До машины Казанца грузовику оставалось доехать метров сто, когда Юрий остановился, опустил на землю сверток и, размахивая руками, закричал: — Нelp! Нelp me! Он махал руками, призывая водителя грузовика остановиться, сам оставаясь на месте. Грузовик проехал еще метров пятьдесят. Водитель и пассажир, сидящий в кабине, о чем-то спорили. Казанец снова начал отчаянно жестикулировать, указывая руками то на свою машину, то на обочину дороги, откуда только что прибежал. И водитель все же остановился. Казанец издал радостный вопль и помчался к грузовику. Рекруты в кузове потянулись к оружию. «Торопись, Юра, торопись. Долго они с пустыми руками не простоят, — подгонял себя Казанец. — Только не промахнись». До кузова он не добежал метров двадцать, выхватил из карманов гранаты и, размахнувшись, бросил одну за другой. Не дожидаясь ответной реакции, рванул из-за пазухи еще две гранаты. Рекруты в кузове схватили оружие, Казанец метнул гранаты в грузовик, упал на землю и откатился к обочине. Мощные взрывы прогремели один за другим, подбросив грузовик вверх. На Казанца полетели обломки кузова, но он вскочил и побежал обратно к машине. На ходу он подхватил лежавший на земле автомат, сорвал с него тряпку и забросил ремень на шею. Вдогонку ему неслись автоматные очереди, но пули чудом в него не попадали. Оказавшись в относительном укрытии за корпусом машины, он оглянулся. От грузовика мало что осталось, но рекруты все же успели повыскакивать из кузова. Они бежали к нему, что-то выкрикивая на ходу. «Пять, шесть, восемь, — считал про себя Казанец. — Слишком много, всех положить мне никак не успеть». Он перехватил автомат и открыл огонь. Первой же очередью снял троих, выждав, пока стихнет ответный огонь, выпустил вторую очередь и уложил еще двоих. Расстояние между ним и рекрутами сокращалось слишком быстро, а от грузовика уже бежали новые рекруты. Те, кого не задели осколки гранат и не вывела из строя взрывная волна, спешили разделаться с обидчиком. Казанец продолжал отстреливаться. Сообразив, что он один, рекруты перестроились. Часть из них залегла по обочине дороги и начала простреливать пространство перед машиной, еще часть двинулась в обход. «Если им удастся подойти сзади, то мне конец, — размышлял Казанец. — Беда в том, что я не могу им в этом помешать. Держать под обстрелом сразу две стороны я не в состоянии. Проклятье! Все так хорошо начиналось!» Выпустив в сторону рекрутов длинную очередь, Казанец оглянулся. Двое уже подобрались довольно близко, но не настолько, чтобы он мог снять их выстрелом. — Давайте, подползайте ближе, твари, — прошептал Казанец. — Поговорим по-мужски. Стрельба впереди усилилась, и Юрий вынужден был выпустить из поля зрения тыл. Он повернулся лицом к грузовику и едва успел выстрелить, чтобы не дать приблизиться тем, кто шел на него от грузовика. Он их не убил, лишь заставил лечь на землю, и это было плохо, потому что те, что подбирались с тыла, были уже совсем близко. — Вот ведь гады! — выкрикнул Казанец. — Думаете, возьмете меня в кольцо? Фиг вы угадали! Казанец снова нажал на спусковой крючок. Автомат выдал холостой щелчок и затих. Казанец понял, что расстрелял уже четыре магазина. Он бросился к багажнику, пошарил рукой по коробке, в которой лежали запасные магазины. В коробке остался всего один магазин. Он быстро вставил его в автомат. «Что ты будешь делать, когда кончатся патроны? — мысленно задал себе вопрос Казанец. — Пойдешь на них с голыми руками?» Взгляд Юрия опустился вниз. В багажнике лежали еще три гранаты. Казанец медленно опустил автомат и протянул руку к багажнику. Ладонь правой руки обхватила теплый металл. «Вот и пришел твой славный конец, Юрок! Жалко, что на чужбине, хотя с твоей работой разве могло быть иначе?» Он перехватил гранату левой рукой, развернулся и выпустил длинную очередь по рекрутам, подбирающимся с тыла. Затем повернулся вперед и сделал то же самое. Сразу трое рекрутов, наткнувшись на пули, упали лицом вниз, и он улыбнулся. — Хороший выстрел, Юрок! — похвалил он себя и прокричал, глядя на приближающихся рекрутов. — Давайте, сволочи, идите ко мне! Он вышел, встал перед машиной, выпрямившись в полный рост. На него шли два рекрута. Они уже не стреляли, только держали оружие наготове. Боковым зрением Казанец заметил, что сзади подходят еще трое. Он снова развернулся и прицелился. Рекруты, подбирающиеся с тыла, подняли оружие. Казанец успел выстрелить первым. Две долгие очереди уложили всего одного рекрута, но это было уже не важно. Казанец принял решение, он знал, что станет делать, когда патроны закончатся. Отбросив бесполезный теперь