Тедди вел его уже три недели, но ничего подозрительного не обнаружил. Либо у парня дома целый ларь с порошком, либо ему доставляют кокс каким-то пока неясным для Тедди способом. И вполне возможно, что его зависимость – всего лишь слухи. Или сильно преувеличена. Слухи есть слухи. Часто их вбрасывают специально, если надо кого-то укоротить. Но именно сегодня Тедди взял след. Теперь важно, чтобы ничто не пошло наперекосяк. Объект наблюдения свернул на Нюбругатан и двинулся в сторону Биргер Ярлсгатан. Если бы Маклауд действовал похитрее, вести его было бы непросто; он, конечно, пытался осторожничать, но так неумело, что его жесты читались, как комикс. Прежде чем остановиться и оглядеться, он за несколько секунд замедлял шаг – медленнее, еще медленнее, сейчас остановится… остановился. Постоял, начал оглядываться – направо, налево, назад. Никаких затруднений. На углу Нюбругатан и Риддаргатан сидела попрошайка. Ее яркие многоцветные одежды составляли неприятный контраст с темным, изборожденным морщинами лицом. Она без остановки напевала какую-то печальную мелодию с непривычными, словно пришедшими с другой планеты интервалами. Интересно – когда Тедди сел, нищих в Стокгольме не было. Во всяком случае, в таком количестве. Прохожие отводили глаза, делали вид, что ее не замечают. Адвокатское бюро «Лейонс» всего в нескольких кварталах, но Тедди вовсе не собирался туда идти. Во всяком случае, сегодня. Своей комнаты у него там не было, и слава богу. Эту работу он делал совершенно самостоятельно. Докладывал по телефону или по мейлу. К тому же ему вовсе не хотелось столкнуться там с Эмили Янссон. Год назад они договорились поужинать вместе, причем по ее инициативе. Но потом она позвонила и отменила встречу. Назначили другой день, но она опять не смогла. Так что постепенно планы на совместный ужин поблекли и исчезли, как мыло в душе. Сегодня целая печатка, через два дня – поменьше, а через неделю – тонкая, раздражающе скользкая полупрозрачная пластинка. Без четверти десять. Кафе пусты. Но на улицах полно народу, даже странно. Тедди не давала покоя мысль: как это так? Люди, зарабатывающие в разы больше других, люди, работающее в этом элитном квартале, где ежеминутно заключаются многомиллионные сделки, – никуда не торопятся. У некоторых рабочий день только начинается. Мужчины в идеально пригнанных костюмах, хотя брюки у всех коротковаты. Впрочем, кто его знает, может, это новая мода. Женщины на высоких каблуках, с идеально промытыми волосами и часиками «Ролекс» в корпусе розового золота. Тедди подумал о сестре и ее сыне, Николе. Вчера он ужинал у Линды. Волосы собраны в конский хвост, и подозрительный загар. Уж не подсела ли она на свой вечный наркотик – ежедневный солярий? – Завтра Николу отпустят… – сказала она. – Не знаю, что и делать. Тедди разрезал только что очищенную картофелину и щедро намазал маслом. – Он уже взрослый. Ты за него не отвечаешь. Но с ним все будет в порядке. – Откуда ты знаешь? – Ничего я не знаю. Вернее, единственное, что я знаю, – ему нужна наша поддержка. Мы должны верить в него. Линда зачем-то разрезала свою котлету на пять идеально ровных частей. Руки уже не такие молодые. – Он равняется на тебя… хочет стать таким, как ты. Мне остается только надеяться, что он не станет таким, как ты. – Ты имеешь в виду – таким, каким я был? Линда уставилась в тарелку и вздохнула. – Если бы я знала, что я имею в виду… Фредрик Маклауд зашел в «Эспрессо Хауз». Тедди остановился. Что делать? Если он тоже зайдет в кафе, объект может что-то заподозрить. Фредрик наверняка приметил здоровенного мужика, который шел за ним довольно долго. До этого момента все было нормально – мало ли людей движутся в одном направлении. Но следовать за ним в кафе – это уже за пределами теории вероятности. Таких совпадений не бывает. И все же зашел. Слишком уж отличалось сегодняшнее поведение объекта от стандартного. К тому же Фредрик Маклауд был настолько занят своими мыслями, что ему, похоже, было ни до чего. Если бы сюда явилась половина Стокгольма, он, может, и не заметил бы, что в кафе есть кто-то, кроме него самого. Тедди встал в очередь к стойке. Краем глаза заметил: Фредрик присел за столик, где уже сидел молодой человек с бутылкой