«Сделай все хорошо – это значит, сделай плохо, – подытожил для себя Ислам, закончив разговор с Мубасом. – Очень плохо!» Он решил прикинуться почтальоном, дабы изучить деревню, где столь неудачно поселился американец. Купил складной велосипед, положил в багажник. Взял на борт всю банду, чтобы тоже осмотрелись. В саму деревню на велосипеде покатил один, естественно. Особняк Зеленова выглядел барскими хоромами на фоне «крестьянских» домишек. Рассовав по ящикам, висящим на заборах, бесплатные газеты, которые собрал в своем подъезде, Гарипов повернул обратно. На выезде из деревни проехал мимо мужичков, колдующих над стареньким «Москвичом». Тот из них, что стоял чуть в стороне от остальных, в упор посмотрел на Ислама. Лицо с бородкой Гарипов сразу узнал: второй сапер! Тот, что был старшим! «Хорошо, что я был в маске тогда», – подумал. Гарипов и компания несколько дней скрытно наблюдали за деревней, затем вернулись в Нижний, поскольку прибыл тот, кого Аль-Мубаси называл «снабженец», – Рустам, грузин по национальности. Опытный головорез, он еще до Ислама натаскивал новобранцев в муаскаре и воевал под началом Мубаса, затем поменял специальность. Сейчас он привез «спортинвентарь» – оружие. Закончив с ним дела, Ислам вызвал на встречу американца. Тот сумел сбежать от невесты в Нижний. – Ты знаешь, что саперы оба там? – спросил вместо приветствия Гарипов. Петков не знал. – Один из них – твой сосед, другой живет в доме тех самых рыбаков, с краю, у них старые машины. Решим так, дружище. Я уберу того, что живет у рыбарей, а сосед – твой. Держи, – Гарипов протянул Петкову небольшой сверток. – Здесь одна штучка, которая стреляет. Сообразишь. Небось, ученый. И снотворное. Чтобы в особняке утром все спали крепко. Сосед твой эти дни с раннего утра со своей машиной все возится… «А то чистеньким хотел остаться, падла», – зло думал Гарипов, расставшись с американцем… Номер не прокатил. Не прошло и двух часов, ему позвонил Мубас. Стук летит быстрее звука. – Не надо перекладывать часть работы на человека наших друзей, – сказал он Исламу. – Повторяю, они очень берегут его. Сделай все сам, дорогой, хорошо? Гарипов исплевался, изматерился, но поделать ничего не мог. Придется. Один раз он саперов спас от беды, да видно от судьбы не уйдешь. Надо же было им оказаться именно тут! Послал маячок Брайону, тот перезвонил. – Пожаловался на меня начальству? – спросил Гарипов с едкой иронией. – У каждого своя работа и свой шеф, – извинился человек «наших друзей». – Положи игрушку, что я тебе дал, под камушек так, чтобы я нашел. А доброй ночи всем в доме скажи все-таки самостоятельно. Мне, сам понимаешь, никак несподручно. Сделаешь? И на том спасибо. Свернув с Московского шоссе за Дзержинском, Львов какое-то время ехал еще по хорошему асфальту, потом, следуя указаниям навигатора, свернул на грунтовку. Она привела его к плотине пруда. Проехав плотину, поднялся на бугор и увидел вдалеке дома. Среди обычных срубов возвышалась хоромина – залюбуешься. Похоже, он прибыл, куда надо. Решил выгулять пса. Кто знает, сколько ему потом в машине взаперти сидеть? Выпустил будущего страдальца, тот сразу улетел в бескрайние луга. Сам же не спеша побрел по грунтовой дороге вдоль разросшейся посадки. Минут через десять увидел впереди человека – женщину. Она вышла из – за деревьев с двумя ведерками в руках. Плохо, что Жорик в лугах ее тоже заметил и побежал знакомиться. – Не бойтесь, он не кусается! – возвысил голос Евгений, ускоряя шаг. Когда он подошел, женщина, замерев, стояла столбом и не дышала. Жорик крутился вокруг нее, виляя хвостом. Женщина улыбалась. На ней были джинсы и короткие резиновые сапожки, сверху – футболка с портретом Фредди Меркьюри. Свою штормовку она сняла, и за рукава обвязала вокруг талии, которая, кстати, имелась. И вообще – фигура. Ведерки путница поставила на землю, они оказались