* * * Глава первая Никто не знал, куда уехали люди, жившие раньше в этом доме. Прошлым летом они в один прекрасный день просто собрали вещи и съехали. После этого дом стоял пустой. – Они позвонили мне в июне, – объяснил мужчина, который показывал дом Билли и её маме. – Сказали, что отец, глава семьи, получил новую работу, так что им снова приходится переезжать. И спросили, не помогу ли я с продажей дома. Он покачал головой и стал подниматься по ступенькам крыльца. Билли чувствовала разочарование. Неужели теперь они будут жить здесь? Мама обернулась и улыбнулась ей. Той новой улыбкой, что появилась у неё в прошлом году, когда заболел папа. Грустной улыбкой, наводившей Билли на мысль о клоунах в цирке. Мужчина отпер дверь и вошёл. Билли с мамой последовали за ним. – Я, конечно, не смог им отказать, – говорил мужчина. – Я не специалист по недвижимости, но дом?то всякий сумеет продать. А вот времени заняться продажей, когда они уезжали, у меня не было. Потом пришла осень, потом зима, и тогда я позвонил бывшим хозяевам и сказал, что лучше подождать до лета. – А много людей приезжало посмотреть дом? – спросила мама. – Ну… – Мужчина поколебался, прежде чем ответить. – Не много, но приезжали. И кое?кто заинтересовался. Билли подумала, что мужчина врёт. Ей хорошо удавалось расслышать ложь: по голосу ясно, когда люди говорят неправду. Как в тот раз, когда она спросила маму: «А папа не умрёт?» и мама ответила: «Конечно же, нет». Билли тогда сразу поняла, что мама лжёт. Мужчина повёл их по дому. На верхнем этаже были две маленькие спальни со скошенным потолком. На нижнем этаже – кухня, гостиная, небольшая гостевая комната и ванная. – Кухня маленькая, – заметила Билли. – Нам хватит, – ответила мама. Билли осмотрелась. Какой старый дом. Если верить листовке, которую дал им мужчина, дом построили почти сто лет назад. Деревянный, выкрашенный синей краской. Краска растрескалась – это Билли увидела, ещё когда стояла в саду. – Эту развалюху перекрасили всего несколько лет назад, – пояснил мужчина. – Раньше она была жёлтой. Все втроём они поднялись в спальни, и Билли подумала: как трудно дышать. В доме странно пахло, словно в последние двадцать лет здесь никто не жил. Ей всё равно, какого цвета был раньше дом – зелёный, жёлтый, чёрный… Всё, чего ей хотелось, – это уехать отсюда и оказаться у себя. У себя. В Кристианстаде, в доме, в котором она прожила все двенадцать лет своей жизни и который ни за что не хотела покидать. Мама вбила себе в голову, что теперь, когда они с Билли остались одни, им надо переехать. В Охус, небольшой район в двух милях от места, где мама жила в детстве. Билли думала, что им и так живётся нормально. Если они и сменят дом, папу всё равно не вернуть. – Синий – очень красиво, – сказала мама. – Жёлтый – тоже симпатично, но прежние владельцы явно предпочли синий. Сколько времени они здесь жили? Все трое вышли из спальни. – Не помню точно, – уклончиво ответил мужчина. – Кажется, года три-четыре. Я уже говорил, они уехали немного второпях – мама получила новую работу. – Разве не папа? – спросила Билли. Мужчина пристально посмотрел на неё: – Нет. Мама. В комнате воцарилось молчание, и Билли услышала сверху какой?то звук. Словно по черепице пробежали чьи?то быстрые ножки. – Птицы, – пояснил мужчина. – Привыкнете. Билли поёжилась. Дом ей не нравился. Холодный и грязный. Такой же оказалась и мебель, которую оставили прежние владельцы. Мама посмотрела на неё и спросила, когда владельцы собираются забрать свои вещи. Мужчина кашлянул: – Н-ну, если я правильно понял, дом продаётся вместе с мебелью. Или вообще не продаётся. – То есть если я не куплю мебель, то и дом мне не продадут? – удивилась мама. – За мебель не нужно платить, – пояснил мужчина, – но за ней никто не приедет. – Понятно, – сказала мама, но Билли видела, что ничегошеньки ей не понятно. Кто же переезжает, бросив свои вещи? – Я выйду в сад, подожду, а вы пока осмотритесь, – предложил мужчина и стал спускаться по лестнице. Они услышали, как мужчина хлопнул входной дверью, и вскоре увидели его в окно. – Что скажешь? – спросила мама. – Мебель