В поле его гиперзрения появилась вся земля. Города – как плотные созвездия, от них расходилась паутина телеграфных проводов. Голубыми конфетти рассыпaлись рождения. Каждая смерть выглядела падающей красной звездой. А вместе они очерчивали алую карту войны – испанский фронт и африканскую кампанию. Это зрелище всколыхнуло еще одно детское воспоминание – игру под названием «Маленькие войны», он играл в нее с мистером Уэстом, выстраивая на полу гостиной игрушечные армии. Бессмысленные смерти, напомнил он себе, которые скармливают системе так же бесцельно, как в детской игре, нужно прекратить, отбросить, как детскую игрушку. А имя, которое дала ему Инес, в этом поможет. Питер вызвал образ штаб-квартиры Секретной службы и задержал его в мыслях. Со скоростью мысли эфир унес его в направлении ката, в Страну вечного лета. 4. Естественные ограничения, 30 октября 1938 года Остаток ночи прошел в тумане. Рэйчел в полном изнеможении притулилась в соседнем номере. Врач из отеля, лысый коротышка со вселяющими уверенность манерами, осмотрел Кулагина и констатировал смерть. Потом он занялся ранами Рэйчел, а унылый Аллен торчал рядом, нервно перебирая пальцами тонкие, зачесанные назад волосы. Последний выстрел до сих пор звучал у Рэйчел в голове. Могла ли она что-то сказать, чтобы остановить Кулагина? Она проклинала себя за неуклюжесть с травматом, за то, что настояла – рядом не должно быть дозорных-призраков. Может, они сумели бы схватить Кулагина до того, как он угас… Но нет, Харкер никогда бы не согласился подключить к делу оперативников из Летнего управления. Появились двое из спецотдела – в котелках и с каменными лицами. Обнимая стакан с виски, который принес ей майор, Рэйчел сделала заявление. Особистов смутила невозможность опросить душу жертвы, но после звонка офицера из отдела по связям они стали вести себя вежливей. Рэйчел еще пребывала в тумане, когда майор накинул на нее пальто поверх банного халата и усадил в кеб. Улицы полуночного Лондона были тихими и окрашены в синеватые тона. Дождь прекратился, и в свете уличных фонарей сверкали лужи. Под жужжание электромотора в машине Рэйчел погрузилась в неровный сон, прислонившись щекой к холодному окну. Разбудил ее голос водителя: – Приехали, мэм. Спокойной вам ночи. Кеб остановился перед домом из красного кирпича на Сент-Джонс-Вуд около Риджентс-парка, где она жила вместе с Джо. Землю прихватило изморосью, и по пути к двери Рэйчел поежилась. Их горничная, немка Гертруда, начала суетиться над ней, не успела Рэйчел пересечь прихожую, где, словно металлический страж, стоял старый панцирь призрака. – Вы хорошо себя чувствуете, миссис Уайт? Вы кошмарно выглядите, если позволите мне высказаться. Рэйчел кивнула. Слишком больно было говорить. Появился Джо в бордовом смокинге в турецком стиле, который Рэйчел всегда казался смешным. Крепкий, как всякий регбист, Джо с обветренным лицом, густым ежиком каштановых волос и постоянными отметинами на висках от «короны призрака» Королевских ВВС. Он ничего не сказал, просто обнял ее и прижал к себе. В это мгновение она готова была заниматься с ним любовью вновь и вновь только ради этого, лишь бы вдыхать этот запах, ощущать все его такие успокаивающие несовершенства, квадратную челюсть, упирающуюся ей в плечо, неопрятные крохотные волоски в ушах. Ее дыхание участилось, руки Джо показались слишком тяжелыми, а сердце затрепетало, словно залетевшая в дом птица. – Ничего страшного, Джо, – прошептала она, отстраняясь. – Ночь была кошмарная. Но все хорошо, честно. – Я знаю, – сказал он, мягко сжав ее руку. – Идем, любимая. Давай уложим тебя в постель. Аллен наверняка ему позвонил, Рэйчел это знала. До недавнего отпуска Джо служил офицером связи между Зимним управлением и Королевскими эфирными силами. Так они и познакомились – на встрече персонала в Блейнхемском дворце. У него было слишком мало итонского лоска, и он не пытался очаровать, как прочие агенты разведслужбы. Он не пил, что в терминах Управления превращало его в нечто вроде рыбы без жабр. Улыбка и схожесть довольно скромного происхождения привели к ужину, танцу, а спустя два года и к браку. – Пожалуй, сначала приму ванну, если не возражаешь. – Конечно. – Он застенчиво и так знакомо улыбнулся и поцеловал ее в лоб. – Я приготовлю тебе чай наверху. – Да, милый. Было бы замечательно. Джо смотрел, как она поднимается по лестнице в спальню. Рэйчел закрыла за собой дверь, села на пол, прислонившись к двери спиной, и позволила себе расплакаться. * * * Позже Рэйчел проснулась – она лежала в постели, ее знобило. Тепло чая и ванны уже перестало действовать. По позвоночнику бежал ледяной