полны земляники. – Простите, не ожидал кого-то встретить здесь, – извинился Львов. – Прошу знакомиться, это сэр Джордж. Он совершенно не агрессивен к людям, но игрив и весел чрезмерно! – Очень приятно, сэр Джордж! – сказала женщина и, чуть подавшись вперед, протянула руку, чтобы погладить собаку. Пес боднул ее ладонь носом и подошел к Львову, чтобы сказать, что женщина ему понравилась. Его хозяину она понравилась тоже. Высокая, статная, и все, как говорится, при ней. Львов не понял сразу, какого цвета у нее глаза,-то ли карие, то ли зеленые, какие-то переменчивые. Со своей копной рыжих волос она была похожа на холеную Лису, сказочную Патрикеевну. – Джордж, Джордж, – еще погладила она собаку. – А я – Мария Николаевна. – Очевидно, «Лиса» была не против познакомиться и с хозяином собаки, представляясь Джорджу. – Вы хозяйка замка?! – воскликнул Львов, кивнув туда, где за деревьями скрывалась деревня. На самом деле он сразу узнал дочь Зеленова, которую видел на многочисленных фото и видео. – А я – Евгений Васильевич Львов, – представился. – Приехал чинить крышу вашего дома. Людмила должна была сообщить о моем приезде. Сообщила, да? Прекрасно! Пойдемте смотреть фронт работ? Разрешите? – он подхватил ее ведерки с земляникой. – Красота! – полюбовался. – Это же какой труд? – Не говорите! С рассвета ползаю, всех комаров накормила! – Лиса ему так улыбалась, что, как любой нормальный мужик, будучи экстрасенсом по амурной части, он видел наперед, добром это не кончится. – Приходится ловить момент, пока моя любимая орава вся разъехалась. – Да, Людмила упомянула, у вас большая семья? – Еще бы! Но, сегодня я одна, – редкий случай. Дед уехал в Дзержинск за пенсией, у сына служба, невестке недавно повезло, – устроилась на работу в популярный журнал. И сразу услали в командировку, в Крым, представляете?.. У Львова возникло сильное желание сказать дурашливо: «Это я постарался!» «Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу». – …Дочь повезла своего парня с отцом познакомить, с которым, с отцом ее, мы давно в разводе… Ха – ха – ха! – засмеялась Мария Николаевна. – Как я сразу все про себя рассказала!.. У вас семья большая? – Вот моя семья! – Евгений показал на Жорика. – Дочь взрослая уже, живет со своим парнем. Женитьбой молодежь нынче не заморачивается… Сейчас, правда, оба пребывают пока у меня, поскольку меняют одну съемную квартиру на другую. С женой я в разводе семь лет уже, – сказал Львов главное, что, очевидно, хотела услышать хозяйка особняка, к которому они подходили. После того, как он осмотрел крышу, Мария Николаевна угостила его домашней наливкой, и сама тоже выпила, накормила обедом, и он отказался от мысли вернуться сегодня в Нижний за грунтовкой, краской и прочим. До полуночи они проговорили с Машенькой за жизнь, давно перейдя на «ты». Сперва посиживали в саду, потом, когда комары окончательно заели, – в гостиной, далее перебрались в комнату на втором этаже, которую хозяйка отвела им с Жориком. Когда она собралась уходить, сказав Евгению: «Наверное, уже поздно», – Львов ответил: «Да я тебя не гоню». – Эхма! – весело глянула на нахала Машенька. Он привлек ее к себе, ну и… никуда она не ушла. Следующим днем Машенькин сын Петр – богатырь с окладистой бородой и такой необычной профессией – церковнослужитель – привез своего деда – Николая Ивановича Зеленова. Мария Николаевна представила мужчинам Евгения, «своего близкого друга», с весьма выигрышных для последнего позиций, – он спустился с кровли, где вовсю кипела работа. В мастерской Зеленова нашелся весь необходимый инструмент. Пес тотчас был заперт в машине, а с Машенькой договорились, что она приготовит Евгению с Жориком небольшую комнатку сразу у входа. Львов тут же окрестил комнатку «дворницкой». За ужином выпили со знакомством. Полилась неспешная беседа. Евгений чувствовал, что мужской коллектив