Эгар фыркнул. – Послушай, старина. Я этого парня узнаю в любой… Он нахмурился. – Это ошибка, – ласковым тоном повторил двенда. – И немудрено. – Наверное, вы очень устали, – поддакнул Эшгрин. Эгар широко зевнул. – А ведь правда. Какая забавная хрень. Я бы мог поклясться, что… Позже Рингил сам не мог объяснить, что заставило его заорать и взмахнуть рукой, сметая все со стола. Тактика трактирной драки, выскочившая из темного кармана памяти, куда он заглядывал редко. Лампа в центре перевернулась, и из нее вылилось масло. Вспыхнуло пламя, побежало вдоль тарелок и перевернутых кружек. Он вскочил, подцепив столешницу обеими ладонями, и опрокинул ее на Ситлоу. – Это я, Эг! – Рингил услышал собственный вопль со стороны. – Это я, мать твою! Хватай девушку! Потом, когда Рингил вспоминал реакцию маджака, у него на глаза наворачивались слезы. Эгар оскалил зубы в ухмылке и ринулся к Рингилу. Выхватил дирк, и на широком лезвии заплясали отблески пламени, которое теперь беспрепятственно пожирало солому на полу. Драконья Погибель замахнулся на двенду, который не сообразил, что происходит. – Я с тобой, Гил, – взревел маджак. – Кому засадить эту штуковину прямо в сраную жопу? Суки гребаные, со всем вашим колдовством… Другой рукой он схватил Шерин за плечо и стащил со скамьи. Когда Пелмараг попытался остановить маджака, тот взмахнул дирком. Клинок зацепил руку двенды, рассек плоть, и рукав олдрейна потемнел от крови. Пелмараг взвыл, словно волк, и прыгнул на Эгара. Глаза степного кочевника широко распахнулись от потрясения. Кого бы он ни видел до сих пор на месте Пелмарага, какие бы чары ни обманывали его чувства, этому пришел конец. – Призрак! – заорал Эгар. – Осторожно, духи! Болотные призраки! И они с Пелмарагом, сцепившись, покатились по полу. «Оружие, оружие… – пронеслась в голове Рингила бессвязная мысль. – Продам гребаную душу Хойрану за оружие!» Но вместо того, чтобы поискать свой меч, он развернулся и прыгнул на спину Пелмарагу. Зная, что через пару секунд остальные двенды за столом кинутся на него. Он все равно не отступил. Эгар и Пелмараг сцепились намертво, маджак силился вызволить свою руку с дирком из захвата. Двенда и человек катались по земляному полу, ногами ища опору. Рингил запустил пальцы правой руки двенде в глазницы и потянул назад. Пелмараг завыл и задергался. Эгар высвободил руку и резанул двенду дирком по горлу, от уха до уха. Хлынул фонтан крови. Кровь пахла, как позже осознал Рингил, чем-то горько-сладким, и запах был сильным – совсем не таким, как у людей. В тот момент он уже развернулся на полусогнутых ногах, вопя и глазами отыскивая остальных противников в густеющем дыму. Мельком встретился взглядом с Ситлоу, который готовился перепрыгнуть через опрокинутый стол – лицо двенды, пустоглазое и оскаленное, выглядело жуткой маской ярости. Потом их разделила взбудораженная толпа. – Болотные призраки! Болотные призраки! Хватайте ублюдков! В руке Эшгрина блеснул возникший из ниоткуда жуткий синий меч. Первые из людей, кто добрался до него, развалились на куски, словно под ударами мясницкого тесака. Атака стала хаотичной, зазвучали пронзительные вопли: кто-то попятился от стали, а кто-то, выхватив собственное оружие, орал, чтобы ему освободили место, и пытался пробиться вперед. – Рингил! – завопил Эгар прямо ему в ухо. – Убираемся отсюда на хуй! Он судорожно втянул воздух. – С радостью. Хватай… – Схватил ее уже! Просто уходим, мать твою! Рука маджака опять крепко схватила Шерин выше локтя. Завтра у нее будут синяки, понял Рингил. «Если мы проживем так долго». Они