мы, конечно, поменяем. Подумай лучше, как мы перекрасим дом и переделаем тут всё, как хотим. У Билли комок встал в горле. Всего год назад она перекрашивала свою комнату в городском доме. Ей помогал папа, и они тогда удивлялись, почему он так быстро устаёт и почему у него болит спина. – Не хочу жить в Охусе, – сказала она. – У меня тут нет друзей – все мои знакомые остались в городе. И дом мне не нравится. – А дом чем провинился? – спросила мама. Билли не знала, с чего начать. Везде пыль, окна грязнущие. По крыше бродят птицы, пол и стены скрипят… – Он такой… старый, – сказала она наконец. – Солнышко, но наш дом в городе тоже старый. У Билли зачесались глаза, и она вытерла лицо рукавом свитера. Ей просто-напросто не нравился этот дом. – Я вниз, – сказала мама. – Спускайся, когда осмотришься. Ступеньки заскрипели под мамиными шагами, и вскоре Билли услышала, как мама открывает и закрывает шкафчики на кухне. Билли зашла в другую комнату – в ней она будет спать, если они с мамой сюда переедут. В комнате оказалось полно книжных полок и всякой мебели. У стены стояла кровать с зелёным покрывалом, в углу – деревянный письменный стол, который кто?то выкрасил в розовый цвет. На столе лежал альбом для рисования и карандаши, а рядом – несколько рисунков. Как будто кто?то сидел и рисовал, а потом просто встал и вышел. И не вернулся. Глава вторая Четыре недели спустя они переехали. Билли с трудом понимала, как это произошло. – Я хочу, чтобы мы жили здесь, – сказала мама. И они стали жить здесь. Мама твердила, что выросла в Охусе и ей всегда ужасно хотелось вернуться сюда. Ей хотелось, чтобы они начали всё сначала – не в Кристианстаде, но недалеко от него. У Билли не было сил с ней спорить. К тому же мама заявила: пусть Билли и дальше ходит в школу в Кристианстаде, с прежними одноклассниками. – Надо прибраться, – заметила мама, когда они внесли коробки с вещами. Билли согласилась. В доме и правда следовало прибраться. Стоял июль. Летние каникулы были в разгаре, а Билли не могла вспомнить, чем занималась, когда занятия в школе закончились. Её приятели, узнав, что она переезжает в Охус, воодушевились – можно будет заглянуть к ней в гости на каникулах. Прокатиться на велосипедах до пляжа, искупаться. Поесть мороженого на набережной. Билли старалась, чтобы её голос тоже звучал радостно, но у неё не получалось. Она думала только про пыль, грязь и кучу старья, которую оставили после себя прежние жильцы. Как будто эти люди продолжают жить в доме. За неделю до переезда Билли с мамой съездили в Лунд навестить бабушку с дедушкой – папиных родителей. Дедушка пожарил мясо на гриле, бабушка сварила молодой картошки. Они, кажется, тоже думали, что переезд – это хорошо. – Перемены пойдут вам на пользу, – сказала тогда бабушка и погладила Билли по щеке. Потом бабушка заплакала, а дедушка закашлялся и сказал, что у него глаза слезятся из?за дыма. Хотя Билли видела, что ему тоже очень грустно. Билли столько плакала после папиной смерти, что думала – больше слёз у неё не осталось. Но слёзы всё лились и лились. Чаще всего по ночам, а иногда и среди бела дня. Ни одна зима и ни одна весна ещё не бывали такими ужасными. Их дом в Кристианстаде ещё только должны были выставить на продажу. Билли надеялась, что никто не приедет его смотреть, и тогда они с мамой переедут назад. Агент считал, что продать дом будет проще, если в нём останется мебель. Поэтому мама решила повременить с перевозкой вещей в новый дом. – Там и так полно мебели, и за один день её не выбросишь, – заметила она. Но тут Билли встала на дыбы: – Ни за что не буду спать в их мерзкой старой кровати! Мама с ней согласилась. Кровати придётся сменить, но остальную мебель они пока оставят. Когда они вносили свои пожитки, стояла жара. В своей комнате Билли побросала вещи прежних владельцев дома в большие картонные коробки, которые мама привезла с собой. Она сдвинула розовый стол, за которым, видимо, кто?то рисовал. Осторожно взяла в руки рисунки, лежавшие сверху. Билли казалось, что их нарисовала какая?то девочка. Большинство рисунков были чёрно-белыми, и лишь несколько картинок – цветными.