– Я знала, что тут слишком хорошо, чтобы такое могло быть на самом деле, – пробормотала Корделия. 31 За дверью послышались щелчки взводимых затворов, и это заставило Корделию действовать. Она тихо прошла вперед и осторожно отодвинула занавеску. На парадном крыльце стояли трое мужчин в ковбойских шляпах и со сверкающими золотыми значками на груди. Двое из них были во фланелевых рубахах и в руках держали винчестеры, а человек, стоявший в центре – в пальто из серого меха и в правой руке держал кольт с гладкой рукояткой, отделанной перламутром. Корделия повернулась к Брендану. – Они похожи на служителей закона, поэтому я попробую поговорить с ними, – прошептала она. – А вы с Нелл спрячьтесь в чулане возле кухни. На всякий случай. – Нет, – запротестовал Брендан. – Ты возьми туда Нелл. Мне хорошо удаются переговоры. – Там ковбои, – сказала Корделия. – Со Старого Запада. Люди эпохи, когда всего добивались жестокостью и угрозами. Но ковбои имели слабость – они были галантны с девушками. Они относились к ним… как к дамам. Лучше я поговорю с ними. – Но… – начал Брендан, которому было не по себе, что его сестра играет роль героя, а сам он спрячется как трус. Какая же тут слава? Но более всего ему была нестерпима мысль, что его сестра без его участия будет разговаривать с вооруженными людьми. – Нет времени спорить, – отрезала Корделия. – Уходите! Брендан понимал, что сестра права. Он схватил Элеонору за руку, и они вместе направились на кухню. Едва закрыв за собой дверь чулана, Брендан услышал, как Корделия закричала незнакомым людям на крыльце. – Я открою, – кричала она. – Не стреляйте в безоружную женщину! Корделия медленно открыла парадную дверь и сделала несколько шагов назад. Мужчины ввалились в прихожую, держа наготове оружие. Человек в сером меховом пальто навел револьвер в лицо Корделии. – Где он? – властно спросил он. – Кто? – спросила Корделия, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал. – Опасный разбойник, известный под именем Левша Пейн, – сказал человек в сером меховом пальто. – Левша Пейн? – повторила Корделия. – Никогда не слыхала о таком. – Он зовется левшой, потому что у него только одна рука, правая, – сказал человек в сером меховом пальто. – Но не заблуждайтесь, он в четыре раза опасней, чем большинство двуруких мужчин. Он разыскивается по обвинению в четырнадцати неспровоцированных убийствах. И мы знаем, что он скрывается здесь. Корделия сделала все возможное, чтобы изобразить негодование, как будто этот дом в прерии был ее жилищем. – Что ж, надеюсь, вы его поймаете, – сказала она. – Но здесь нет никого кроме меня. И, помимо того, вы не вправе вот так вламываться ко мне в дом. – Я не вправе? – сказал человек в сером меховом пальто, как будто был Королем Прерии. – Разве ты не знаешь, кто я? – Боюсь, что нет, – сказала Корделия. – Шериф Бертон Абернети, – сказал человек в сером меховом пальто и расправил плечи, чтобы выглядеть более величественно. Но на Корделию, судя по ее лицу, это не произвело ни малейшего впечатления. Шериф Абернети заметно занервничал. – Что? – закричал он на Корделию. – Не слыхали обо мне? Корделия отрицательно покачала головой. – Меня зовут Волколовом, – сказал Шериф Абернети. – Вы должны знать меня под этим именем. Я голыми руками поймал более ста пятидесяти волков. – Как же вы ловите волков голыми руками? – не удержавшись, спросила Корделия. Когда какой-то сумасшедший в меховом пальто говорит, что голыми руками поймал столько волков, его надо расспросить. Это неизбежность, такой же установленный наукой факт, как гравитация, фотосинтез, изменение климата или эволюция. Волколов поднял правую руку, рукав пальто соскользнул вниз, открыв мускулистое предплечье, покрытое сотнями шрамов и порезов. – Запихиваю эту руку волку в глотку! – сказал Волколов. – Поэтому они не могут меня укусить. – Какой… ужас, – сказала Корделия, разглядывая шрамы на руке Волколова. Хоть он и назвался шерифом, подтверждением