автомат в сторону, он достал гранату и повернулся лицом к грузовику. — Идите сюда, браточки, — проговорил он одними губами. — Дядюшка Казанец угостит вас сладеньким. Он обхватил гранату левой рукой, правой взялся за чеку и готов был ее сорвать, когда со стороны тренировочного лагеря прозвучал первый взрыв. Рекруты остановились и невольно повернули головы на звук. — Началось! — радостно заголосил Казанец. — Все! Конец вам, парни! За первым взрывом прогремел второй, затем третий, четвертый. Взрывы гремели с интервалом в три минуты, и создавалось впечатление, что земля уходит из-под ног. Теперь рекрутам было не до Казанца. Все, кто еще остался жив, со всех ног побежали к своей цитадели. А Казанец с гранатой в руках стоял у машины и громко смеялся. Сквозь смех он услышал свое имя, кто-то громко кричал, привлекая его внимание. Он повернулся на звук и увидел, как по дороге к нему несется Мурат. — Дружище! Ты меня не бросил. — Волна благодарности захлестнула грудь Казанца. — Вот ведь паршивец! Не бросил, ослушался приказа. Элмас подбежал к Казанцу и сгреб в объятия. — Жив! Живой, чертяка! — бормотал он, стискивая Казанца в объятия все сильнее. — Отпусти, полоумный, — вырывался Юрий. — Ты мне ребра переломаешь. — Я думал, тебе конец, — отпуская Казанца, признался Мурат. — Я тоже так думал, — радостно сообщил Юрий. — Но, видно, у матушки-природы на мой счет другие планы. Патроны есть? — Два рожка. — Мурат похлопал себя по карманам. — Тогда чего мы стоим? Сейчас эта саранча начнет по полям разбегаться. — Казанец забрал у Мурата магазин. — Пойдем, займемся отстрелом, приятель. * * * Москва, Комитет государственной безопасности, кабинет начальника спецотдела Управления нелегальной разведки, 30 января 1979 года. Генерал-майор Старцев сидел за столом в своем кабинете и неспешно перебирал документы. Напротив него расположился полковник Богданов. От нечего делать он рисовал на полированном столе невидимые узоры. Ожидание длилось больше часа, за это время они с генерал-майором успели обсудить все текущие вопросы и теперь маялись от безделья. — Скажите хоть, чего мы ждем? — в третий раз за последний час задал вопрос полковник Богданов. — Имей терпение, Слава, — назидательным тоном произнес Старцев, украдкой взглянув на часы. Этот взгляд не укрылся от внимания Богданова, он улыбнулся и заметил: — Вашего терпения, как я вижу, тоже не хватает, Николай Викторович. Неужели дело настолько важное? — Мы ждем Удилова, — не выдержав, ответил Старцев. — Но видимо, он забыл о том, что назначил встречу в моем кабинете. — Удилова? Неужели опять? — Богданов застонал. — Не паникуй, Слава. Это неофициальный визит. — Старцев нахмурился. — Ты же знаешь, сегодня приводят в исполнение приговор. Богданов знал. Он неотрывно следил за тем, как шло следствие по делу «Взрывников». Когда его группа вернулась из Турции с целой кипой документов, доказывающих, что лидеры партии НОП не один год вели подрывную деятельность в Армении и за ее пределами и к тому же сотрудничали с военизированными организациями АСАЛА и «Дашнакцутюн», не гнушающимися террористическими методами борьбы, в государственных структурах поднялся шум. Как могли контрразведчики, «нелегалы» и прочие ведомства пропустить такое? Как позволили развиваться и крепнуть врагам социалистического строя прямо у себя под носом? То, что головная штаб-квартира располагалась в Турции, и то, что именно контрразведчики и «нелегалы» раскрыли преступную цепочку НОП — АСАЛА-«Дашнакцутюн», в расчет уже не бралось. Начальникам всех степеней и рангов устраивали головомойку за головомойкой, полетели направо и налево головы высоких чинов, а спецподразделение «Дон» и вовсе собрались расформировать. Но совершенно неожиданно за бойцов группы «Дон» вступились турецкие власти. Они допросили членов «дашнакской» группы, задержанных в Карсе, и благодаря полученным от них сведениям накрыли еще три подобные группы, базирующиеся на турецкой земле. Чрезвычайный и полномочный посол Андрей Тишков лично привез и вручил Председателю Комитета государственной безопасности СССР Юрию Андропову благодарственную грамоту за проявленные бойцами спецподразделения героизм и самоотверженность. При таком раскладе высоким чинам пришлось оставить в покое спецподразделение, а вместе с ними и начальника ПГУ и его подчиненных. Однако в уголовном деле «Взрывников», кроме партии НОП, ни одна организация так и не всплыла. Дело рассматривали как попытку Национальной объединенной партии Армении, прикрываясь высокими лозунгами, привлечь к себе внимание. Судебный процесс в Верховном суде проходил в закрытом режиме. Все