Многие годы Пьер грезил встречей с двумя братьями. Они были могущественнейшими людьми в стране за пределами королевской семьи. В своих фантазиях он воображал, как они назначают его советником, говорят с ним почти как с равным и просят его совета по политическим, финансовым и даже по военным вопросам. А теперь он стоит перед ними как преступник. Юноша прислушался к беседе братьев. – Былая слава короля так и не восстановилась после поражения под Сен-Кантеном, – негромко произнес кардинал Шарль. – Ну, моя победа при Кале все исправит, – ответил герцог Фраснуа. Шарль покачал головой. – Мы одержали победу, но проигрываем войну. Несмотря на испуг, Пьер ощутил нечто вроде восторга. Франция воевала с Испанией за обладание Неаполитанским королевством и прочими странами на Апеннинском полуострове. Англия выступила союзницей Испании. Франция вернула себе Кале, но итальянские государства ей не подчинились. Положение было тревожным, но мало кто осмелился бы признавать это в открытую. Однако двое братьев де Гиз, очевидно, не сомневались в собственном могуществе. Ле Пан воспользовался наступившим молчанием и сказал: – Ваши светлости, вот обманщик. Братья дружно повернулись. Пьер выпрямился и постарался успокоиться. Ему и прежде доводилось выкручиваться из малоприятных положений благодаря умению гладко говорить и убедительно лгать. Нужно воспринимать все это как новую возможность. Если он проявит сообразительность и сметку, то, быть может, даже выйдет отсюда с прибылью. – Добрый вечер, господа, – сказал он с достоинством. – Весьма польщен оказанной мне честью. Ле Пан вмешался. – Будешь открывать рот, когда тебя спросят, паскудник. Пьер повернулся к капитану. – Воздержитесь, пожалуйста, от грубостей в присутствии кардинала, – попросил он. – Иначе я прослежу, чтобы вам преподали урок. Ле Пан дернулся, но поостерегся отвесить Пьеру оплеуху на глазах своих хозяев. Братья переглянулись, Шарль с усмешкой приподнял бровь. Значит, Пьеру удалось их удивить. Отлично. Теперь заговорил герцог: – Ты выдавал себя за члена нашего семейства. Это серьезное преступление. – Смиренно прошу прощения, ваша светлость. – Прежде чем кто-либо из братьев успел ответить, юноша продолжил: – Мой отец – незаконнорожденный сын молочницы из Тоннанс-ле-Жуанвиля. – Признаваться в этом было стыдно, Пьер ненавидел собственное происхождение и презирал себя за него, но деваться было некуда. – По семейной легенде, ее возлюбленным был блестящий молодой человек из Жуанвиля, будто бы из семейства де Гиз. Герцог Франсуа хмыкнул, выказывая недоверие. Да, Жуанвиль, родовая обитель Гизов в области Шампань, находился по соседству с деревней Тоннанс-ле-Жуанвиль, как следовало из ее названия. Но сколько незамужних матерей винили в своей участи любовников-аристократов! С другой стороны, эти обвинения нередко оказывались правдой. – Мой отец учился в грамматической школе и стал сельским священником, за что всегда возносил благодарности отцу ваших светлостей, ныне покойному, да пребудет в мире его душа. Вот в это они должны поверить, прикинул Пьер. Знатные семьи обычно не признавали своих незаконнорожденных отпрысков, однако, как правило, оказывали тем помощь – так прохожий останавливается, чтобы выдернуть занозу из лапы хромающей собаки. – И как ты оказался сыном священника, обязанного хранить безбрачие? – осведомился герцог Франсуа. – Моя мать служила у него экономкой. – Священникам возбранялось жениться, однако они часто заводили любовниц, которых было принято именовать словом «экономка». – Значит, ты дважды бастард? Пьер смутился, покраснел, и его смущение было неподдельным. Ему вовсе не требовалось притворяться, что он стыдится своего происхождения. Вдобавок замечание герцога приободрило юношу, ведь из него следовало, что его историю воспринимают