каким-то образом добрались до двери, расталкивая и спотыкаясь о тех, у кого возникла такая же идея. Рингил пинком распахнул ее и вывалился в холод и темноту. Трактир стоял на небольшом возвышении, и он упал, не успев сбавить скорость, полетел кувырком, только дух вон. Со звоном разбилось стекло. Двенда с воплем выскочил из окна словно помешанный, приземлился как кот и с ухмылкой кинулся на них с клинком в руке. Эгар отпустил руку Шерин и проворчал: – Держись за моей спиной, детка. Он высвободил топорик, поднял его левой рукой, в правой по-прежнему держа дирк. Не было времени вытащить копье, хоть маджак и предпочел бы длинное оружие. Он взирал на меч твари с профессиональным спокойствием. Поначалу пустые, нечеловеческие глаза его потрясли, но теперь, когда кровь вскипела, Эгар не испытывал беспокойства. Это существо, решил он, ничем не хуже степного упыря. Углы его рта изогнулись в воинственной ухмылке. – Какого хрена ты на меня уставился? – рявкнул он. Существо с визгом бросилось в атаку. Оно было ужасно проворным, но Эгар уже несколько раз с таким сталкивался. Он саданул дирком снизу вверх, целясь в лицо. Сверкнул длинный меч, парируя, но блок был неуклюжий, любой это понял бы. Эгар не стоял на месте: он уже ударил топориком, держа его обеими руками, под вывернутый меч. Болотный призрак взвыл и отпрыгнул. Эгар, не ослабевая натиска, зацепил клинок крюком на обухе топора и рванул его в сторону левой рукой. Правой, сжав кулак, врезал противнику по морде. Болотный призрак пошатнулся. Эгар довел дело до конца. Еще один удар, опять по лицу – «…не трогай тело, под этим странным нарядом, вроде кожаным, наверняка какая-нибудь броня…» – и под кулаком с громким хрустом сломался нос. Призрак заорал и попытался ударить заблокированным клинком. Да, он был проворным, но не обладал грубой силой, в которой нуждался. Эгар ухмыльнулся, наклонился, подцепил рукой бедро и поднял. Существо рухнуло на спину. Эгар упал ему на грудь коленом, всей тяжестью. Что-то скрипнуло, хрустнуло. Болотный призрак опять заорал, но уже слабо. Эгар высвободил топорик и, не тратя время на то, чтобы его перевернуть, саданул рукоятью, окованной железом, по пустоглазой физиономии. Выбил глаз, сломал скулу. Разбил рот и уже сломанный нос. Что-то шевельнулось позади. Он обернулся и увидел Рингила, который просто стоял, пошатываясь, в зыбком свете. Вздохнул с облегчением и чуть расслабил руку, держащую топорик. – Вставай, – хрипло проговорил трелейнский рыцарь. – Надо убираться отсюда. Пока остальные не вышли. Эгар посмотрел в сторону трактира. Звуки насилия хлестали из разбитого окна и двери, где собиралась взбудораженная толпа, раздираемая желанием поглазеть и ужасом от увиденного. Дым, пляшущие языки пламени. Кажется, их никто пока не заметил в темноте. Все смотрели только на здание. – Внутри, самое меньшее, шестьдесят человек, – сказал он Рингилу, все еще тяжело дыша после схватки. – Даже если вмешаются две трети, они прикончат этих ублюдков, легко. – Вовсе нет! – От ужасной спешки Рингил сорвался на крик. – Поверь, у нас есть, в лучшем случае, пара минут. Нельзя следовать за человеком почти на верную смерть в раскаленное жерло горного перевала, не выяснив, чего он стоит. Не научившись доверять его словам в мгновение ока, даже если он гребаный педик. Эгар выпрямился и огляделся. – Ладно. Берем паром. – Что? – Рингил нахмурился. – Разве эти болваны не запирают весла на ночь? – Кому какое дело до весел, когда все так завертелось. Течение в Идрикарне здесь, далеко от болота, сильное; он унесет нас на юг