сложился. Машенька хлопотала вокруг них. Львов успешно притворялся, что ему никакого дела нет до Николая Ивановича Зеленова, ради которого на самом деле внедрился в эту семью, помимо легкого смущения от того, что охмурил его дочь, которое он неумело пытается скрыть… Лишь в конце недели, поздним вечером, приехала Машенькина дочь Ирина со своим болгарским гостем. В полумраке холла, освещенного единственным светильником, Львов во время знакомства не очень рассмотрел Бояна, – заметил только, что молодой совсем. Машенька не хотела видеть «новую» сестру Риту – «ту еще звезду» – в своем доме, но появление «звезды», к ее сожалению, было неизбежно. Причем – со дня на день. Последнее Львова успокаивало. Гарипов сидел в темноте на старом пыльном сундуке в глубине помещения, бывшего когда-то комнатой, в разваливающемся, давно не жилом доме, без стекол в оконных проемах, с просевшей крышей, расположенном напротив особняка Зеленова, через дорогу. Здесь же Петков оставил ему его миниатюрное оружие, о чем сообщил. Забрался Гарипов сюда еще ночью, а сейчас уже светало. Окна в доме Зеленова были темны. Он знал, что американец выполнил обещание и подсыпал перед ужином снотворное в общий котел. В отдалении вдруг раздался звук мотора. Бывший пограничник насторожился, однако звук не приближался, а затихал, и вскоре пропал совсем. «Рыбаки», – предположил Гарипов. Сосед появился даже раньше, чем в предыдущие дни. Сперва покурил на крылечке, затем подошел к своему авто, поднял капот. «Задачу мне облегчаешь, – мимоходом подумал Гарипов, осторожно выбираясь из своего укрытия. – Закрыл себе обзор». Ему совсем не нравилось то, что он должен был сделать, но он знал, что сделает это, рука не дрогнет. Все произошло быстро. Юрий Новогородов и понять ничего не успел. Гарипов появился внезапно сбоку, вскинул руку, раздался сухой щелчок выстрела, человек дернул головой. Убийца подхватил подмышки поверженного, умостил на переднее сиденье, за руль, поправил позу, прикрыл дверь, воровато огляделся, отступил за «свой» сруб, скрылся за ним в кустарнике, присел. «Так вот просто, – пробормотал сквозь зубы. – А теперь такое начнется!» Он набрал Имрана. Телефоны все загодя перевели на вибрацию. – У меня все. Как у вас? – Облом, командир, – услышал в ответ. – Все четверо мужиков на «Ниве» куда-то отчалили. Не на озеро, как мы ждали, мимо. Ушли в сторону трассы. – Блин! Ладно, я сейчас буду. Пока ретируемся, переждем. Придется караулить, когда вернутся. «Если вернутся, – подумал про себя. – Рыбаки-то вернутся, а вот сапер… Когда ему сообщат, что тут сталось с его другом, может дать деру. Ищи его потом!..» Крыша Машенькиного особняка служила отличным местом обзора. С нее Львов мог видеть и «свой» двор, и соседский, и всю деревню. У соседей две довольно еще молодые, стройные, загорелые, одетые по-дачному кое-как девахи, сестры Светка и Надька, постоянно шлендали туда – сюда да покрикивали мальчишескими голосами на своего «пацана» лет сорока, Юрку. Нацеленный, как надо, он им все делал. То за мотоблок схватится, то за грабли. Что он на грабли наступил, давно причем, итак было понятно. «У них матриархат», – говорила Машенька о соседях. Последние дни Юрка с раннего утра чинил машину, а днем его все дергали на огород. Проснувшись от будильника, Львов еле преодолел желание еще поспать. Подумал, дождь на дворе. Глянул в окошко – нет. Пришлось подниматься. Утро было тихим, чудесным, если не считать комаров, но к ним Львов уже привык. Только взялся за щетку по металлу, как вдруг раздался женский крик! Судя по всему, возопила одна из соседок, но кто именно, Надька или Светка, Львов по голосу определить не мог. Мигом взбежав по трапу до конька, Евгений заглянул по другую сторону здания. Надька, это была она, стояла на коленях в траве перед открытой дверью автомобиля. Пока он спускался на землю, преодолевая