Они обменялись паролем. Дама представилась как Марта Фрайхер. Адаптация к австрийской «родине» началась. Марта предложила следующий план. В первой половине дня она возит Фауста на своем авто по «родным» местам, давая комментарии, после обеда он закрепляет все это пешком. Он внимательно изучил квартал, где жил его двойник. Побывал в его школе, пообщался с учителями под видом того, что хочет пристроить на учебу своего младшего брата. Кафе, дискотеки, бары, кинотеатр, банки, магазины, маршруты транспорта. Адреса, имена, приметы. Оказалось, что Марта хорошо знала привязанности и пристрастия Пауля Штифтера. Под вечер у Павла осталось сил только добраться до постели. Потом включилось второе дыхание, и он стал получать удовольствие от познания Вены и ее жителей. Его немецкий стал насыщаться венским акцентом. Стажер попал под обаяние Анны, они, наверное, даже сдружились. Но не настолько, чтобы она рассказала, что десять лет назад у нее обострились проблемы с легкими, застуженными во время войны, и она попала в госпиталь. Здесь женщина познакомилась с доктором Хоркхаймером. Одинокий бирюк, как считал его медицинский персонал, вдруг раскрылся перед хрупкой пациенткой. Особенно она любила слушать его рассказы о России, где он провел несколько лет как военнопленный. Скоро они поженились. Муж Марты, скончавшийся от сердечного приступа, так и не узнал, что его жена родом из той самой далекой России. В последний вечер Пауль и Марта вместе ужинали в одном малолюдном загородном ресторанчике. Выпили вина, и Фауст решился задать вопрос, который ни в коем случае не должен был задавать здесь, под небом враждебного капиталистического Запада. – Скажите, фрау Марта, а что дальше? Вы останетесь здесь или вернетесь… – он запнулся, подбирая слова, – …туда, на родину. Женщина понимала, что этот вопрос он задает не столько из-за переживаний о ее дальнейшей судьбе, а чтобы узнать, что ждет разведчика-нелегала, когда наступит время уходить, скажем так, на пенсию. Что могла ответить Ботова Анна Николаевна, полковник ПГУ КГБ СССР, управления нелегальной разведки, член ВКП(б) – КПСС с 1943 года, кавалер боевых орденов? После смерти мужа она почувствовала, что силы уже не те, перед ней во весь рост встал тот самый проклятый вопрос, который ей сейчас задал стажер. Ей повезло. Как раз накануне в должность вступил новый руководитель нелегальной разведки. Он как бы принимал руководство разведывательной сетью, объезжал, конечно неофициально, ведущие резидентуры и отдельных сотрудников. Встретился он и с Анной Николаевной, вручил букет роз, поздравил с прошедшим недавно днем рождения. Они очень быстро прониклись доверием и симпатией друг к другу, и «барон фон Хоэнштайн», по документам прикрытия, предложил ей на выбор: либо вернуться в Москву, в хорошую квартиру на солидную пенсию и работу с курсантами, либо остаться здесь и стать его личным доверенным – не агентом. Агент – это иностранец, работающий на советскую разведку, пусть даже он принял наше гражданство и получил воинское звание. Доверенным сотрудником, подчиняющимся только ему, начальнику нелегальной разведки. Дел много. Время от времени надо будет выезжать и негласно наблюдать, как живет тот или иной нелегал. Нет ли за ним наблюдения, посмотреть со стороны его состояние, заметить наличие демаскирующих факторов, скрытых пристрастий. С теми, кто давно оторван от родины, иногда такое случается. Под влиянием ностальгии человек начинает скупать русские книги, пластинки, по ночам тайком слушает радио Москвы. Тогда, чтобы не пострадало дело, с этим товарищем надо будет поработать. В круг ее обязанностей будет входить готовность в любой момент сорваться на выручку попавшим в сложные обстоятельства коллегам. Например, в одной соседней стране тяжело заболел нелегал, с ним была жена с двумя маленькими детьми. Понадобилось срочно им помочь переправиться на родину. Что и было сделано, как говорится «без шума и пыли». Ну и, конечно, надо будет подбирать фактуру для легендирования будущих разведчиков. Кстати, Пауль Штифтер – это как раз ее наработка. Через коллег бывшего мужа она узнала о юноше, имеющем проблемы с психическим здоровьем. Заботливая женщина помогла положить его в закрытую клинику под строгий надзор врачей, заплатила вперед за его лечение и проживание. Теперь его подлинные документы лежали в кармане Фауста. Женщина сделала глоток вина и четко сказала: – Понимаете, Пауль, я