В улыбке своего дяди Дэна она невольно узнала черты матери. Проступали они и в лицах близнецов Энди и Нэта, в том, как они подносили к носу костяшки пальцев, словно наслаждались их запахом. В шапке темно-рыжих волос Криса тоже угадывалась мать Камиллы. Даже этот странный дядя Эрни напоминал ее манерой взглядывать из-под сдвинутых бровей. Очевидно, сходство передалось всем им от бабушки, которую сама Камилла никогда не видела. Старик Вильям был совсем другой. На фоне своих сыновей он казался чуть ли не карликом и выглядел не слишком привлекательным, а кроме того, излишне напористым. На его лице словно застыла маска упрямого недовольства. Лицедей отделился от толпы своих могучих отпрысков и сквозь полки, заставленные бутылками, попытался разглядеть внучку. — Что — приехала? — сверкнул он на нее глазами. — Конечно. Можно мне пройти туда, Трикси? Трикси подняла откидную дверцу и пропустила Камиллу в пивную. Дяди ее слегка расступились. Камилла подала деду руку. — Спасибо за весточку, — сказала она. — Все собиралась приехать, только не знала, захотите ли вы меня видеть. — А мы думали, ты слишком важная особа, чтобы знаться с материной родней. Камилла старалась говорить как можно тише, чтобы сидящая у камина миссис Бюнц не могла ее расслышать. И все равно ее речь звучала так, словно она упражнялась в дикции — девушка ничего не могла с этим поделать. — Но я в такой же степени Андерсен, как и Кэмпион, дедушка. Вся «важность» как раз исходит с вашей стороны, а вовсе не от меня и не от моего отца. Мы-то всегда хотели дружить с вами… — Ну что тут скажешь — яблочко от яблони… Такая же настырная и заумная, как мать, — прищурился старик. — Это я тебе говорю. — Я ведь очень сильно на нее похожа, правда? И папа говорит, что с каждым годом все больше. — Она повернулась к своим многочисленным дядям и продолжила тщательно подготовленную речь, которая, на ее взгляд, звучала чудовищно. — Мы встречались с вами только один раз — верно? На похоронах мамы. Я даже не успела толком всех вас запомнить… — Бедняжка сделала паузу в надежде, что ее выручат. Но младшие Андерсены только переминались с ноги на ногу и шумно прокашливались. Тогда она набрала побольше воздуха и продолжила: — Может, я попробую угадать? («Вот здесь слишком сильная модуляция голоса», — подумала она.) Вы — старший, дядя Дэн, не так ли? Вы вдовец, и у вас есть сын. Затем идут близнецы Энди и Нэт — вы оба женаты, но про ваши семьи я ничего не знаю. Затем шла моя мама. А потом вы, дядя Крис, — вас она больше всех любила. Не знаю, правда, женаты вы или нет. — Рыжий Крис бросил быстрый взгляд на Трикси, и лицо его вспыхнуло ярче волос на голове, после чего он отрицательно покачал головой. — А с дядей Эрни мы уже виделись, — закончила Камилла совсем уже упавшим голосом. Больше сказать было, собственно, и нечего. Однако те, кажется, вовсе не собирались спасать положение и молча стояли перед ней, пряча под незамысловатой одеждой и обувью свои здоровые натруженные тела, — а ведь они сами создали это положение, по крайней мере дед. — А мы и не думали, что ты так складно перескажешь наши имена, — пророкотал Дэн и снова ей улыбнулся. — А! — Камилла поспешно схватилась за полученную возможность. — Так это очень просто. Мама давно научила меня, как легче их запомнить. Ведь они соответствуют буквам одного слова[26]. Она сказала, что дедушка, вернее всего, назвал вас так в честь среды Скрещенных Мечей и танца Пятерых Сыновей. Это так, дедушка? Сидящая у камина в баре миссис Бюнц взволнованно замерла, не донеся до рта сидр. Глаза старика Вильяма свирепо сверкнули. — Девицам то не положено знать, — припечатал он. — Это мужские дела. — Понимаю. Мама говорила. Но ведь посмотреть-то можно? А в эту среду на двадцать второе правда ведь будут Скрещенные Мечи? — Да уж не без этого. — Я там буду Разгонщиком толпы, — громко сообщил Эрни. — Все слышали? — Чего шумишь зазря? А то мы не знаем, кто будет Разгонщиком, — цыкнул на него отец. — Все прямо дрожат от страха. — А летчик-командир будет Щелкуном, — сказал Эрни, не желая оставлять начатую тему. — летчик-командир — Коньком, значит. Это мой командир, я у него служил — Саймон Бегг. Мы, правда, зовем его Сим-Дик… Так вот, он будет Коньком… — Будет… Будет… — хором соглашались братья. Тут собака Эрни вылезла из-за двери и, призывно глядя на хозяина, заскулила. — Сколько же можно терпеть здесь эту вонючую тварь! — поморщилась Трикси. — Да больная она, — покачал головой Том Плоуман. — Прости, Эрн, но твоя собака и впрямь