трехуровневую кровлю Машенькиного особняка, к сестре присоединилась Светка. Она присела на корточки и тоже смотрела внутрь салона, зажав себе ладонью рот. В машине, оказывается, был Юра. Он сидел на водительском месте, упершись лбом в руль. Глаза его были открыты и неподвижны. В виске четко просматривалась небольшая по размеру, но глубокая ранка, от которой доползла до воротника рабочей куртки и испачкала его кровавая змейка. Очевидно, сосед был мертв. – Юра! – застонала Надежда и потянула, было, к мужу, который ее не слышал, руки, но Львов аккуратно взял женщину за плечи и задержал: – Надя, Наденька, здесь не надо ничего трогать! Нужно полицию вызывать. Света приняла от Львова в объятия новоиспеченную вдову – свою сестру, усадила на скамейку, он же вызвал полицию. Внимание привлекла зажигалка на сидении. Вдруг зародились некоторые подозрения. Достал платок, через платок приподнял ее. Угадал! В его руках была вовсе не зажигалка, а самый настоящий миниатюрный пистолет под два малокалиберных патрона. Подобную «игрушку» он видел у одного таксиста в девяностые. Народ тогда оборонялся от бандюков как мог. Вынужденное безделье заставило мысли шевелиться. Вспомнил вдруг, как они с Машенькой пару дней назад забили сырой землей вперемешку с прошлогодней травой мотоблок, который хозяйка одолжила по-соседски у Юры попользоваться. Юра, объясняя Львову, как чистить, стал снимать рабочую деталь. Пришлось постучать молотком. Евгений обратил внимание тогда, что молоток Юра держит в левой руке. А выстрелил себе в висок справа? «Не имеем ли мы дело с хрестоматийной нестыковочкой?» – задался вопросом Львов. Наконец, послышался звук моторов, который приближался. Подъехали две машины – полицейский «уазик» и серая «буханка», – эксперты, должно быть. – И что случилось? Кто вызывал полицию? – спросил главный, судя по всему, сыщик. У него были румяные, словно от возбуждения, щеки. Он как будто был раздражен. Заранее не верил, что здесь могло произойти что-то серьезное. Сыщик Львову сразу не понравился. – Я вызывал. Вот, – указал Евгений жестом на машину. – Сами смотрите. Эксперты из буханки без вопросов все уже поняли и приступили к осмотру серебристого «Форда» с трупом в салоне. – Кто обнаружил тело? – захотел узнать оперативник. – Жена погибшего. В смысле, теперь – вдова. Вот она на скамейке, вместе с сестрой. – А вы кем приходитесь погибшему? – поинтересовался сыщик. – Да… никем. Другом соседки, – Львов увидел, что эксперт, пожилой дядька с венцом седых волос по краям лысого черепа, рукой в резиновой перчатке приподнял зажигалку. – Осторожно, эта штука стреляет и возможно еще заряжена! – громко сказал Евгений эксперту через плечо дознавателя. Тому активность Львова не понравилась. – По моим наблюдениям, убитый был левшой, а выстрел произведен с правой стороны, обратите внимание. – Ладно, расскажите, что знаете, – будто сделал полицейский в штатском ему одолжение. – Только по порядку. Ваши документы, пожалуйста. Львову пришлось идти в «дворницкую» за паспортом. Следующими, после Львова, который влез без очереди, допросили сестер, потом – Машеньку. – Сейчас отца им позову, – сказала Мария Николаевна, отстрелявшись, и ушла в дом. Вернулась озадаченная. – Не пойдет, говорит, к ним. Пускай сами идут! – Она не уточнила, куда, но Львов догадался, – идут наверх. В иных обстоятельствах, ее отец, человек с характером, как понял Евгений, мог указать иной «адрес». Машенька, по собственному признанию, в последнее время от него всякого наслушалась. Злой стал, раздражительный. «Это от того, что его принуждают работать на иностранную разведку», – подумал Львов, на одно лишь мгновение превращаясь из ремонтника крыши, помощника частного детектива в подполковника СВР. – Как все некстати! – сетовала Машенька. – Ириша с Бояном только приехали. Спят еще. Мне тоже так спать хотелось с