Побегав по потолку, я звоню Медведевой. – Я ему дала! – выпаливаю я сразу, как только она берет трубку. Пауза. И осторожное: – Ты сигнал подай, тебя поздравить или пожалеть? – Не знаю-у-у-у! – Я так и знала, – сокрушается Алка. – Совсем втюрилась? – Ды-а, – шмыгаю я носом. – Перспективы? – Ноль целых хрен десятых, – честно говорю я. – Он мне не пишет… – Давно? – напрягается Медведева. – Уже час. – Левина, ты с дуба рухнула? Он, что, должен быть в прямом эфире двадцать четыре часа в сутки? Тебя ж саму бесят прилипалы. – Я знаю, – душераздирающе вздыхаю я. – Знаю, что дурь несу, но тебе придется терпеть. Куда я еще понесу эту дурь кроме тебя? Алка сжаливается: – Ладно, потерплю. Спрашивать, понравилось или нет, не буду, – ехидничает она. – Но как вы до этого докатились? О! Это самый главный вопрос. То есть зеленый свет к подробному изложению событий. Если я не перетру, то умру. Нужен коллективный разум. Как говорится, одна голова хорошо, но не когда она дура. – Ну и вот, – заканчиваю я цензурированную версию. – Все болит, я дома, завтра на работу, а Бергман по мне не страдает… – Погоди расстраиваться, может, страдает, – утешает Медведева. – Дождешься от него, – ворчу я. – Мать, по чесноку, он тебе до хрена времени выделил за эту неделю. Как пашут дядьки при бабках ты в курсе, достаточно посмотреть на Артемьева. Ты с ходу можешь представить, чтобы он Козиной почти целую неделю отжалил? Соплю в трубку. Так-то да. Но это если рассуждать логически. – Ну ему постоянно звонили… – Вот. Так что дай мужику разгрести то, что он забросил, чтобы тебя «порепетиторствовать». Кошмар, какая пошлость… – В тебе говорит зависть, – огрызаюсь я. – Почти уверена, что ты права, но все равно смешно. Вы еще до ролевых игр не дошли? Тебе сам бог велел медсестрой или врачихой… – ржет Медведева. – А ты что будешь примерять? Амплуа училки? – Ой нет… Не мое это… – А зря. И я бы… Меня пугает раздавшийся прямо в ухо рингтон. Я дергаюсь и скидываю звонок, и только потом вижу, что это был Гера. – А-а-а-а! Он мне позвонил! – Чего орешь-то? – Я сбросила… Нечаянно… – у меня аж слезы наворачиваются от досады. – Ты чего? Реветь надумала? – пугается Медведева. – Мать, ты это брось. Перезвонит он. – Штырит меня. Сама не знаю, с чего, – жалуюсь я. Кидает меня реально не по-детски. Как в семнадцать лет. Надо проверить, когда у меня там женские дни… – Так, иди прими успокоительную шоколадку, отмокни в ванной и ложись спать. Кукушку надо беречь. Если что, я на связи. Алка прощается, а я плетусь на кухню, ругая себя на чем свет стоит. Дура старая. Тридцать лет, а ума нет. Надо брать себя в руки, чтоб не превратиться в синюю деву, выслеживающую Бергмана. Телефон пиликает сообщением. Алка: «Я прям чувствую, что ты треплешь себе нервы». Знает меня, язва. Шоколадки нет. Я самая несчастная женщина на земле. Мобильник опять звякает. Не, ну серьезно, неужели она думает, что я способна успокоиться за пару минут? Я игнорирую сообщение, потому что роюсь в недрах холодильника в поисках хоть чего-то, способного приглушить мою тоску… по сильному плечу… Блин, если я сейчас еще и петь начну бабские вытельные песни, то это вообще туши свет. Плим-плим. Не успокаивается телефон. Смирившись с тем, что ничего вкусного нет, я все-таки беру в руку мобилку и чуть не роняю ее. Бергман! Пишет Бергман! А! Алке позвонить надо! Нет, надо прочитать сначала. «Левина, есть у меня подозрения, что ты все-таки страдаешь херней». Нет, блин, посмотрите на него. Подозрения у него есть! Нашелся тут неотразимый! «Так, я, кажется, понял. Ты мне мозг вынесешь теперь». Да кого волнует его мозг? Я свой вот не жалею. «Я перенес завтрашнюю встречу. Заеду за тобой после работы. Во сколько ты заканчиваешь? Уверен, ты сейчас довольна тем, что порушила мне график». Спохватываюсь, что сижу с идиотской улыбкой. Все-то он знает. «В шесть вечера», – отвечаю я только на вопрос. Пусть не думает, что я тут вся растаяла. Убираю телефон, чтоб не перечитывать по десять раз его сообщение, и стучусь лбом о холодильник. Совсем плохая. Плохая, но счастливая. Даже без шоколадки. Всю ночь мне снится романтическая чушь, которую никому пересказывать точно не стану. Она такая сопливо-слезливая, что просто стыдно. А утром вселенная подкладывает мне жирную свинью. Становится понятно, почему я такая плаксивая была накануне. Видать, на радостях от внезапно активной сексуальной жизни организм чуть раньше положенного напоминает мне, что я женщина. Женщина, которая непригодна для горячих свиданий на ближайшие четыре дня. Гера будет мне очень благодарен, за сорванную встречу. Глава 45. Не в том месте и не в то время Настроение убивать держится весь день, да еще и физически мне становится херовато. Мечтаю добраться до дома и окуклиться. Чувство вины не добавляет мне позитива. Умом я понимаю, что Герман сам принял решение перенести встречу, я его ни о чем не просила. И все равно, когда время подходит к обеду, и нужно уже позвонить Бергману, чтобы его «порадовать», я внутренне сжимаюсь. В итоге трусливо пишу сообщение о том, что сегодня меня забирать не нужно. «Что случилось?» «Все в порядке, просто не могу сегодня».