— Разумеется. С небольшими поручениями, а также привозил гостей, иногда туристов. Как правило, мистер Оберон посылает автомобиль за своими гостями. — Он махнул рукой на ряд гаражей, смотревшихся нелепо на фоне дикой скалы. — У него потрясающие машины. — Встречать нас вы приехали по просьбе комиссара из префектуры? — продолжал расспросы Аллейн. — Так точно, мсье. — Он вам сказал, кто я такой? — Да, мсье инспектор-аншеф. Но он сказал, что мсье инспектор-аншеф, возможно, не захочет, чтобы к нему обращались по званию. — Как он предусмотрителен, — восхитился Аллейн. — Ваше звание я уже забыл, мсье. — Прекрасно. Они миновали комнату-пещеру с женщиной, сидящей в окружении статуэток. Рауль весело приветствовал ее, она отвечала в той же манере. — Ты должен привести ко мне этого господина, пусть посмотрит на мои фигурки, — крикнула она вслед. — Всему свое время, Мари, — ответил через плечо Рауль и добавил для Аллейна: — Она художница, эта старушка. Святые у нее получаются красивыми и помогают тем, кто в них верит. Зато цену она дерет безбожную. Он принялся напевать какой-то мотивчик. Они проходили под стеной замка, нависавшей над проходом. Рауль запрокинул голову. — Не понять, где этот дом кончается, где начинается, — заметил он. — Без карты не сыскать дорогу из кухни в спальню. Тут все что угодно может случиться. Когда они подошли к железной решетчатой двери, Рауль почтительно стал сбоку и стянул с головы шоферскую фуражку. Доктор Баради ждал их в холле. Аллейн сообщил, что Рауль был санитаром в армии, и Баради немедленно стал объяснять шоферу, что от него потребуется во время операции. Говорил он жестким и властным тоном. Рауль внимательно слушал. Он стоял в свободной позе, заложив большие пальцы за ремень брюк. Почтительность естественным образом сочеталась в нем с природным благородством и независимостью характера. — Сможете выполнить эту работу? — сухо осведомился Баради в заключение. — Думаю, да, господин доктор. — Если справитесь, получите пятьсот франков. Больше за неквалифицированный труд не получает никто. — Что касается платы, господин доктор, — сказал Рауль, — то меня уже нанял вот этот мсье, и я нахожусь в полном его распоряжении. Я участвую в этом деле исключительно по его просьбе. Баради удивленно приподнял брови и посмотрел на Аллейна. — Похоже, ваш шофер — большой оригинал, — сказал он по-английски. — Он производит впечатление неглупого малого, но кто знает. Будем надеяться, что он не полный идиот. Мой слуга даст ему подходящую одежду и проследит, чтобы он как следует вымылся. Баради подошел к камину и дернул за шнурок колокольчика. — Миссис Аллейн любезно согласилась подготовить пациентку к операции, чем она сейчас и занимается. В ваше распоряжение выделена комната, и я осмелюсь предложить вам один из моих халатов. Боюсь, он окажется чересчур широк, ну да как-нибудь можно будет его приспособить. Нам ведь все время приходится идти на компромиссы, не так ли? В холле появился человек в египетском одеянии. Баради поговорил с ним на родном языке, а затем обратился по-французски к Раулю: — Ступайте с Магометом и приготовьтесь к операции, следуя его указаниям. Он говорит по-французски. Рауль ответил на приказание чем-то средним между поклоном и кивком. — Прошу меня извинить, мсье, — сказал он Аллейну и направился следом за слугой, по пути с интересом разглядывая холл. — В нем наверняка есть примесь итальянской крови. Здесь, на побережье, такие гибриды не редкость, — заметил Баради. — Позвольте проводить вас в вашу комнату. Комната, отведенная Аллейну, находилась по тому же коридору, что и спальня мисс Трубоди, только немного дальше. Острый глаз и цепкая наблюдательность были профессиональными привычками Аллейна. Он увидел не просто роскошно убранную комнату, но и отметил детали: китайские обои, антикварная китайская живопись, ваза времен династии Мин необычайной красоты. — Эта комната называется китайской, — объяснял Баради очевидное, — но мистер Оберон не побоялся внести некоторые дополнения. Бюро из красного дерева с покрытием Верни Мартен, имитирующим китайский лак. — Очаровательное дополнение. А вот для того, чтобы поставить здесь этот комод, потребовалось, видимо, еще больше дерзости. Это, кажется, работа Андре-Шарля Буля. — Одного из его учеников. Да вы знаток! Мистер Оберон будет в восторге… На кровати лежал халат. Баради взял его в руки. — Примерьте, пожалуйста. За дверью пустая комната. Оттуда есть вход в ванную. У вас достаточно