кока-колы. Под столом лежал пластиковый пакет. Фредрик Маклауд обменялся с парнем рукопожатием. Молодой, черноглазый, темные волосы. Ветровка и тренировочные брюки «Адидас». Тренировочные брюки… Тедди вспомнил себя в этом возрасте. Деяна замели за драку в метро. Мелочь, конечно, но Тедди с приятелями решили пойти на суд. Поддержать приятеля, а главным образом – развлечься. Делать было решительно нечего. В перерыве к Тедди подошел адвокат Деяна. – Уходите отсюда. Мне не нужно столько штанов среди публики. – Каких штанов? – не понял Тедди. – Вот таких. Вы все одинаковые в ваших трениках, и судья прекрасно знает, что вы за публика. Подсудимому только во вред, если поймут, что он из ваших. Уж поверьте мне, ребята. Треники… Самое забавное, что миллиардер Фредрик Маклауд в этих трениках был больше похож на «одного из наших», чем любой «из наших». Тедди сжимал в руке телефон. Видеозапись. Он время от времени делал вид, что прикасается к дисплею, но на самом деле глазок камеры был неотрывно направлен на столик, где сидели Маклауд и парень в таких же трениках. Эти новые мобильники… настоящее колдовство. Чудеса в решете. Все документировать. Главная и, пожалуй, единственная инструкция, которую он получил от работодателя из «Лейонс». Все документировать. Доказательства и только доказательства, никаких догадок и предположений. Собрать доказательства и при этом не засветиться. Процедура заняла не больше нескольких секунд. Фредрик что-то сказал, парень кивнул, Фредрик поднял пластиковый пакет, кивнул и вышел. Тедди проводил его взглядом – тот неторопливо продефилировал мимо окна кафе. Странное зрелище: один из самых состоятельных стокгольмских бизнесменов идет по улице с мятым пакетом из супермаркета. И не только из самых состоятельных, но и самых молодых. Всего тридцать семь лет. Пусть идет. Видеозапись – вот она. Подошла его очередь. Макадамские орехи, роуфуд, какие-то зеленые соки. В его время, до каталажки, здесь подавали нормальную выпечку – мука и сахар. – Чем могу помочь? – спросила девушка за стойкой. – Можете… есть у вас обычные булочки? – Да, разумеется… на низкокалорийной закваске. – Звучит хоть и непонятно, но красиво… а не слишком ли они полезны? У девушки округлились глаза. Тедди повернулся и пошел к выходу. Пришлось прибавить шаг. В десяти метрах перед ним по Риддаргатан шел кокаинист Маклауд. Тедди так и не мог понять, почему вся эта история так важна для Магнуса, но тот сказал недвусмысленно: нужны стопроцентные доказательства, даже если слежку придется засветить. День на редкость погожий, солнце то и дело весело поблескивает в мансардных окнах. Адреналин пульсирует в голове, знакомый холодок в низу живота. Он подошел к женщине у парковочного автомата – та мучительно соображала, какой апп ей следует открыть, чтобы заплатить за парковку. – Извините за беспокойство… Могу я попросить вас об услуге? Она очевидно раздражена замысловатостью процедуры. Глянула свирепо, но ответила мягко и вежливо: – Разумеется. – Ничего особенного, – он показал на Маклауда. – Будьте свидетелем. Он достал трубку и включил звукозапись. Смартфон ему выдали в адвокатуре, и он на удивление быстро освоился с многочисленными функциями, хотя иногда боролся с желанием выкинуть его в воду с моста или уронить с балкона. Но, конечно, незаменимая штука. Особенно для такой работы. Он догнал Маклауда и похлопал его по плечу. – Извините, пожалуйста, но вы прихватили мой пакет. Фредрик инстинктивно спрятал руку с пакетом за спину. – Кто вы такой? О чем вы? – Я потерял пакет, но вы, похоже, его нашли. Фредрик уставился на него. Глаз задергался. – Ты спятил? Никакой это не твой пакет. Ищи, где потерял. – Но я могу в него заглянуть? – Ни под каким видом. Тедди не стал терять времени. Он схватил Фредрика за запястье, а другой рукой попытался вырвать пакет. – Мерзавец! – Фредрик повысил голос. – Оставь в покое мой пакет. – Я хочу только заглянуть, убедиться – мой или не мой. Он опять ухватился за пакет и дернул за другую руку Маклауда, пытаясь вывести того из баланса. Тедди был тяжелее и намного сильнее. Но Маклауд тоже не из хлипких. К тому же он сражался за свое дело, свою семью. За свою жизнь. Они сцепились и, согнувшись, кружились по тротуару.