чему был значок у него на груди, все же что-то подсказывало Корделии, что доверять ему не следует. Шериф Абернети в первый раз осмотрелся по сторонам. Относительно скромная мебель, картины и предметы обихода, казалось, вывели его из себя. Странная обстановка дома только рассердила его и сделала более подозрительным, чем он был, когда только появился. Он снова направил дуло револьвера в лицо Корделии и буквально уперся им ей в нос. – Не возражаешь, если мы тут немного осмотримся? – спросил он. – Нет, я прошу вас уйти, – сказала Корделия, удивляясь смелости своих слов, обращенных к этому безумцу. Из кухни донеслось тихое покашливание. Трое мужчин посмотрели в сторону кухни и затем снова на Корделию. – Ты, кажется, сказала, что одна в доме, – сказал один из помощников шерифа. – Ты хотел сказать, была одна, помощник Стерджис, – поправил шериф Абернети. – Да, неважно, она знает, что я имею в виду, – сказал помощник Стерджис с угрожающей усмешкой. – Знаешь, юная леди, – сказал шериф Абернети, обращаясь к Корделии, – сообщение неверных сведений представителю закона – уголовное преступление. Наказывается смертью. Корделия почти не сомневалась, что так оно и есть. Но в то же время закон Старого Запада существенно отличался от современного тем, что окружные шерифы на территориях, еще не ставших штатами, в своей деятельности руководствовались собственными правилами. Корделия узнала об этом на уроках гражданского права в прошлом году. Были на Старом Западе и судьи, исполнявшие также должности шерифа, присяжных и палача сразу. – Я не солгала, – сказала Корделия дрожащим голосом. – Здесь нет никого кроме меня. – Снова лжешь, – сказал шериф Абернети и состроил зверскую гримасу. – Уже дважды переступила закон. Что означает немедленное приведение в исполнение смертного приговора с крайней жестокостью. Взять ее на прицел. Стрелять по моей команде. 32 – Мы не будем ее арестовывать? – спросил один из помощников. – Нет, помощник Маккой, – ответил шериф Абернети, – мы не будем ее арестовывать. Нет времени. Надо срочно искать Левшу Пейна, а не то опять удерет. К тому же арест чреват бумажной работой, а вы знаете, что я ее терпеть не могу. Зарядите карабины, если надо. Стреляем на счет три. Все трое представителей закона подняли оружие и прицелились в Корделию, которая не могла поверить, что дело так быстро дошло до расстрела. Оставалось только надеяться, что Элеонора и Брендан что-то придумали, чтобы ее спасти. – Раз, – сказал шериф Абернети, – два… – Погодите секунду, – сказал помощник Маккой, опуская карабин. – Стрелять в безоружного мужчину – это одно, но стрелять в безоружную женщину – другое. Сказать по правде, это неблагородно. К тому же я бы после этого чувствовал угрызения совести до конца дней своих. Мы со Стерджисом одного звания, так почему в девочку должен стрелять я? – Он верно говорит, – сказал помощник Стерджис. – Я тоже не хочу стрелять ее… – В нее, – поправил шериф Абернети. – Она напоминает мне мою девчушку, – сказал Стерджис. – Но одному из нас придется выполнить эту грязную работенку. Закон есть закон и все такое, а она закон нарушила. Может, проголосуем? – Потрясающая мысль, – сказал помощник Маккой. – Потому что нас трое, так мы понимаем, что это не кончится равным количеством голосов или еще чем-нибудь таким. – Голосовать не будем! – закричал шериф Абернети, и оба помощника замолчали. – Неважно. Я сам это сделаю. Он снова поднял кольт, направил его на Корделию и взвел курок. На этот раз считать он не стал. Корделия закрыла глаза и надеялась, что все закончится быстро. – Эй, подонки! – раздался чей-то крик. Трое представителей закона обернулись и оказались лицом к лицу с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Младшая девочка выступила вперед. Ей было не больше восьми-девяти лет. Она махнула небольшим кухонным ножом с ярким оранжевым лезвием в сторону представителей закона. – Бросайте оружие, – презрительно улыбаясь, потребовала она.