быстрее, чем ты можешь бегать, дружище. Тварь у ног Эгара начала двигаться и застонала. Маджак изумленно посмотрел вниз. – А ты крепкий говнюк, да? – проговорил он почти с восхищением. Затем перехватил топорик наоборот, изменил позу и рубанул. Голова болотного призрака покатилась в сторону, хлынула кровь. Эгар вытер забрызганное лицо, с любопытством принюхался и пожал плечами. Огляделся, нашел дирк и поднял с земли, а потом похлопал Рингила по плечу. – Ну, вперед. Задницу в седло. – Сперва дай мне его меч. – На хрен тебе его меч? Что не так с тем, который у тебя за спиной? Рингил уставился на Эгара, словно тот начал бормотать, как демлашаранский мистик. Маджак остановился на полпути и развел окровавленными руками. – Чего еще? Рингил поднял правую руку, словно движение причиняло ему боль, медленно и как-то изумленно завел за спину и коснулся рукояти меча… По правде говоря, будто ласкал чужой член. Эгар смущенно топтался на месте, возился с собственным топориком. – Чудила ты, Гил. Каким и был всегда. Пошевеливайся. Они со всех ног бежали к погруженному во тьму причалу, с двух сторон поддерживая спотыкающуюся Шерин. Рингил увидел, что маджак сказал правду: даже на изгибе реки течение давало о себе знать: на поверхности довольно быстро плыли листочки и прочий мусор. Посреди ручья, на воде, озаренной беспорядочными отблесками Ленты, проступало небольшое завихрение. Паром – рыбацкий ялик без мачты, едва ли четырех ярдов в длину, – мотался на швартовых, будто спеша отправиться в путь. – Эй! Вы! – Их заметили. – А ну, стоять, ворюги… Вы только поглядите! Эгей, остановите их, это моя лодка, твою мать… Они запрыгнули на борт. Эгар рубанул трос и ногой оттолкнулся от сваи причала. К берегу бежали темные фигуры, вопя, жестикулируя, потрясая оружием и кулаками. Ялик поначалу удалялся с мучительной медлительностью, а потом течение подхватило его и быстро вынесло на середину реки. Пристроившись в центре суденышка и склонившись над рыдающей Шерин, Эгар ухмыльнулся Рингилу. – Я давно такими вещами не занимался. – Лучше пригнись, – посоветовал тот. – Они вот-вот начнут стрелять. – Не-а. Слишком много всего случилось, никто и не подумал натянуть тетиву. Они не солдаты, Гил. – Но маджак все равно нагнулся и уперся рукой в соседнюю скамью-банку, чтобы не потерять равновесие. Вытянул шею, вгляделся. – Это всего лишь Радреш – бесится, потому что мы стырили его паром. – Как я его понимаю. – Ну… не хрен было так цену задирать. Оба молча глядели, как толпа у причала бурлила от бессилия. В воду с громким плеском упало что-то тяжелое, но слишком далеко за кормой, чтобы стать поводом для беспокойства. И никто не кинулся за ними вплавь. Пара преследователей с некоторым присутствием духа ринулась вдоль берега, пытаясь не отстать. Рингил прищурился, наблюдая за ними, но через несколько секунд увидел, как бедолаги застряли в густом подлеске на краю лагеря. Погоня захлебнулась в ругательствах и оскорблениях, которые вопили им вслед, но те становились все тише. Он почувствовал, как сердце начинает успокаиваться. А потом… В разбитых окнах и распахнутой двери гостиницы на холме весело вспыхнуло пламя. Глядя с большого расстояния, было трудно сказать наверняка, но Рингилу показалось, что в дверном проеме застыла одинокая фигура – высокая, темная и грозная, – и пламя за спиной ее не тревожило и не мешало смотреть им вслед глазами, полными тьмы. «Беги, если тебе так хочется, – прошептал голос в голове. – Я сосчитаю до ста». Он вздрогнул. Лодка стремилась вперед по темной воде, увлекаемая течением. Глава 30