всерьез. – Даже если ваши семейные байки не врут, – сказал герцог, – ты не вправе пользоваться нашим семейным именем. Сам должен понимать. – Я знаю, что поступил дурно, – ответил Пьер. – Но всю свою жизнь я восхищался де Гизами. Всем сердцем хотел вам служить. Понимаю, долг велит наказать меня, но прошу вас, располагайте мною, как вам будет угодно. Дайте мне поручение, и я выполню все в точности, клянусь! Я сделаю все, что вы прикажете. Герцог кичливо дернул подбородком. – Не могу вообразить, какие услуги ты мог бы нам оказать. Пьер приуныл. Он вложил столько чувства в свои речи, но все оказалось напрасно. Тут вмешался кардинал Шарль: – Вообще-то он может пригодиться. В сердце Пьера вновь вспыхнула надежда. – Неужели? – уточнил слегка раздраженный на вид герцог. – Да. Герцог махнул рукой – мол, разбирайтесь сами. – В Париже есть протестанты, – начал кардинал. Шарль принадлежал к ревностным католикам, что вряд ли было удивительно, если вспомнить, какие доходы приносила ему католическая церковь. И насчет протестантов он был прав. Париж считался истинно католическим городом, проповедники на площадях и в храмах каждое воскресенье обрушивали с амвонов громы и молнии на головы нечестивцев-еретиков, однако среди горожан все-таки находились люди, готовые прислушиваться к обвинениям в том, что священство попросту собирает деньги в свою казну и не делает ровным счетом ничего для паствы. Причем некоторые столь глубоко уверовали в продажность и развращенность католического клира, что посещали тайные протестантские службы, пусть даже те были объявлены вне закона. Пьер сделал вид, что оскорблен в лучших чувствах. – Таких негодяев следует предавать смерти! – Так и будет, – сказал кардинал. – Но сначала нужно их отыскать. – Я смогу! – воскликнул Пьер. – Еще нам нужны имена их жен и детей, родичей и друзей. – По-моему, среди моих товарищей в Сорбонне есть те, кто склоняется к ереси. – Узнай, где они покупают книги и памфлеты, чернящие Святую Церковь. За торговлю протестантскими изданиями полагалась смертная казнь. – Поспрашиваю, – пообещал Пьер. – Притворюсь, что сам усомнился в вере. – Сильнее всего я хочу узнать, где именно собираются протестанты, где они проводят свои кощунственные службы. Пьер нахмурился; ему неожиданно подумалось, что кардинал, скорее всего, заинтересовался подобными сведениями отнюдь не за последние пять минут. – Ваше преосвященство уже наверняка предпринимали изыскания? – Тебе об этом знать не положено. И другие мои люди о тебе не узнают. Выходит, ему предстоит войти в неведомое число лазутчиков кардинала? – Я стану лучшим среди всех! – Тогда тебя ждет достойная награда. Пьер едва мог поверить в свою удачу. Он испытал такое облегчение, что готов был бежать на улицы прямо сейчас, пока Шарль не передумал. Но нужно сохранять спокойствие и показывать уверенность в себе. – Благодарю за доверие, ваше преосвященство. – С чего ты взял, будто я тебе доверяю? – В тоне кардинала Шарля сквозило нескрываемое презрение. – Увы, в благом деле истребления еретиков приходится полагаться на любые средства под рукой. Пьеру не хотелось уходить с таким напутствием. Надо все же как-то произвести впечатление на братьев. Припомнив беседу, которую те вели между собой, когда его притащили сюда, юноша сказал: – Вы правильно говорите, ваше преосвященство. – Пьер решил забыть о всякой осторожности. – Нам необходимо укреплять положение его величества короля. Лицо Шарля приобрело странное выражение: кардинал то ли воспринял слова Пьера как оскорбление, то ли развеселился. – Вот как? – Я бы сказал, требуется большое, пышное и роскошное празднество, чтобы люди забыли о позоре Сен-Кантена. Кардинал поощрительно кивнул. Ободренный Пьер пояснил: – Что-то вроде королевской свадьбы. Братья де Гиз снова переглянулись.