За это время Волька окончательно пришёл в себя. Щёки его снова покрылись румянцем, настроение поднялось. — Совершенно здоровый мальчик, — сказал Пётр Иваныч. — То есть прямо скажу: на редкость здоровый мальчик! Надо полагать, сказалось небольшое переутомление… Переусердствовал перед экзаменами… А так здоров, здо-о-о-ро-о-ов! Микула Селянинович, да и только! Это не помешало ему на всякий случай накапать в стакан каких-то капель, и Микуле Селяниновичу пришлось проглотить их. И тут Вольке пришла в голову шальная мысль. А что, если именно здесь, в кабинете Петра Иваныча, воспользовавшись отсутствием Хоттабыча, попробовать сдать Варваре Степановне экзамен? — Ни-ни-ни! — замахал руками Пётр Иваныч. — Ни в коем случае не рекомендую. Пусть лучше несколько денёчков отдохнёт. География от него никуда не убежит. — Что верно, то верно, — облегчённо промолвила учительница, довольная, что всё в конечном счёте так благополучно обошлось. — Иди-ка ты, дружище Костыльков, до дому, до хаты и отдыхай. Отдохнёшь хорошенько — приходи и сдавай. Я уверена, что ты обязательно сдашь на пятёрку… А вы как думаете, Пётр Иваныч? — Такой богатырь? Да он меньше чем на пять с плюсом ни за что не пойдёт! — Да, вот что… — сказала Варвара Степановна. — А не лучше ли будет, если кто-нибудь его проводит до дому? — Что вы, что вы, Варвара Степановна! — всполошился Волька. — Я отлично сам дойду. Не хватало только, чтобы провожатый столкнулся носом к носу с этим каверзным стариком Хоттабычем! Волька выглядел уже совсем хорошо, и учительница со спокойной душой отпустила его домой. Навстречу ему бросился швейцар: — Костыльков! Тут с тобой дедушка приходил или кто, так он… Но как раз в это время из стены появился старик Хоттабыч. Он был весел, очень доволен собой и что-то напевал себе под нос. — Ой! — тихо вскрикнул швейцар и тщетно попытался налить себе воды из пустого графина. А когда он поставил графин на место и оглянулся, в вестибюле не было ни Вольки Костылькова, ни его загадочного спутника. Они уже вышли на улицу и завернули за угол. — Заклинаю тебя, о юный мой повелитель, — горделиво обратился Хоттабыч, нарушив довольно продолжительное молчание, — потряс ли ты своими знаниями учителей своих и товарищей своих? — Потряс! — вздохнул Волька и с ненавистью посмотрел на старика. Хоттабыч самодовольно ухмыльнулся. Хоттабыч просиял: — Я другого и не ожидал!.. А мне было показалось, что эта почтеннейшая дочь Степана осталась недовольна широтой и полнотой твоих познаний. — Что ты, что ты! — испуганно замахал руками Волька, вспомнив страшные угрозы Хоттабыча. — Это тебе только показалось. — Я бы превратил её в колоду, на которой мясники разделывают бараньи туши, — свирепо заявил старик (и Волька не на шутку струхнул за судьбу своей классной руководительницы), — если бы не увидел, что она оказала тебе высший почёт, проводив тебя до самых дверей класса, а затем и чуть ли не до самой лестницы! И тогда я понял, что она по достоинству оценила твои ответы. Мир с нею! — Конечно, мир с нею, — торопливо подхватил Волька, у которого словно гора с плеч свалилась. За несколько тысячелетий своей жизни Хоттабыч не раз имел дело с загрустившими людьми и знал, как улучшить их настроение. Во всяком случае, он был убеждён, что знает: надо человеку подарить что-либо особенно желанное. Только что подарить? Случай подсказал ему решение, когда Волька обратился к одному из прохожих: — Извините, пожалуйста, разрешите узнать, который час. Прохожий кинул взгляд на свои наручные часы: — Без пяти два. — Спасибо, — сказал Волька и продолжал путь в полном безмолвии. Молчание прервал Хоттабыч: — Скажи мне, о Волька, как этот пешеход, не глянув на солнце, столь точно определил время? — Ты же видел, он посмотрел на свои часы. Старик в недоумении поднял брови: — На часы?! — Ну да, на часы, — пояснил Волька. — Они у него были на руке… Такие кругленькие, хромированные… — Почему же таких часов нет у тебя — достойнейшего