больна. — Ладно, — махнул рукой Энди. — Отправь собаку домой, Эрн. Вмешался отец и приказал собаке убираться вон, добавив, что иначе он вышибет из нее дух. Сыновья — разумеется, за исключением Эрни — шумно поддержали его. Что же касается самого Эрни, то при этих словах лицо его исказилось и, подхватив на руки собаку, он устремился к выходу. В дверях, однако, остановился и обвел всех уничтожающим взглядом: — Пусть только кто-нибудь попробует тронуть мою собаку — он может считать себя трупом. В зале повисла тишина. Эрни хлопнул дверью и вместе с собакой скрылся в темноте. Братья нерешительно топтались на месте и смущенно прокашливались. Наконец старик сказал: — Ну что тут скажешь — паршивый сосунок. Ума-то еще не нажил, а туда же… Трикси поспешила заверить, что на самом деле она без ума от животных, но всему же есть предел. Вскоре Эрни вернулся — уже один — и, глянув из-под насупленных бровей на отца, принялся ныть как ребенок: — Нельзя уже не иметь себе ничего для забавы… Это не делай, то нельзя… Собаку не держи… Роль Шута вы тоже мне не даете. Уж у меня бы точно получилось — из меня бы такой Шут гороховый вышел… — Он ткнул рукой в сторону отца. — Это все ты… Вот доктор — ученый, он правильно все сказал про тебя, что ты в этом не разбираешься. Почему ты не послушаешь его и не дашь мне сыграть? Ну почему-у… Нытье на старика ничуть не подействовало, он только еще больше разозлился: — Будь доволен и тем, что тебе позволят разгонять толпу. И вообще попридержи язык и не суйся не в свое дело. Да, пока не забыл… — Он повернулся к Трикси. — К нам тут в Кузнецову Рощу заходила одна иноземка. Все крутила своим носом, старая квашня. Не знаешь ли, что за птица? Камилла дернула его за рукав и молча указала в сторону бара, где, скрытая от всех, у камина сидела миссис Бюнц. Трикси растерянно открыла рот. Четверо старших братьев принялись отчаянно прочищать глотки. — Так она здесь? — вскричал старик Вильям. — Сидит выжидает? — Она на несколько дней, — прошептала Трикси. — Говори потише, Лицедей, — предупредил ее отец. — Как хочу, так и говорю! Не нужны нам тут всякие швабры… — Ну не надо, папа, не надо… — загалдели сыновья. Но Лицедея было уже не остановить — так он распалился. Взглянув сквозь стеллажи с бутылками на миссис Бюнц, Камилла увидела, что та тихонько, на цыпочках семенит к выходу. При этом вид у нее был такой, будто к ней все сказанное совершенно не относится. — Дедушка! — возмущенно воскликнула Камилла. — Она же слышала вас! Ну как вы могли! Вы же оскорбили ее чувства — а ведь она не англичанка… — Помолчи. — С какой это стати я должна молчать? К всеобщему удивлению, при этих словах Эрни разразился визгливым смехом. — Ну чисто мать! Она, заноза! — выкрикнул он, ткнув Камиллу пальцем в ребра. — Нет, вы только послушайте! Старик Вильям гневно сверкнул глазами на внучку. — У-ух, дурная кровь! — мрачно прогудел он. Однако Камилла ничуть не смутилась. — Ну хватит! — дерзко продолжала она. — Вы сами не умеете себя вести — прямо как переигравший резонер или злодей! Не обижайтесь, дедушка, но это просто залепуха! — Что это еще за странные словечки? — Если хотите знать — театральный жаргон. — Ах, театральный! — прогремел он. — Может, ты еще скажешь мне, что ты позоришь наш род, занимаясь этой ерундой?! Это же чертова лавочка — весь ваш театр! — При всем моем уважении, дедушка, вы несете полную чушь. — И это моя внучка! — вскричал он так, словно выступал на сцене. — Какая-то актрисулька! О боже! Хотя чего ж было еще ждать, когда ее выносила в чреве сама блудница в пурпуре! Нэт и Энди, как и полагается близнецам, хором воскликнули: — О господи! Хозяин гостиницы не выдержал: — Эй вы, потише, честной народ! — Не понимаю, что вы хотели этим сказать, — с жаром возразила Камилла. — Если вы имеете в виду вероисповедание моего отца, так вам прекрасно известно, что я его не разделяю. Они с мамой решили все еще до того, как я родилась. Не я должна была быть католичкой, а мой брат, если бы он успел родиться. Я той же веры, что и вы все… — А чем это лучше? — продолжал неистовствовать Вильям. — Небось наплевала на истинную веру, а сама хороводишься с проклятыми католиками! Он подошел к ней вплотную. Лицо старика было перекошено от злости. — У-у-у! — Не зная, что еще сказать, он просто вытянул вперед губы и заревел ей в лицо. На это, к своему собственному удивлению, Камилла выпалила: — Да нет же, честно! Господи, дедушка, вы прямо как ребенок! — и… поцеловала его. — Ну и ну! Браво! — воскликнула Трикси, хлопая в ладоши.