– Это не так… – слабым голосом сказала Елена. – Да что ты о жизни знаешь? – Марина наступала на нее. – Ты знаешь, как жить, когда нет денег не то что за квартиру, а и угол у бабки-алкоголички снять не на что? Когда поесть себе можешь позволить только один раз в день, и то не досыта? И никто не поможет, ни попросить, ни занять не у кого… – Отстань от нее! – Маша решила вмешаться, видя, что Елена не боец. – Ты на голодающую не похожа, и на бомжиху тоже, нечего тут на жалость бить! – На жа-алость? – расхохоталась Марина, и смех ее был такой злобный, что не хотелось слушать, хотелось заткнуть уши. – Ну, уж жалеть себя я никому не позволю! И милостыню просить не собираюсь! Сама возьму все что надо! Елена все отступала от нее назад и уперлась в стену, а Марина вдруг схватила ее за руку. – И вали отсюда, дрянь! – прошипела она. – Не путайся под ногами! Зарабатывай деньги другим местом! А мне миллион нужен! Так что пускай тут хоть всех передушат-перережут, я не уйду. – Отойди от нее! – Маша увидела, что Еленины глаза потемнели от боли. – Мы уходим, а вы как хотите! Она схватила Елену за плечо и подтолкнула вперед, краем глаза следя за Мариной, как бы та не ударила в спину. Но Марина внезапно потеряла к ним интерес и отвернулась. Милена выглядела озабоченной, но удерживать их не стала. – Не отставай! – бросила Маша Елене, когда они отошли на некоторое расстояние от тех двоих. – Послушай, а ты что – так и собираешься идти? – Елена указала на Машины босые ноги. – Черт! – только сейчас Маша сообразила, отчего ей так неудобно. Как выскочила тогда, чтобы подслушать беседу тех двоих, так с тех пор и не была в своей комнате. Все из-за дурацких туфель, которые купила зачем-то, хотя они ей и не понравились совсем. Даже если бы они были у нее на ногах, как убегать на каблуках, они же стучат. Вон у Елены на ногах мягкие мокасины, легко и удобно… И сумка у нее красивая… черт, Машина сумка тоже осталась в комнате! А в ней… ну, прежде всего там папка с документами, которые она должна была отвезти на завод в Металлопрокате. Кошелек и паспорт у нее в кармане жакета, и мобильник там же. Это ее та же тетенька научила, командировочная. Клади, говорит, самые необходимые вещи поближе к себе, так, чтобы, во-первых, получше спрятать, а во-вторых – легко достать можно было. В командировках всякое может случиться, мало ли – проверка документов, ты начнешь в сумке рыться, только людей рассердишь. Они ведь тоже на работе, может, какого-то преступника ищут, а тут тетеха все дело затормозила. А сумку ведь в том же поезде всегда украсть могут, так что лучше держать важные вещи поближе к телу. Так у Маши уже условный рефлекс выработался, спасибо той тетеньке за науку. Значит, бог с ней, с сумкой, но идти босиком никак не получится. Что делать? И тут же за поворотом послышались шаги, и Маша утянула свою спутницу в нишу ближайшей двери. Потом осторожно выглянула и увидела Эльвиру. Вид у помощницы Василия Андреевича был весьма помятый. Ну, еще бы, соскочила небось с постели, а тут такие новости. Волосы не прилегали к голове, а стояли дыбом, как у рассерженного ежа, глаза не накрашены и оттого казались маленькими, вот губы были, как всегда, плотно сжаты. Черный костюм отсутствовал, вместо него на Эльвире были спортивные брюки и рубашка в крупную клетку, на ногах – тапочки. Ну да, эта зараза знала ведь, что женщин оставят на ночь, припасла небось заранее кое-что из одежды. Может, у нее обувью разжиться? Одним прыжком Маша приблизилась к двери и прислушалась. За дверью была какая-то возня, вот что-то упало, Эльвира чертыхнулась, что-то передвинули… и Маша едва успела отскочить от двери, потому что та распахнулась, и Эльвира выскочила в коридор, волоча за собой объемистую сумку. К счастью, она побежала не в ту сторону, где скрывалась Елена, и быстро скрылась за поворотом. Маша успела придержать дверь, не дав ей захлопнуться. Комната у Эльвиры была попросторней тех спален, где ночевали участницы шоу, но обставлена так же скудно. Был только стол, где, судя по всему, стоял раньше компьютер, валялись там какие-то карандаши и листки бумаги. Компьютер Эльвира, надо думать, взяла с собой, не решилась оставить. На узкой койке, криво застеленной одеялом, валялись те самые спортивные брюки, а в стенном шкафу Маша нашла чемодан с теми же тапочками и пакетом грязного белья. И все, больше ничего интересного. Придется удовольствоваться тапочками, хорошо хоть они не домашние шлепанцы. – Что это? – Елена робко