утра!.. Боюсь, не убережем их от допроса… Так ты считаешь, это не самоубийство? Юра был левшой? Я не замечала… От хозяина особняка сыщик вернулся с какой-то новой мыслью в глазах. И щеки будто – бы покраснели еще больше. Вместе с двумя своими помощниками погрузился в уазик и втроем куда-то покатили. Эксперты же, обнюхав машину погибшего, перешли в его дом, чтобы там все осмотреть. – Что-то полисмен узнал от твоего отца интересное, – поделился своим наблюдением с Машенькой Львов. – Подорвалась гвардия. Молодежи повезло. Пока, во всяком случае. Поспят еще. Может, пойдешь, спросишь, что за наколку отец дал сыщикам? Ненавязчиво. Придумай предлог по хозяйству, чтобы на грубость не нарываться, совета спроси, а уж потом… – Хм! Психолог, – улыбнулась Машенька. – Хорошо. Он заметил, прислушиваться к его желаниям, стало одним из пунктов ее выстраивания отношений. Что сказать? Хорошая женщина. Умная, красивая. Неважно, что ему казалось, будто в проекте Машеньки новый «муж» изначально словно нарисован на листе фанеры пляжным фотографом. Вместо лица – дырка, подставь любое. Физиономия-то его, а антураж – бог с ним!.. Львов вывел Жорика из «дворницкой», повел на прогулку, надев на длинный нос мягкий намордник, и взяв на поводок. А то Жорик насовершал уже здесь подвигов в каждый свой несанкционированный выход за забор! В первый раз принес в зубах соседского петуха. Горлопан сам напросился, конечно, – будил по утрам. «Это беспредел какой-то!» – прочитал Львов в глазах птицы. К счастью, петух отделался легким испугом, не считая нескольких потерянных перьев. «Жорик всегда подает дичь вежливо», – говорили друзья-охотники. В другой раз Джордж догнал козленка, – видно, с первого взгляда определил, в кого тот превратится в недалеком будущем. Ничего страшного – просто придавил его лапами к земле. Но, хозяйке животного что скажешь за собаку? Ей в любом случае своя скотина дороже. Даже та, что пьет без просыпу… Ну, а венцом славы стал случай, когда Жорик пригнал в Тантурово стадо коров, голов эдак в семь – восемь. Взятая им на себя роль пастуха импонировала, конечно, хоть он не овчарка, а родезийский риджбек – охотник на львов. Смущало то, что эти коровы, они были из другой деревни… На краю селения, на площади с набатом на «виселице», сваренной из швеллеров, Евгений увидел полицейский «уазик». Он знал, что здесь обитают браконьеры, как местные их окрестили. Постоянно снуют на озеро проверять свои сети. Наладили промысел. Когда он вернулся с прогулки, Машенька поделилась добытыми разведданными: – Отец напомнил, да это и все в деревне знают, Юра с браконьерами конфликтовал. Те сетями весь пруд перекрыли, блесну забросить некуда! Юра стал им сети резать. До драки доходило… – Слабоват повод для убийства, – высказал мнение Львов. Главное, он не мог представить себе, чтобы деревенский рыбак, будто бы начитавшись «Трактата о войне» Сунь – Цзы, встает пораньше с целью застигнуть врасплох соседа, который к нему плохо относится, и, когда тот садится в машину, открывает пассажирскую дверь и стреляет в висок из диковинной зажигалки. Это что, похоже на почерк сельского рыбаря? Если бы он в гневе сломал весло о голову соседа – тогда да. Войдя с собакой в холл, Евгений увидел молодежь – Машенькину дочь Иришу и ее болгарского друга Бояна. Встали, наконец, счастливые люди. Вид, правда, имели потерянный. «Знают уже», – понял Львов. Ирина глянула на Львова своими черными очами. Разрез глаз как у матери, но взгляд уж больно серьезный. Особенно, когда смотрит исподлобья. Похожа на победительницу шахматного турнира какую-нибудь. Боян внешне производил приятное впечатление. Симпатичный парень. Коротко постриженные, темные, вьющиеся волосы, серые глаза, немного веснушек под глазами, ровный загар на красивом, молодом теле. Одежда новая, весь такой аккуратный. Словом видно, человек в гостях, иностранец.