из спасителей джиннов? — Мне ещё рановато иметь такие часики, — смиренно отвечал Волька. — Годами не вышел. — Да позволено будет мне, о достойнейший пешеход, осведомиться, который теперь час, — остановил Хоттабыч первого попавшегося прохожего и впился глазами в его наручные часы. — Без двух минут два, — отвечал тот, несколько удивлённый необычной витиеватостью вопроса. Отблагодарив его в наиизысканнейших восточных выражениях, Хоттабыч с лукавой усмешечкой обратился к Вольке: — Да будет позволено мне, о лучший из Волек, осведомиться и у тебя, который час. И вдруг на Волькиной левой руке засверкали точь-в-точь такие же часы, как у того гражданина, но только не из хромированной стали, а из чистейшего червонного золота. — Да будут они достойны твоей руки и твоего доброго сердца, — растроганно промолвил старик, наслаждаясь Волькиной радостью и удивлением. Тогда Волька сделал то, что делает на его месте любой мальчик и любая девочка, когда они впервые оказываются владельцами часов, — он приложил часы к уху, чтобы насладиться их тиканьем. — Э-э-э! — протянул он. — Да они не заведены. Надо их завести. Волька попытался вертеть заводную головку, но она, к величайшему его разочарованию, не вертелась. Тогда Волька вынул из кармана штанов перочинный ножик, с тем чтобы открыть крышку часов. Но при всём старании он не мог найти и признаков щели, куда можно было бы воткнуть лезвие ножа. — Они из цельного куска золота! — хвастливо подмигнул ему старик. — Я не из тех, кто дарит дутые золотые вещи. — Значит, внутри у них ничего нет? — разочарованно воскликнул Волька. — А разве там что-то должно быть, внутри? — забеспокоился старый джинн. Вместо ответа Волька молча отстегнул часы и вернул их Хоттабычу. — Хорошо, — кротко согласился тот. — Я тебе подарю такие часы, которые не должны иметь ничего внутри. Золотые часики снова оказались на Волькиной руке, но сейчас они стали тоненькими, плоскими. Стекло на них исчезло, а вместо минутной, секундной и часовой стрелок возник небольшой вертикальный золотой шпенёчек в середине циферблата с великолепными, чистейшей воды изумрудами, расположенными там, где полагалось быть часовым отметкам. — Никогда и ни у кого, даже у богатейших султанов вселенной, не было наручных солнечных часов! — снова расхвастался старик. — Были солнечные часы на городских площадях, были на рынках, в садах, во дворах, и все они сооружались из камня. А вот такие я только что сам придумал. Правда, неплохо? Действительно, оказаться первым и единственным во всём мире обладателем наручных солнечных часов было довольно заманчиво. На Волькином лице выразилось неподдельное удовольствие, и старик расцвёл. — А как ими пользоваться? — спросил Волька. — А вот так. — Хоттабыч бережно взял Волькину левую руку с вновь придуманными часами. — Держи руку вот так, и тень от этой золотой палочки ляжет на искомую цифру. — Для этого должно светить солнце, — сказал Волька, с досадой глянув на облачко, только что закрывшее собой дневное светило. — Сейчас это облачко уйдёт, — обещал Хоттабыч, и действительно снова вовсю засветило солнце. — Вот видишь, часы показывают, что время теперь где-то между двумя и тремя часами пополудни. Примерно, половина третьего. Пока он это говорил, солнце скрылось за другим облаком. — Ничего, — сказал Хоттабыч. — Я буду очищать для тебя небо каждый раз, когда тебе угодно будет узнать, который час. — А осенью? — спросил Волька. — Что осенью? — А осенью, а зимой, когда небо целыми месяцами скрыто за тучами? — Я тебе сказал, о Волька, солнце будет свободно от туч каждый раз, когда это тебе понадобится. Тебе надо будет только приказать мне, и всё будет в порядке. — А если тебя не будет поблизости? — Я всегда буду поблизости, лишь только ты меня кликнешь. — А вечером? А ночью? — ехидно осведомился Волька. — Ночью, когда на небе нет солнца? — Ночью люди должны предаваться сну, а не смотреть на часы, — в великой досаде отвечал Хоттабыч.