«Если до этого дойдет». – Ты закончил проверять маникюр, выродок? Рингил посмотрел на Каада, ему пришлось скрыть внезапное, непрошенное чувство головокружения. – Ладно, – ледяным тоном произнес он. – Сделаем по-твоему. Без кольчуги и щитов, только легкие клинки. С секундантами. А теперь пшел вон из моего дома. * * * Когда Каад ушел, и скрип гравия под колесами его кареты растаял вдалеке, Рингил поманил к себе ближайшего слугу, шустрого на вид парнишку лет двенадцати. – Как тебя зовут? – Дери, сэр. – Что ж, Дери, ты ведь знаешь, где в Экелиме находится Тележная улица? – Вверх от реки? Да, господин. – Хорошо. Там, где Тележная пересекается с Ворванным рядом, есть лавка, в которой продается олдрейнская ерунда. Я хочу, чтобы завтра утром ты перво-наперво отправился туда с посланием для хозяина. – Да, господин. Каково послание? – Я его позже напишу. – Рингил дал мальчишке монету из своего исхудавшего кошелька. – Найдешь меня в библиотеке после ужина. – С радостью, господин. – Ну, ступай. – Надеюсь, теперь, – ледяным голосом объявила леди Ишиль по другую сторону вестибюля, – все любезно вернутся к делам, коими должны заниматься в этом доме. И пусть кто-нибудь подотрет кровь. Поднялась суета, слуги поспешили к дверям и лестницам. Ишиль прошествовала через пустой вестибюль и остановилась перед сыном. Придвинулась к нему и прошипела: – Ты что, собрался оскорбить всех до единого влиятельных мужчин в этом городе, прежде чем достигнешь результата? Рингил опять изучил ногти. – Они сами ко мне приходят, мама. Сами. Негоже их разочаровывать. Или ты предпочла бы, чтобы имя Эскиатов невозбранно оскорбляли в твоем же доме? Сомневаюсь, что отец на такое согласится. – Если бы ты сам не напал на Каада… – Мама, к твоему сведению… – Он умолк, чтобы убавить напор и злобу в собственном голосе. Метнул убийственный взгляд на двух оставшихся лакеев у двери, и те сразу нашли вескую причину ретироваться. Когда они исчезли, он продолжил чуть спокойнее: – К твоему сведению, ни Мурмин Каад, ни твой любимый супруг не желают, чтобы я приближался к Эттеркалю. Не думаю, что это сильно связано с Шерин, но мы своим расследованием растревожили гнездо болотных пауков. То, что Каад вчера сюда явился – лишь следствие. – Но ты не должен был обливать его кипятком! Ты же, ты… – Ишиль взмахнула руками от избытка чувств. – Ты его наполовину ослепил! – Он преувеличивает. – Ты так думаешь? Гингрен подкупил одного из врачей Канцелярии после того, как они осмотрели Каада. Врач говорит, зрение в том глазу может полностью никогда не восстановиться. – Мама, это был лишь чай. – Что бы это ни было, ты причинил отцу и мне большие неприятности, без которых мы могли обойтись. – Тогда, наверное, тебе не стоило тащить меня обратно в эту вонючую дыру, чтобы делать твои дела там, куда ты не желаешь идти. Призвавший демона сам виноват, и все такое. – Ох, Рингил, ради Хойрана! Веди себя как взрослый. Они опять заговорили на повышенных тонах. Рингил с усилием взял себя в руки. – Послушай, мама. Каад ненавидит меня за то, что я такой. С этим ничего не поделаешь. И он по уши увяз в том, что происходит внутри Эттеркаля. Рано или поздно мы бы все равно столкнулись. По правде говоря, я рад, что это случилось лицом к лицу – иначе стоило ждать ножа в спину. – Это ты так говоришь. Поиски Шерин все равно не продвинулись. – Может, у тебя есть другая стратегия? Ишиль, в чем он не сомневался, промолчала. Позже, в библиотеке, он при свете свечи написал записку, сложил и запечатал лист пергамента, адресовав его Шалаку. Пришел мальчишка и остановился, переминаясь с ноги на ногу, за пределами круга света. Рингил вручил ему письмо. – Полагаю, читать ты не умеешь? Мальчишка фыркнул. – Нет, господин. Я же не клерк какой-нибудь. – Да, но курьеры тоже бывают грамотными. – Рингил вздохнул. – Ладно. Видишь это? Тут написано «Шалак Каларн». Шалак. Запомнил? – Разумеется, господин. Шалак. – Он открывает лавку поздновато, но живет на втором этаже. Сзади есть лестница, к ней можно попасть через переулок справа от дома. Ступай, как только рассветет, можешь его разбудить, если придется. Он должен кое-кого для меня разыскать, и, возможно, на это уйдет весь день. – Да, господин. Рингил окинул мальчика внимательным взглядом. Не ребенок, а набросок, полный неиспользованного рвения, с острыми чертами, еще не приобретший юношеского облика. На руках и плечах не хватало мышц, держался неуклюже, но было видно – вырастет высоким. Рингил подумал, что через пару лет Дери будет довольно привлекательным юношей, худощавым и искушенным городской жизнью. – Сколько тебе лет? – Тринадцать, сэр. Весной исполнится четырнадцать. – Рановато для службы в Луговинах. – Да, сэр. Мой отец – конюший в имении Аланноров. Меня рекомендовали. – Всплеск гордости. – Я самый младший из всех, кто служит Эскиатам, сэр. Рингил улыбнулся. – Не совсем. – Это правда, господин. Клянусь! Улыбка Рингила увяла. Он не любил вранье. – В кухне есть девочка вполовину тебя моложе, Дери. – Нет, сэр. Это невозможно – я самый младший. – Дери ухмыльнулся, видимо, еще во власти гордыни. – Я знаю всех кухонных служанок, сэр. Там нет девчонок. Рингил резко выпрямился, его рука с глухим стуком упала на стол. Чернильница и сургуч подскочили. Мальчик вздрогнул. Тени от едва не утонувшего фитиля свечи заплясали по книжным шкафам. – Дери, хватит, не то я разозлюсь. Я видел эту девочку собственными глазами. Этим утром, на рассвете. Она принесла мне чай в нижней кухне. Она занималась огнем под котлами. В сумерках библиотеки воцарилась напряженная тишина. У Дери дрожала нижняя губа, а глаза метались, словно угодившие в ловушку зверьки. Рингил посмотрел на него и понял, что мальчик сказал правду. Внезапно – словно из ниоткуда – чья-то холодная рука прошлась по его хребту и зарылась в волосы. Взгляд соскользнул с лица Дери, мимо его плеча, в темный угол комнаты, где тени от свечи будто успокоились. – Ты ее не знаешь? – тихо спросил он. Дери, потупившись, пробормотал что-то невнятное. – Говори громче. – От прикосновения холода в его голосе появились жесткие, нервные нотки. – Я… попросил прощения, господин. Не хотел вам перечить, ничуточки. Просто я не видел в этом доме такой юной служанки. – Дери запинался, спеша высказаться. – Может, вы правы, господин, а я нет. Конечно. Просто я ее не видел, вот и все. Лишь это я хотел сказать. – Может, она новенькая, и ты не успел с ней познакомиться? Дери сглотнул. – Точно, господин. Точно. Так и получилось. Но глаза опровергали каждое слово. Рингил кивнул, твердо и немного театрально, будто адресуя жест внезапно появившейся за кругом света публике. – Ладно, Дери. Ступай. И не забудь: с рассветом – в Экелим. – Да, господин. – И мальчишка вылетел из двери, словно кто-то дернул за привязанную к нему струну.