времени, чтобы принять ванну. Поскольку больной сделан укол морфия, чрезвычайная срочность отпала, но я бы хотел приступить к операции как можно скорее. К тому времени, как вы будете готовы, я тоже закончу свои приготовления, и мы сможем окончательно обговорить ход операции. — Доктор Баради, — произнес Аллейн, — до сих пор ни слова не было сказано о вашем гонораре. Хотя мы с женой не имеем к больной никакого отношения, но все-таки я испытываю некоторую неловкость. Полагаю, мисс Трубоди окажется в состоянии по крайней мере… Баради поднял руку. — Не будем об этом, — перебил он. — Давайте условимся: деньги в данном случае не самое главное. — Как вам будет угодно. — Поколебавшись, Аллейн добавил: — Ситуация весьма необычная. Уверен, вы понимаете, что мы не слишком охотно взяли на себя такую большую ответственность. Мисс Трубоди нам совершенно чужой человек. Да и вам самому было бы удобнее, если бы при ней находился родственник или друг, который решал бы, как поступить. Тем более что ее состояние столь серьезно. — Согласен. Однако она, несомненно, умрет, если операция не будет сделана, и, по моему мнению, если мы допустим проволочки, ее состояние только ухудшится. Риск, конечно, есть, и большой риск. Неизвестно, удастся ли ей выжить. Все, что мы можем, — добавил Баради, и Аллейн почувствовал, что он говорит с искренней, хотя и сдержанной тревогой, — это быть на высоте и надеяться на лучшее. Сочтя разговор законченным, Аллейн повернулся, чтобы идти в ванную. Когда он был в дверях, Баради, совершенно переменив тон, произнес: — Ваша очаровательная жена сейчас у больной. Третья дверь налево. Она необыкновенно прекрасна. Высший класс. Вы позволите так о ней выразиться? Аллейн взглянул на доктора, и его покоробило. — Учитывая теперешние обстоятельства, — вежливо произнес он, — ничего другого мне не остается. Очевидно, Баради принял его слова за шутку. Он от души расхохотался. — Высший класс! — повторил он, но к чему теперь относился его восторг: к замечанию Аллейна или снова к наружности Трой — определить было невозможно. Аллейна разрывало от гнева, но благоразумие подсказывало держать себя в руках, и он быстрыми шагами вышел в другую комнату. 3 Трой выполнила все указания Баради, и мисс Трубоди снова впала в забытье. Ее веки были сомкнуты не полностью — из-под жалких остатков ресниц сверкали белки глаз. В тишине комнаты через неравные промежутки времени раздавалось лишь дыхание больной. Трой разрывалась между нежеланием оставлять ее одну и беспокойством за Рики. Наконец она услышала голоса Аллейна и Баради в коридоре, но скоро раздался хлопок закрываемой двери, голоса стихли, и снова только дыхание мисс Трубоди нарушало безмолвие в этих мрачных стенах. Трой надеялась, что Аллейн знает, где она, и ждала, что он вот-вот ее навестит. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался стук в дверь. Когда она открыла, на пороге стоял ее муж в белом халате — высокий, красивый и взбешенный. Трой прикрыла за собой дверь, и они принялись шептаться в коридоре. — Черт-те что, — зло прошипел Аллейн. — Ты не находишь? — Бывает и похуже. Когда вы начинаете? — Скоро. Сейчас он пытается смыть с себя всю заразу. Пустые хлопоты. — Жуткий тип, правда? — Дерьмо. Извини, дорогая, что тебе приходится терпеть его липкие ухаживания. — Ну, полагаю, что это не более чем утонченная восточная вежливость или что-то в этом роде. — Утонченная дерьмовая наглость! — Не обращай внимания, Рори. Ему меня не достать. — Я не должен был привозить тебя в это поганое место. — Ерунда! И потом, ему сейчас будет не до меня. — Она спит? — Вроде того. Я не хочу оставлять ее одну, но боюсь, Рики может проснуться. — Поднимись к нему. Я останусь здесь. Баради собирается сделать ей укол, прежде чем я выступлю с эфиром… Агата… — Да? — Очень важно, чтобы эти люди ни сном ни духом не заподозрили, кто я такой. — Я знаю. — Я ничего тебе о них не рассказывал, но при первом же удобном случае выскажусь с максимально возможной обстоятельностью. Это странное сборище. Я вывезу тебя отсюда, как только все закончится. — С тех пор как мы узнали об их невинных представлениях, мне больше не страшно. Забавно! Ты говорил, что могут быть иные объяснения, но о спектакле-то мы не подумали. — Да, не подумали, — сказал Аллейн и неожиданно поцеловал ее. — Теперь, наверное, мне опять надо мыться, — добавил он. В коридоре показались Рауль и слуга Баради. Они были одеты в белые халаты и несли носилки, сооруженные из садовой скамьи.