– Большую часть времени. Ее зеркальная сестра нахмурилась. – Ничего особенного, просто… здешние лучшие люди – только некоторые, заметь, и только иногда – но… То, как они смотрят на меня… Я чувствую эти взгляды, поворачиваясь к ним спиной. Иногда… иногда я не могу избавиться от ощущения, что они хотят меня прикончить. Кара вздохнула. Звучало знакомо. – Думаю, после всего случившегося с нами чувствовать подобное – нормально, понимаешь? – Понимаю. – Парва прикусила отраженную губу. – Просто они смотрят на меня странно. – Не хочу огорчать тебя, дорогая, – сказала Кара, – но ты собрала на своем лице три пятых общего объема шрамов западного мира. – Она мягко улыбнулась. – Так ты расскажешь мне, что это за волшебная новая работа? Парва уже собиралась рассказать, когда в закрытое окно влетел далекий отзвук звонка. – Расскажу в следующий раз, – девушка в зеркале всегда, словно Шахерезада, приберегала последнюю историю на потом. Кара надула губы и направилась к двери. – Как угодно. Хорошей работы. – Кара, подожди. Кара остановилась в дверях. Нотка одиночества в голосе ее двойника теперь казалась сильнее. – Как Бет? – Все бомжует, – сухо ответила Кара. – Якобы до сих пор живет дома, но не думаю, что Пол часто ее видит. Все хорошо, но немного… – она попыталась подобрать слова. – Бет думает, что я… – …винишь ее, – тихо закончила Парва. – Так и есть. Немножко. Я тоже виню. Должно пройти время. Кара не ответила. – Слушай… – помедлила Парва. – Как думаешь… как думаешь, она придет сюда? Я понимаю, почему ты не рассказала ей обо мне, но… было бы здорово повидаться с нею, понимаешь? Кара представила, как приведет сюда безмолвную серокожую девушку; посвятит в свой последний секрет, и обида тут же обожгла ее горло. Кара любила Би, но это было ее святилище, убежище от жизни, которой она жила из-за Бет. Обида быстро перегорела. Она любила Би, как и Парва. И в отличие от Кары, Парва уже несколько месяцев не видела своей лучшей подруги. – Спрошу. – Спасибо, – Парва с облегчением улыбнулась. – Что у тебя сейчас? – Английский. Ричард Третий. – Кара передразнила голос из рекламы фильма. – Горбун возвращается! Парва фыркнула над слабой самоиронией. – Хорошо, что ты хоть красивая – с такими-то шуточками. – Нарцисс, – возразила Кара. Ее копия рассмеялась: – Выметайся! Глава 4 Бет натянула капюшон и переступила порог канализации, сжимая железный прут, словно копье. С каждым шагом она питалась окружающим ее городом, черпая силу и знания голыми стопами бетонно-серых ног. Рельсовая химера цокает по Блэкфрайарскому мосту, словно железный сердечный приступ… Пара уличных фонарей гневно мерцают друг на друга через Электрик-авеню: спор между сестрами-Натриитками разгорелся до оскорблений и вызовов на дуэль… Сквозь стены старого дома в Хэмпстеде идут Каменники, сотрясая стонущую кирпичную кладку мелкой рябью, а в спальне наверху мать успокаивает испуганную дочь, шепча: «Старые дома всегда немного поскрипывают, детка…» Балковые пауки мчатся вдоль проводов под тротуарами, перешептываясь белым шумом, помехами и украденными звуками… От того, какими знакомыми звучали паутинистые голоса сквозь шум помех, у Бет заныло в груди. Стояла обычная лондонская ночь. Обычная, да не совсем, ведь впереди, глубоко в туннелях, таилось нечто очень необычное и такое трудноуловимое, что, не будь Бет в пределах сотни футов от него и не прислушивайся изо всех сил, то, несомненно, пропустила бы… Островок полнейшей тишины. Крошечный, не больше ее кулака. Но девушка слышала, как вокруг него преломлялись другие лондонские звуки. Это наверняка то, что она искала. Бет прочесывала Лондонские коллекторы последние пять ночей, и вот он – первый знак, который