много лет не называл меня Кингстоном. Это было похоже на то, как мама называла нас по имени, отчеству и фамилии, когда мы попадали в беду. — Я серьезно, — сказал он. — Не делай глупостей, чтобы тоже оказаться в клетке. В худшем случае, я проведу оставшиеся мне несколько лет в оранжевой форме. Я бы справился с этим гораздо лучше, если бы знал, что ты свободен. Я кивнул. — Это то, о чем я всегда говорил. Быть свободным. — Он подошел к своему байку и потрогал руль. Хотя Tin Gypsy больше не было, на бензобаке все еще был выгравирован старый девиз. Жить, чтобы Ездить Бродить Свободно Папа и отец Эмметта основали клуб Tin Gypsies еще в восьмидесятых годах. Они набрали несколько друзей, и клуб рос и рос. Вначале это была кучка молодых парней, которые хотели ездить на мотоциклах и говорить пошли вы всем авторитетам и условностям. Они хотели иметь возможность заработать дополнительные деньги для своих семей. Это было тогда, когда они восстанавливали мотоциклы из лома, металл больше походил на дешевую жесть, чем на стальные машины, на которые мы сейчас тратим состояния. Когда отец рассказывал о том времени, оно казалось более простым. Возможно, так бы оно и осталось, если бы мама не умерла. Папа моргнул несколько раз слишком быстро, и мое сердце сжалось. Он плакал? Я не видел, чтобы папа плакал после похорон мамы. Но даже тогда это не длилось дольше нескольких душераздирающих слез. Он был слишком зол, чтобы плакать. Он был слишком сосредоточен на мести, чтобы позволить своему горю проявиться надолго. Не говоря больше ни слова, он перекинул ногу через мотоцикл. Он сорвал с волос солнцезащитные очки, скрывая любые эмоции, и помчался со стоянки, словно его прозвище было Дэш, а не мое. Я склонил голову, потирая шею от напряжения. — Мы все знаем, кто подставил Дрейвена. — Голос Эмметта позади меня был низким. Я повернулся, чтобы увидеть его и Лео, стоящих в нескольких шагах от меня. — Да. — Мы все знали. — Отец должен быть тем, кто сделает этот звонок. — Ты можешь, — возразил Лео. — Я мог бы, но не собираюсь. — Это была причина, по которой я не сделал этот звонок, когда отец был в тюрьме. — Папа поеждет к Воинам. Больше ни к кому. Эмметт и Лео кивнули без лишних слов. — Давайте приступим к работе. Возможно, еще один день работы над машинами поможет мне понять, что, черт возьми, происходит. Потому что в данный момент я ни черта не понимал. — ВОТ ТЕБЕ И ПЕРЕМИРИЕ. — Брайс отвернулась и вышла из гаража. — Я знала, что это была ошибка. — Подожди. — Я побежал за ней, схватив ее за локоть. — Просто подожди. — Почему? — Она выдернула руку. — Это услуга за услугу. Я даю тебе что-то. Ты даешь мне что-то. Если Дрейвена не будет здесь, чтобы рассказать мне свою версию истории, тогда мое присутствие здесь бессмысленно. Я ухожу… — Мой отец не убивал Амину Дейли. Она снова повернулась ко мне лицом, положив руки на бедра. — Как ты… — Я просто знаю. — Я поднял на нее глаза. — Он не убивал ее. Но кто-то убил, и, если ты веришь в правду и справедливость так, как я подозреваю, ты хочешь найти настоящего убийцу. — Копы… — … у них есть человек, который мертв и прав. Они не собираются копать глубже поверхности. Она надулась. — Как я могу доверять… — Ты можешь… — Хватит меня перебивать. Я зажал рот. Ее лицо было красным, а грудь вздымалась. — Как я могу доверять тебе? Доверять? — Ты не можешь. Брайс выпустила сухой смешок. — Тогда что мы делаем? Я сделал шаг ближе. Тяга быть рядом с ней была непреодолимой. Я хотел, чтобы она поверила мне, хотя бы один раз. — Не доверяй мне. А я не буду доверять тебе. Может быть, мы можем просто не стоять друг у друга на пути и оба получим ответы. — Это кажется сложным. Моя рука скользнула к ее щеке, подставляя ей лицо. — Так и есть. — Дэш, — предупредила она, положив руку между нами. Она легла на мою грудь, твердая, но не оттолкнула меня. Я придвинулся ближе. Давление на ее руку ослабло. — Не могу перестать думать о твоих губах. Глаза Брайс опустились к моему рту. Моя рука оказалась между нами, накрыв ее руку и прижав ее к моему сердцу. Я ожидал, что она попытается выдернуть ее, но она вцепилась в мою футболку, притягивая мой рот к своему. Мой язык проник в ее рот, не торопясь исследовать уголки, которые я пропустил во время двух последних поцелуев. Свободной рукой я прижал ее к себе, крепко обхватив за плечи. Я наклонил голову, чтобы проникнуть глубже и перехватить ее дыхание. Она дрожала, ее колени подрагивали, но она так же яростно прижималась ко мне. Поцелуй был горячим и влажным. Кровь прилила к моему члену, заставив его упереться в ее бедре. — Еще, — стонала она мне в рот. Я зарычал, отпустив ее руку и схватив ее за задницу, притянул к себе обхватив ее за бедра. Ее ноги обхватили мою талию, а руки обвились вокруг шеи. Доведя нас до ближайшей площадки, я усадил ее на капот Mustang, над которым работал весь день. Владелец был высокомерным засранцем из Голливуда, и я не хотел ничего больше, чем трахнуть Брайс на капоте его машины.