трое, Степанян, Багдасарян и Затикян, были признаны виновными в совершении взрывов в Москве и приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. На суде Затикян так и не признал своей вины, но в заключительном слове призвал соотечественников к мести, тем самым косвенно признавая свою вину. Адвокаты Затикяна подали ходатайство о помиловании, которое Верховный суд отклонил, и теперь дело оставалось за приведением приговора в исполнение. — Думаете, он там? — после паузы задал вопрос Богданов. — Скорее всего. — Старцев понял, что Богданов имеет в виду место казни. — Удилов просто не может поступить иначе, понимаешь? Богданов понимал. В Турции ему пришлось собирать куски разорванных тел в радиусе пятьсот метров от тренировочного лагеря, который они с бойцами группы взорвали, и зрелище это было не из приятных. Разница была в том, что Богданов собирал тела преступников, террористов, готовых убивать ни в чем не повинных людей, а Удилову — тела жертв этих самых террористов. Для Удилова эта обязанность стала не просто неприятным моментом, а шокирующим событием, перевернувшим его представления о человеке и человечности. — Возможно, после того как все закончилось, ему захотелось побыть одному? — предположил Богданов. — Ведь все закончилось еще час назад, верно? Не отвечая на вопрос Богданова, Старцев поднял трубку внутреннего телефона, намереваясь дать задание своему помощнику связаться с генерал-майором Удиловым. Сделать это он не успел, так как Удилов сам вошел в кабинет Старцева. — Здравия желаю, товарищи офицеры, — поздоровался Удилов. — Здравствуйте, Вадим Николаевич, — поздоровался в ответ Старцев. — Здравия желаю, товарищ генерал-майор, — повторил Богданов, поднимаясь. — Сидите, полковник, — попросил Удилов и сам устало опустился на свободный стул. — Простите, Николай Викторович, кофейку не найдется? — Думаю, нам всем сейчас не повредит кое-что покрепче, — произнес Старцев. Он прошел к сейфу и достал из него три стопки и бутылку коньяка. — Армянский? Как раз в тему, — невесело пошутил Удилов. — Простите, не подумал. — Старцев остановился, глядя на бутылку. — Ничего, пойдет и армянский. — Удилов махнул рукой, давая понять, что рад угощению. Старцев откупорил бутылку, налил янтарную жидкость в рюмки. Мужчины разобрали стопки, не чокаясь, молча выпили. Старцев тут же наполнил по второй. — Как все прошло? — задал он вопрос, глядя на Удилова. — Как и должно было пройти, — помедлив, ответил тот. — Гадко, немного печально, но справедливо. Вы знали, что родственникам погибших разрешили присутствовать на казни? — Нет, этого мы не знали, — за двоих ответил Старцев. — Я тоже не знал. Вошел в комнату для посетителей и увидел мать того парнишки-десятиклассника. Шок! Удилов снова выпил. Старцев наполнил его стопку в третий раз, Удилов в знак благодарности кивнул. — Она плакала, — задумчиво глядя на янтарную жидкость, произнес он. — Я сидел рядом, хотел поддержать. И знаете, что она мне сказала? Посмотрела на Багдасаряна и произнесла: «Совсем еще мальчик». Она жалела его, представляете? Двадцатитрехлетний преступник, убийца ее сына, вызывал в ней жалость! Поистине милосердие русских женщин не знает границ! После его признания в кабинете надолго установилась тишина. Чтобы как-то разрядить обстановку, Удилов достал из кармана лист писчей бумаги. — Вот, знакомый редактор из газеты «Известия» дал ознакомиться. Хотел услышать мое мнение, прежде чем подать заметку на одобрение госбезопасности. Богданов протянул руку и взял листок. Развернув его, начал читать вслух. — «Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР рассмотрела в открытом заседании уголовное дело по обвинению особо опасного рецидивиста Затикяна С. С. и двух его сообщников в совершении в январе 1977 года в вагоне Московского метрополитена взрыва, повлекшего за собой человеческие жертвы. В ходе судебного разбирательства вина подсудимых полностью доказана показаниями свидетелей, заключениями экспертиз и другими материалами дела. Затикян и его сообщники приговорены к исключительной мере наказания — смертной казни. Приговор приведен в исполнение». Закончив читать, Богданов отдал листок Удилову. Старцев приложился к рюмке, покачал головой и произнес: — Пусть лучше так. — Да, пусть лучше так, — повторил за ним Удилов. — Наши люди не должны жить в страхе, верно я говорю, полковник? Мы не затем два года разоблачали всю эту мерзость, чтобы она и после своей смерти держала в страхе советских людей. С ними покончено, ведь так? С ними покончено. Удилов встал и, не прощаясь, вышел. Старцев посмотрел ему вслед и снова покачал головой.