У меня натурально отвисает челюсть. – Ты идиот? – вырывается у меня раньше, чем я успеваю себя тормознуть. Я даже не говорю про то, что все уже организовано, денег вбухано, и в Наташкином состоянии такие стрессы чреваты. Даже молчу про то, что я, блин, приперлась к черту на рога на эту свадьбу, а он собирается ее отменить! Все это мелочи. Я не пойму, какого рожна Дима считает, что он мне нужен после всего, да еще и с беременной от него брошенкой в анамнезе? Потенциальный алиментщик возомнил себя роковым мужчиной? – И чего делать будем? – ядовито спрашиваю я. – Возьмемся за руки и убежим в закат? Ты больной? – Будем жить как раньше. – Как раньше, это когда ты мне лапшу на уши вешал, а сам натягивал мою сестру? Так у меня осталась только одна, но тебя за нее посадят. Как раньше мне, что-то совсем не хочется. – Ян, мы поженимся… – Да ладно? – рявкает другой голос и опять из-за моей спины. Я снова дергаюсь и снова заваливаюсь. Бергман не мелочится, он не только меня подхватывает под локоть, он запихивает меня себе подмышку. Из-под другой виднеется букет белых роз. – Какие прекрасные перспективы, – тон Геры сочится ядом. – Я против. Может, вам передумать? Не в первый раз уже. Лосев сверлит Бергмана тяжелым взглядом. Молчаливая война заканчивается победой в пользу Германа. Лосев уходит, отзываясь на вопли, что машина невесты подъехала. – Тебя на пять минут оставить нельзя, Левина! Меня не было пять минут! Что за хрень? – шипит на меня Гера, наматывая мне обратно шарф, который я ослабила, потому что он промок от моего дыхания. Бергман так тщательно наворачивает его, что это похоже на попытку задушить. – Да я чего? – Задницей вертишь перед черт знает кем! – закончив свое богоугодное дело, Герман подцепляет меня за шкирятник и тащит в сторону ЗАГСа, в двери которого начинают просачиваться гости в надежде согреться. – Я для чего стараюсь? – Гер, я же не… – Так. Я понял. Тебе нельзя заниматься сексом. Ты после этого не в себе и вытворяешь всякую поебень. Больше я тебе не дам. – В смысле не дашь? – волнуюсь я. Не то чтобы мне прямо сейчас было надо, но… а чем мы вообще тогда заниматься будем? – В прямом. Говорила мне мама, что бабам только одно и нужно, – рявкает Гера, и на нас оглядываются родственники. Я покрываюсь красными пятнами от стыда. – Тихо ты! – я пытаюсь его угомонить на крыльце, чтобы он не продолжил свою тираду внутри. – Мне кажется, ты погорячился с выводами… – А вот мы и посмотрим! Так что до свадьбы никакого секса! Эпилог – Я так и не поняла, как это произошло, хотя я там была, – удивляется Медведева, разглядывая в телефоне фотки с моей свадьбы. – Сколько всего упускаешь, стоит застрять на даче зимой. – Я сама до сих пор в шоке, – признаюсь я. У меня в голове не укладывается стремительное изменение моего статуса. Два дня назад, четырнадцатого февраля, я бракосочеталась с Бергманом Германом Александровичем. – Ты так и не рассказала, что тебя сподвигло согласиться, – поддакивает Анька. – И куда вы пропали после первого тоста? Я не представляю, как такое рассказывать. – Ну… началось с того, что после свадьбы он мне так больше и не дал, – вздыхаю я, вспоминая тяжкие времена. – Хотя я старалась пошатнуть его позицию изо всех сил, но Бергман уперся рогом. Это я сейчас уже знаю, что невыспавшийся он злющий, а тогда не ожидала. Думала, ну понаказывает вечерок, и все. А Гера оказался упрямым, как не знаю кто. И главное, я ведь ни в чем не виновата! И самому ему тоже секс нужен! И видимо, из мести он натравил на меня Розу Моисеевну… – Это как? – давится Алка печенькой. Я тяжело вздыхаю, заново переживая этот позор. – Она спросила его, как дела с Яночкой, и он ответил, что я надругалась над ним, грязно использовала и не спешу брать на себя ответственность. В общем поддержал ее теории по полной программе. И Роза Моисеевна позвонила моей маме… Это был пиздец. Может, и хорошо, что с Алкой долго не виделись. Я была нервная, дерганая, злая и неудовлетворенная. Мама честно сказала, что могла бы встать на мою сторону, но ей запахло внуками, и она переметнулась в стан врага. Прессинг шел со всех сторон. Я озверела и встала в позу. И Бергман применил запрещенный прием. Столько раз руками доводить меня почти до оргазма и не давать кончить – это лютое злодейство. Лучше уж полный целибат. Я уже не говорю про марафон, который он зарядил мне на новогоднюю ночь. И мне пришлось сказать: «Да», чтобы наконец получить член! И это в двадцать первом веке! Кому рассказать – не поверят. И что обидно, поманил морковкой и потом опять оставил без ничего до позавчерашней ночи. – Я думала, что после моего согласия Гера расслабится, но его накрутил Раевский, которому крутит мозг Эля, и это уже стало семейной шуткой, – вспоминаю я эпичный день. – Олег пошутил, что раньше Эльвира Давидовна согласится выйти замуж, чем я, а это явно произойдет не скоро. Бергман посмотрел на меня зло, взял в руки телефон и через пятнадцать минут я получила уведомление на госуслугах, что Герман Александрович желает заключить со мной брак. Я поржала, но оказалось, это официальная процедура. – Ой, тоже мне жертва, – хихикает Анька. – Не хотела бы, запросто бы слилась. – Так-то да… Но меня убедили, – бормочу я. – Еще бы, – ржет Медведева. – Он же бизнесмен, у них соревновательный инстинкт в крови. К цели нужно прийти первым. – Ты говорила, тебе обещали пять уроков, – полюбопытствовала Аня. – А пятый какой? – Ой, да там ничего особенного… – сливаюсь я быстренько. Я вот уже два дня его учу, этот пятый урок, в несколько заходов. И гласит он: «Повторенье – мать ученья». Соскочить с темы мне помогает телефонный звонок. – Левина! Тьфу, Бергман! Я тебя отпустил на два часа. Ты где? Падишах уже буянит. – С девочками я. Я сегодня прямо сбежала. После первого тоста, Бергман умыкнул меня со свадьбы в свой загородный дом и оторвался по полной за все время вынужденного воздержания. Сначала я радовалась, а на вторые сутки, уже протерев задницей, лопатками и коленками все поверхности в доме, я смылась к подругам. Я больше не могу… И мне скорее всего не полезно. Кто-то застолбил меня еще до ЗАГСа. Перед свадьбой я, кое-что заподозрив, сдала анализы. Беременность подтвердилась. Приблизительно пятая-шестая неделя. Но, учитывая обстоятелства, я знаю даже точный день зачатия. И что больше всего пугает, беременность, похоже, многоплодная. Герман однажды упоминал, что у его биологического отца был брат близнец. Тогда я не придала этому значения, и зря. – У меня билет на выставку твоего любимого художника, – намекает Гера. Чего я там не могла? Организм подсказывает, что надо пользоваться возможностями, пока они есть. Надо все-таки рассказать мужу, что, вероятно, пока стоит полегче кувыркаться. Да, определенно. Расскажу. Но завтра. После выставки наверняка это будет лишняя информация. Мои пирожочки!