Эми улыбается. – Какой у тебя уровень? Я поворачиваю запястье. – 5.2. Держится стабильно. Дверь открывается, но я не поднимаю головы. – Девочки, завтракать готовы? – спрашивает мама. – Почти. – Я еще раз смотрю на Эми, потом на набросок в блокноте. Еще один штришок… вот так. – Готово. – Я откладываю карандаш. – Дай посмотреть! – Эми вскакивает с места. Мама тоже подходит ближе. – Как же хорошо! – говорит моя сестра. Рот у мамы округляется – она удивлена. – Точно Эми. Ты так идеально ее изобразила, все ухватила. Хочу вставить в рамку и повесить на стену. Можно? Я улыбаюсь. – Да. На завтрак – оладьи. С тающим и растекающимся сливочным маслом и сиропом или клубничным джемом. Я пробую и одно, и другое – очень вкусно. – Только не думай, что будешь есть так каждый день. – Мой набросок так и не попал на стену и висит, прикрепленный магнитиком, на дверце холодильника, а мама вернулась в свое привычное колючее состояние. – Эми, автобус придет через двадцать минут, а ты, как я погляжу, совершенно еще не готова. – Можно мне остаться сегодня дома, с Кайлой? – Нет. – А где папа? – спрашиваю я. – На работе, конечно. И я бы там была, но пришлось взять отпуск, чтобы присматривать за тобой. Прикидываю. Эми уедет в школу, папа на работе, значит, мы с мамой остаемся дома одни… на весь день. – А когда я смогу пойти в школу? Можно сегодня? – Нет. – Сначала с тобой должна поговорить районная медсестра, – объясняет Эми. – Она и решит, готова ты или нет. Потом тебя протестируют в школе, определят, в какой класс идти. Хотя несколько учебников уже прислали – тебе надо их посмотреть. – О… – Медсестра заглянет во второй половине дня, – говорит мама. – Хочет с тобой познакомиться. Я даю зарок – показать себя с лучшей стороны. Эми мчится наверх – ей еще нужно собрать учебники и одеться. Она заканчивает школу с отличными оценками и в девятнадцать лет поступает в университет – на отделение профессионального медицинского ухода, в полном соответствии со своими желаниями. Но Эми нужен еще год, чтобы ликвидировать отставание. Зачистку ей делали в четырнадцать лет. Мне сейчас шестнадцать. Сколько же дополнительных лет придется провести в школе мне? – Можешь помыть, – говорит мама. – Помыть что? Она закатывает глаза. – Посуду, конечно. Я поднимаюсь со стула и смотрю на стол. Мама вздыхает. – Бери грязные тарелки и ставь туда. – Она указывает на столешницу рядом с раковиной. Я беру тарелку, отношу на указанное место и возвращаюсь за другой. – Нет! Так ты и за сто лет не управишься. Составь их. Вот так. Мама составляет тарелки в пирамиду, кладет сверху вилки и ножи и плюхает все на столешницу. – Теперь налей в раковину воду. И добавь немного мыла. – Она выжимает несколько капель. Пузыри! – Три вот этой щеткой. – Мама скребет щеткой по тарелке. – Потом ополаскивай и ставь на полку. Все понятно? – Вроде бы да. Опускаю руки в горячую воду. Так вот, значит, оно какое, мытье посуды. Тщательно отмываю тарелку от липких остатков оладий и сиропа, ополаскиваю ее и ставлю на полку. – Шевелись, а то целый день здесь простоишь. Я оглядываюсь. – Шевелить что? – Работай быстрее. Тарелки, потом чашки. Не так уж все плохо. Я начинаю работать быстрее. Мама вытирает посуду полотенцем. Я уже берусь за вилки и ножи, когда по ступенькам вихрем слетает Эми. У меня перехватывает дыхание. Опускаю глаза – с ножа в правой руке сбегает тонкая красная струйка. Эми подбегает ко мне. – О нет! Кайла! Мама поворачивается и тихонько цокает языком. Потом хватает бумажное полотенце. – Приложи. И постарайся не залить тут все. Прикладываю. Эми гладит меня по плечу и смотрит на мой «Лево». 5.1. – Не больно? Я пожимаю плечами. – Немножко. – Действительно больно, но я не обращаю внимания на пронзающий руку жар и, как завороженная, смотрю на расплывающееся на полотенце красное пятно. Кровотечение останавливается. – Всего лишь порез, – говорит мама и отнимает бумагу. – Медсестра потом проверит. Все в порядке, Эми. Беги, а то опоздаешь на автобус. Мама перевязывает мне палец, а Эми выскакивает за дверь. Мама улыбается. – Забыла предупредить. Ножи – острые. Не бери их за острый край. Столько всего нужно запоминать. Медсестра Пенни снимает повязку и осматривает мой палец. – Все будет в порядке и без швов. Я только смажу антисептиком. Имей в виду, может немножко щипать. – Она капает на палец какой-то желтоватой жидкостью, от которой у меня слезятся глаза, и снова накладывает бинт. – Странно получилось, – говорит мама. – Порезала – и никакой реакции. Ни слез, ничего. Кровь бежит по руке, а она стоит и смотрит. – Наверно, у нее такое впервые. Никогда не видела кровь. Ха. Люблю, когда люди говорят обо мне, как будто меня и нет вовсе. – Уровень как был, так и остался. И…