удалось найти. Сердце забилось чаще, она покрепче сжала копье и прибавила шагу, не переставая вслушиваться в плеск смыкающейся вокруг лодыжек воды. Поток расширился и углубился, и девушка пошла вброд по колено. Окутываемая обильными канализационными газами, Бет потрясла головой, пытаясь их разогнать. Справа от нее два смутных человекообразных огонька, один оранжевый, второй белый, перепорхнули через устье туннеля на безопасном расстоянии от воды. В их свечении чувствовалось разгоряченное волнение, заставившее Бет улыбнуться. Межспектральные пары по-прежнему оставались редкостью, но спустя несколько месяцев после войны их становилось все больше и больше: те несколько коротких дней, когда Белосветные и Натриитки бок о бок сражались с Королем Кранов, разомкнули какие-то старые цепи. Девушка задумалась, сколько их пробиралось сюда, пока не одобрявшие подобного старейшины подремывали в дневном свете. Эти двое припозднились. «Разноламповая любовь», – улыбка Бет растянулась в ухмылку. Последняя романтическая вспышка померкла, и все вокруг заволокла непроглядная тьма. Несколько месяцев назад Бет осталась бы совсем слепой, но сейчас она видела кирпичные туннели в новых красках: оттенков синяков и грозовых туч. Она вспомнила парня, самоуверенного, тощего и гибкого, носившего то же копье, что и она сейчас. «Таким ты видел город, Фил? – задумалась она. – Такой увидел меня?» Мысль оказалась подобна уколу в сердце английской булавкой. Завернув за следующий угол, девушка лицом к лицу столкнулась со своей добычей. Ящер выглядел не очень, но, справедливости ради, она его, кажется, тоже не впечатляла. Цепляясь за кирпичи – полтора дюйма зеленовато-коричневой кожи, – он почернел, скосив на нее глаза, но не двинулся с места. Не осознавая этого, девушка затаила дыхание. «Теперь помедленнее, Бет, – велела она самой себе, – помедленнее, как ленивец с похмелья. Помни, что сказал Свечник: не разозли его, покуда не прижмешь». Бет не двигалась – даже чтобы подобраться к нему. Волоски на шее и предплечьях встали дыбом, и она отчетливо чувствовала каждый из них. Невпечатляющий ящер медленно моргнул. Он не только не издавал ни звука – Бет слышала, как звуки в туннеле изгибаются вокруг него. Капающая вода и снующие крысы порождали бесконечные отзвуки от кирпичных стен канализации, но ни один из них не проник в кокон тишины крошечной рептилии. Язык ящера металлически поблескивал, высовываясь попробовать воздух. «Посиди-ка там еще несколько секунд…» Девушка дотянулась через плечо до рюкзака и медленно вытащила стеклянную банку без крышки. Ящер уставился на нее. Она уставилась в ответ. Ящер снова моргнул. Бет метнулась. Стекло звякнуло, соприкоснувшись с кирпичом, и девушка плотно прижала банку к стене. Ящер забился внутри. «Попался!» – мысленно возликовала Бет. Она слышала цоканье его коготков – непроницаемый газовый пузырь лопнул. Девушка прижалась к основанию банки. Пальцы вспотели. Мышцы в руке натянулись, словно гитарные струны, и она поняла, что ее всю трясет. Существо замерло и уставилось на нее через стекло яростным расширившимся глазом. «Что ж, – подумала она, – спасибо Темзе за э…» Телефон в ее кармане взорвался забористым гитарным риффом, и Бет подпрыгнула. Влажные кончики пальцев скользнули по стеклу; она попыталась снова в него вцепиться, но было уже слишком поздно. Звонок оборвался как раз вовремя, чтобы она услышала звон разбивающейся банки. Бет едва успела удивиться, как, во имя Темзы, сигнал смог добить досюда, когда ящер сорвался со стены. «Вот дерьмо». Долю секунды рептилия падала, а потом зависла в воздухе. Вильнув хвостиком, ящер начал лениво вращаться, словно крокодил в воде. «Дерьмовое дерьмо».