в свое время дала то, что здесь называется клятвой. Я всегда буду ей следовать. Точно такую же присягу давал и Павел Анатольевич Свиридов. Следующим утром Пауль Штифтер улетел в Лондон. Глава третья Сырой промозглый вечер. В дальнем углу большой стоянки у супермаркета стоит автомобиль. Стекла тонированы так, что рассмотреть сидящих невозможно, а им видна вся территория вокруг. В машине два человека. – Как обустроился, как работа? – Все в норме. Комнату, которую мне присмотрели, обживаю. На работу устроился. Как и планировали, в «Бургер Сити». Работа непыльная. Но выхода к новому терминалу пока нет. Там жесткая пропускная система. Хотя у двоих сотрудников «Бургера» есть «вездеходы» – пропуска в режимные зоны, так как они доставляют еду и на вышку к диспетчерам, и в администрацию самого аэропорта. Новый терминал только видел, но как туда попасть, пока не знаю. – А ты специалист по системам охраны и наблюдения? – Нет. – Так и смотреть тебе там нечего, только засветишься. Твоя задача – найти людей, а через них выйти на документацию. Сначала установи, кто занимается монтажом оборудования. – Американская фирма «Вестингаус». – Уже хорошо. Откуда сведения? – Их монтажники к нам приходят перекусывать. Бургеры поесть – это же национальная американская еда. А вечером заваливаются пивка попить – прямо как наши работяги. В нашей забегаловке их не любят – шумят, пугают посетителей, пристают к обслуге, а там одна молодежь. Боятся. Поэтому с радостью скинули их обслуживание на меня. А я, чтобы их расположить, запузырил им «ерша». Сказал, что это специально для них фирменный напиток. – Чего ты им запузырил? – «Ерша». В пиво добавил водки для крепости. Он им так понравился! Теперь каждый вечер повадились ходить. Я старшего менеджера убедил, что постоянный клиент – это хорошо. В ближайшее время думаю закрепить с ними контакт. – Каким образом планируешь? – Это работяги, они люди простые, поэтому есть у меня в запасе методика Сашки Подкидышева. Только сначала запросите в Центре дополнительную информацию по ним. Если есть, конечно. Вот их установочные данные. – Павел передал оперативнику листки с записями. – Уже что-то. Хорошо, проверим. – Я видел представительство «Аэрофлота» в аэропорту. – Есть представительство, есть и представитель, но только это «крыша» ГРУ, и ты с ним ни при каких обстоятельствах не должен пересекаться. У них своя специфика, и они про тебя ничего не знают. Контакт с монтажниками разрешаю, но в меру, не увлекайся. Если пока все, расходимся. Фауст выбрался из машины куратора лондонской резидентуры КГБ и, напустив на себя озабоченный вид, поспешил к ближайшей остановке городского омнибуса. Надо было поторапливаться. Скоро начиналась его смена в закусочной, а еще надо было сменить два маршрута, чтобы у любопытного менеджера сложилось мнение, что новичок приезжает на работу из одного и того же места. Когда выпадала свободная минутка, Павел любил приходить на это место на втором этаже. Через большие панорамные окна открывался прекрасный вид на летное поле, где выруливали самолеты, идущие на взлет, или, наоборот, заруливали лайнеры, совершившие посадку. Между ними сновали автобусы с пассажирами, бензовозы, грузовички с багажом. Слева высилась «башня» – глаза, уши и мозг аэропорта. В ней на самом верху располагались диспетчеры воздушного движения. Вечерами, а особенно по ночам, когда включалось освещение, разноцветные огни создавали завораживающее зрелище. Почему-то именно тогда мозг работал особо творчески. Рядом располагался человеческий муравейник под вывеской «Зал для транзитных пассажиров. Проход запрещен». Натренированное ухо выхватывало английскую, немецкую, испанскую, теперь еще и арабскую речь. Стерег этот муравейник суровый охранник. Сдвинув два дальних столика, привычно шумела компания американских специалистов. Их рабочий день закончился, тащиться в Лондон целый час на автобусе или такси их особо не прельщало, поэтому они облюбовали эту забегаловку. Как патриоты Америки, они считали, что «Бургер Сити» – это кусок родины. Разговаривать они могли только в полный голос. Поэтому, когда говорили все шестеро одновременно, это больше напоминало стадион. Делать замечание буйной кампании никто не решался. Уж больно задиристо выглядели бесцеремонные американцы. Они уже здорово накачались пивом, и Фауст решил, что пора начинать более тесное знакомство. Он уже просчитал ситуацию. Среди