холод усталости, но она не могла уснуть. Рэйчел посмотрела на лежащего рядом Джо, и ей снова захотелось его обнять, стереть образ кулагинского лица широкой спиной Джо. Вместо этого она села, обхватив колени. Ей не хотелось его будить. Джо с трудом засыпал. По ночам фрагменты душ, которые он приносил с войны, выплескивались в их спальню холодными капельками. Когда ему становилось совсем худо, из его рта и носа изливались белые нити эктоплазмы, словно корни мертвого белого растения. Сейчас он мирно спал, перевернувшись на живот и стиснув подушку. А кроме того, прижаться к нему слишком крепко – как тереть друг о друга концы сломанных костей, это неправильно и слишком больно, и она пока к этому не готова. Рэйчел выскользнула из постели, закуталась в пеньюар и вышла в коридор. Дом затих. Было четыре часа утра. Она остановилась у двери пустой детской и подумала о кулагинских беспризорниках. Потом вошла в свой кабинет, села перед электрической пишущей машинкой и начала писать рапорт. * * * – Так почему же именно, майор, вам понадобилось покинуть номер в такой сложный момент? Бригадный генерал Освальд Харкер, он же Джаспер, директор отдела Б Секретной службы, то есть контрразведки, склонился над своим столом и выдвинул вперед загорелое угловатое лицо, будто вот-вот набросится на майора Аллена и вцепится ему в глотку. В половине шестого вечера Рэйчел и Аллена вызвали в кабинет директора для отчета. – Ну, дело в том, сэр, что миссис Уайт… э-э-э… Аллен заерзал. В пухлых пальцах он сжимал пропитанные потом остатки своего рапорта, словно талисман. Рэйчел молча сидела рядом и радовалась, что яростный взгляд Харкера, подчеркнутый черными бровями генерала, сейчас направлен не в ее сторону. – Ну давайте же, не томите! – В общем, сэр, она попросила меня уйти. И когда я с неохотой согласился, выглядела она не вполне подобающе. – Черт побери, Уайт! Советы могут устраивать постельные ловушки, но мы играем честно, иначе будем ничем не лучше коммунистов. О чем вы только думали? Рэйчел откашлялась и поморщилась. Говорить по-прежнему было больно, и она надела шарф, чтобы скрыть синяки. – Сэр, версия майора… – Уайт, плевать мне на то, чья версия верна. – Генерал тяжело опустился в кресло. – Суть в том, что Кулагин обвел нас вокруг пальца, как идиотов. Вы только посмотрите на себя, вы оба. Что видите? Где мы находимся? Харкер жестом обвел неровные выбеленные стены крохотного кабинета. Через единственное оконце у потолка проглядывала унылая зелень поля Вормвуд-скрабс, слегка прихваченная морозцем. Ржавый электрообогреватель в углу силился поддерживать в комнате бомбейскую температуру, как любил Харкер. Рэйчел и Аллен молча переглянулись. – Именно! Проклятые жмурики сидят в Бленхеймском дворце и хрустальных замках Страны вечного лета, а куда запихнули настоящую разведслужбу ее величества? В тюрьму. Просто каким-то чудом мы получили шанс – единственный шанс! – застать жмуриков со спущенными призрачными штанами, и что? Один позволяет источнику драться на дуэли, а другая, другая… – Харкер побагровел и задохнулся от ярости. – Другая сначала спасает его, а потом позволяет ему вышибить себе мозги! Да еще оставляет свое фото для вонючей воскресной газетенки! Генерал хлопнул рукой по открытой странице «Таймс» на столе. Там красовалась нечеткая фотография сцены в отеле «Лэнгэм» – Кулагин с удивленным выражением лица и повисшая у него на шее Рэйчел. К счастью, ее лица не было видно. – Когда я проверял в последний раз, в описании нашей службы все еще значилось слово «секретная». Харкер глубоко вдохнул. – Свободны. Но запомните – мы не закончили. Я посоветуюсь с Вивианом и заместителем директора относительно окончательной судьбы мистера Кулагина. И если смогу залатать дыры в тонущем корабле собственной шкурой, то я это сделаю. Все понятно? – Да, сэр, – отозвался Аллен. Майор выскочил из кабинета, не поднимая головы, с потрепанными остатками рапорта в руке и пытаясь уменьшиться в размерах, насколько это возможно. Рэйчел дождалась, когда он закроет за собой дверь. – Что еще, Уайт? Рэйчел с трудом сумела прошептать: – Кое-что я… опустила в рапорте, сэр. Это только для ваших ушей. – И что же? – Мистер Кулагин поделился кое-какой информацией, сэр. Назвал имя крота в Секретной службе. Кодовое имя Феликс. В Летнем управлении. Харкер прищурился. – Так-так-так. Это уже интересно. – Мне тоже так кажется, сэр. – Может, Господь все-таки не коммунист. И кто же этот Феликс? – Питер Блум. Бригадный генерал потрясенно вскинул брови. В его глазах заблестел огонек. – Вот оно в чем дело, Уайт, ясно. Мне следовало понять это с самого начала. Он умолк и потер лоб.