заглянула в дверь, в руках у нее была флешка. – Я на пороге нашла… – Давай сюда! – Маша в это время влезала в спортивные брюки. Тапочки оказались впору, у них с Эльвирой был один размер, хоть это хорошо. Она предпочла не заметить осуждения в глазах Елены – нехорошо, мол, брать чужое. Конечно, нехорошо, но, как говорит ее свекровь: «Тут уж не до жиру, быть бы живу…» Маша свернула за угол и прибавила шагу. Елена едва поспевала за ней. – Куда мы идем? – спросила она через минуту. – Ты знаешь, куда нужно идти? – Примерно, – уклончиво ответила Маша. Она почувствовала неловкость и добавила: – Мы идем примерно в том направлении, откуда пришли вчера. Там должен был выход. И тут коридор перед ними закончился, превратившись в тупик. – И куда теперь? – спросила Елена, с надеждой глядя на Машу. Маша хотела резко ответить ей – мол, я-то откуда знаю, но в последний момент удержалась от грубости. Она вспомнила, как Елена показывала фотографии своей дочки, и подумала, что сделает все, чтобы они снова увиделись… Вот интересно, у нее ведь самой сын, а она о нем и не думает. Все потому, тут же поняла Маша, что, если с ней что-то случится, если она не вернется, Антошка не пропадет, у него есть отец и бабушка. Что уж перед собой притворяться, сын к ней и не привязан совсем. Они трое – семья, а Маша так, сбоку припека… У Елены, надо думать, совсем другой случай, так что нужно ей к дочери добраться как можно скорее. Но вот куда сейчас идти? Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. И снова, как много раз до этого, оказалась в удивительном саду, в стеклянном саду своих видений. Она шла по дорожке между рядами стеклянных апельсиновых деревьев, усыпанных полупрозрачными плодами. Вдруг дорожка оборвалась, уткнувшись в стеклянную стену… Маша повернула голову вправо, потом влево – и увидела, что за стеклянной стеной притаился укромный грот, от которого ее отделяет только хрупкая перегородка, не толще яичной скорлупы. Она дотронулась до этой перегородки, стекло рассыпалось от ее прикосновения, и она, наклонившись, вошла в грот, в темное пространство, уходящее в глубину, в неизвестность… – Что с тобой? – раздался рядом озабоченный голос Елены. – Очнись! Там кто-то идет! Маша открыла глаза. Она стояла перед глухой стеной, а позади, за поворотом коридора, раздавались приближающиеся шаги. Маша вспомнила свое видение – и протянула руку, дотронулась до стены в том же месте, как в стеклянном саду. Но стена не рассыпалась от ее прикосновения. Действительно, глупо было на это рассчитывать. Эта стена была не из стекла, а из гипсокартона. А шаги приближались к повороту коридора… Маша в отчаянии надавила на стену изо всех сил. Стена не рассыпалась и на этот раз – но она поддалась, повернувшись на оси, как вращающаяся дверь. За ней темнел глубокий проем, похожий на грот в саду ее видений. – Скорее, сюда! – прошептала Маша, ныряя в потайную дверь. Елена проскользнула за ней, дверь за ними захлопнулась, на стене от нее не осталось и следа. Здесь, как и в том гроте, было темно и тесно. – Где это мы? – вполголоса спросила Елена. – Тс-с! – Маша приложила палец к губам. Совсем рядом, за тонкой дверью, послышались шаги, и удивленный голос проговорил: – Куда же они подевались? – Да с чего вообще ты взял, что они здесь? – Я шаги впереди слышал. – Слышал, слышал! Тебе показалось. Они наверняка свернули на предыдущей развилке. Пойдем туда… На этот раз шаги удалялись. – Кажется, они ушли! – едва слышно проговорила Елена. – Все равно, возвращаться нельзя! – А куда же тогда? Маша снова прикрыла глаза – все равно в темноте от них не было никакой пользы. Но на этот раз стеклянный сад не возник перед ней. Ее по-прежнему окружала непроглядная душная темнота – но вдруг Маша почувствовала на своем лице легкое дуновение свежего воздуха. – Где-то здесь должен быть выход! – Ну да, – неуверенно согласилась Елена, – сквозняк легкий… Маша пошарила перед собой в темноте и нащупала дверную ручку. Нажала на нее, дверь открылась – и они действительно оказались на улице. То есть это не была улица в прямом значении этого слова, но они были под открытым небом, в проходе, выложенном бетонными плитами и разделяющем два безжизненных заводских корпуса. – Ура! – воскликнула Елена. – Выбрались! – Ну, пока не совсем выбрались, – охладила Маша ее пыл. – Но во всяком случае, шанс у нас появился. Только шуметь все равно не нужно – те люди, которые нас преследовали, где-то близко. Они снова пошли вперед, по растрескавшимся плитам.