них выделяются двое: здоровый бородатый увалень, которого они называют Фредом, и маленький юркий парень – Вилли. Начинать надо с него, он быстро заводится, сразу хамит и наверняка все стрелки переведет на Фреда. Остальные четверо – тоже ребята крепкие, но признают авторитет этой пары и сами активность проявлять не будут. Ну а если будут, им же хуже. В Балашихе на спарринге тренер по рукопашному бою и не такие ситуации прорабатывал. Вилли уже дважды звал официанта, но Фауст специально игнорировал его, пусть подогреется как следует. Их столик обслуживал только Павел, девчонки опасались буйных американцев. Наконец мелкий бес не выдержал: – Парень, почему тебя приходится ждать, когда зовут постоянные клиенты? Ты что, нас не уважаешь? Фред, он, кажется, тебя не уважает, как ты на это смотришь? – Господа, для нашей фирмы вы – уважаемые клиенты, вы делаете нам хорошую выручку. Но лично для меня милее вон та пара пожилых французов, которая торопится на свой рейс и без большого сожаления простит мне ту сдачу, которую я не смог им сразу отдать. А от вас одна грязная посуда. – Фред, да он хамит. – Не надо так кричать, господа. Иначе мне придется успокоить вас другими способами. Парни онемели от такой наглости. Павел был сама вежливость. Он стал собирать использованную посуду и почти случайно опрокинул недопитый стакан на здоровяка. Фред взревел как ужаленный бизон и выскочил из-за стола. – Тебе хана, парень, – констатировал Вилли. – Спокойно, господа. Вот салфетка, утритесь, – разносчик кинул на стол пачку салфеток. – Если хотите почиститься, можете выйти во двор. – Это ты сейчас пойдешь с нами во двор, и я даже знаю, что я там тебе начищу, – обрел возможность говорить Фред. Весь зал забегаловки замер. Старший менеджер от страха превратился в соляной столб. – Да без проблем, толстяк. Давно хотел показать вам несколько хороших манер. Павел снял фирменный фартук и первым направился к выходу, американцам ничего не оставалось, как последовать за ним. Небольшой задний дворик был огорожен забором. Здесь разгружались грузовики с продуктами и сюда же персонал выбегал покурить. Чтобы отношения не закончились просто словесной перепалкой, надо было начать. – Да, Фредди, выглядишь ты как будто штаны обмочил. Здоровяк этого стерпеть не мог и, по-деревенски размахивая огромными кулаками, кинулся на обидчика. Павел заранее просчитал ситуацию. Он мог без труда сразу уложить нахала, но замысел был не в этом. Надо обменяться несколькими ударами, без членовредительства, показать равенство сил, измотать противника и уже обессиленному предложить ему мировую. Так и получилось. Они пыхтели, махали руками и ногами, наконец, минут через пятнадцать, стало понятно, что дыхалка у здоровяка сбилась и он с трудом стоит на ногах после чувствительных ударов Фауста. Противник тоже сделал вид, что еле-еле стоит на ногах. – Ты победил, Фред, признаю. Я был не прав. В качестве отступного с меня две бутылки виски. Непонятно, что больше устроило американца – извинения или выпивка, но он сразу заинтересовался: – Так у вас же нет в продаже виски? – В продаже нет. Но у меня есть. Радостный вопль друзей Фреда означал начало их дружбы. Противники обнялись в знак примирения, и под удивленные взгляды посетителей шумная компания вернулась в закусочную. Игнорируя гневные взгляды менеджера, разносчик принес парням две бутылки, стыдливо спрятанные в бумажные пакеты. Правила заведения надо было соблюдать хотя бы формально. Через несколько дней работяги убедились, что Питер, так на свой американский манер они переиначили имя Пауль, – свой парень, и о стычке вспоминали уже со смехом. Контакт был закреплен. Теперь настал черед Вилли. Его Павел выбрал из-за задиристости, азарта и постоянного желания поспорить. Во время одного из застолий Павел, подтрунивая над коротышкой, сначала довел его своими приколами до взвинченного состояния, потом заявил: – Да что у вас за работа! Вот я за смену километров десять нахаживаю, а у вас – размотал пару километров провода и расфасовывай его, покуривая. – Покуривая? Какие пару километров? А все двенадцать не хочешь? Ты знаешь, какой ассортимент проводов и кабелей мы прокладываем? – Да как в такое здание можно засунуть двенадцать километров? Ты свистишь, парень. – Я? – задохнулся от возмущения Вилли. – Парни, подтвердите. Те согласно закивали головами. – Я тебе, мелкий, на слово не верю, – продолжал подзуживать Фауст.