— А-а! Пусти! Хам! Всё-таки, если Танька разойдётся, то ловить её будет сложнее. Так что схватив её в охапку за талию, Максим изо всех сил дёрнулся на другой кроватный конец. И даже почти успел — собственная футболка так и осталась в кулаке. Правда, дальше раздался треск, и вот уже у Максима в руке не футболка, а только её часть. Большая часть. Ладно, не вся, конечно. Но ниже пояса через дырку открывается весьма интересный и необычный вид. А ещё становится понятно, что спереди на трусах у Женьки нарисована радуга. Танька, уже не сопротивляясь, а выглядывая из-под Максимовского плеча, начинает веселиться. — Вот это кино! Вот это любовь!* — напевает она на известный мотив. И Женькино растерянное лицо заражается улыбкой. Но на всякий случай, чтобы Таньке вдруг не стало обидно — женская натура ведь сложна и противоречива — Максим дёргает и её. За воротник футболки. Тут улов поменьше — всего лишь отлетевшие по пупа пуговицы. Но отрывающийся вид не хуже, чем у сестры. Особенно если учесть, что бирюзовая чашка бюстгалтера почти ничего не скрывает. Возможно, Максим сделал всё это зря. Потому что сразу же подвергся женскому нападению с обеих сторон. И так как футболки на нём самом уже не было, то предметом атаки стали джинсы. Хорошо, что девичьих сил, даже в двойном объёме, маловато для плотной синей ткани. Так что обошлось простым стягиванием их с ног. Правда, вместе с трусами. На этом двойная девичья атака не прекратилась. Но перешла в более хитрую и исступлённую фазу. Влажные губы, мягкие руки, обволакивающее дыхание не оставляли Максу ни малейшего шанса на сопротивление. И тело само собой стало поддаваться и расслабляться. Наверное, они победили. Но стоил ли расстраиваться, если любовь — это игра, и проигрывает тот, кто относится к ней слишком серьёзно? А меж тем двойной девичий вес туго прижал его снова к кровати. И лишил всякого желания и сопротивляться, и продолжать о чём-то думать. Потому что кровь от головы начала приливать к нижней, гораздо более важной сейчас части. Которую Танька с Женькой тоже не обделили вниманием. Вот где умение разделять их прикосновения Максима подвело. Он больше не знал, где Женькина рука, а где Танькина. Только чувствовал скользкое, очень аккуратное движение по стволу вверх — к пульсирующей головке. Дойдя почти до конца, пальцы кольцом обхватили пространство под ней, но так и не соединились — не хватило длины. Зато плотное касание отголоском прошлось по нервам, отдаваясь где-то в крестце. Атака губ стала ощущаться гораздо острее. Внутри начало жечь. И всё тело начало превращаться в одно стучащее сердце. А настоящее будто переселилось вниз, к паху. По крайней мере, стучало сильнее всего именно там. И оттуда же по телу струились живительные волны силы. А уж когда чужие ладони скользнули к мошонке… Осторожные, но такие чувствительные прикосновения. Будто бы и успокаивающие, но на деле только распаляющие, бередящие всё тело. Мир рассеялся. Перестал существовать. По крайней мере, за пределами этой комнаты. Хотя скорее даже — этой кровати. Таня… Женя… И он. Вот всё, что сейчас нужно для счастья. А может быть и не только сейчас. А девушки уже отстранились, оставляя после себя только фантомные касания и возбуждение в теле. Которое ещё больше усилилось, когда они начали раздеваться. Может, они делали это и с обычно скоростью. Но Максиму всё равно казалось — нарочито медленно. Настолько, что он не вытерпел просто смотреть, как одежда покидает их тела, делая видными все выпуклости и впуклости. Женькин лифчик расстегнулся легко, ослабев и демонстрируя на голом теле тонкие розоватые полоски. Груди с торчащими уже сосками свесились чуть ниже. И было в этом что-то доверчивое и беззащитное. Как и трусики, жгутиком соскальзывающие с бёдер. Танька же пошла другим путём. Не расстёгивая, спустила лямки с плеч, позволяя пояску и чашкам самостоятельно поддерживать бюст. Сложноватая задача, учитывая его увесистость. Но кто будет винить бюстгалтер, что его чашки всё-таки опали и безжалостно показали тёмные вишнёвые соски? Ладно, с этим всё-таки Макс постарался. Полное обнажение. Полное доверие. Поддавшись ему, Максим в очередной раз позволил уложить себя на лопатки. Кто бы ещё смог это сделать, кроме двух лёгких девчонок? Танька, не спрашивая, оседлала его сверху. К сожалению, не совсем так, как Максиму бы хотелось — просто перекидывая ногу через живот и усаживаясь просто на него. В опасной близости от ствола члена — кажется, Максим даже чувствовал её влажное тепло на лобке. А Танька, будто и не замечая чужого разочарования, наклонилась к парню, отчего её груди аппетитно мелькнули перед взглядом Максима. Руками она упёрлась ему в плечи и загадочно заглянула в лицо. — Ну… покатай меня… — с блестящим взглядом попросила она. И, не дожидаясь ответа, сама начала «кататься». Подпрыгивая вверх и вниз на бедном Максимовском животе. Нет, виды открывались прекрасные и подвижные, и физического дискомфорта не ощущалось. Кроме того, что всюду звенело ощущение — кататься Таньке лучше чуть ниже. Хорошо хоть Женька тоже была рядом. Улегшись сбоку от Максима, она нежно обвила его за шею, поглаживая плечи и, не торопясь, целуя его лицо. И её коленка ощутимо поглаживала сверху Максиму бедро. Танька откинулась назад, упираясь руками и выступы таза. От прогиба на её животе очертилась продольная линия, а головку члена Максима задела быстра, разгорячённая плоть. И Максим теперь мог смотреть только на чужую припухшую промежность, раздваивающуюся в самом низу. И волнующе предвкушать. Не будет ведь, в самом деле, Танька всё время просто «кататься». Неужели? Она вдруг остановилась. Начала ёрзать. И — ура! — стала потихоньку спускаться ниже. Пришлось выпрямиться, встав на коленках — иначе до головки на дотянуться. И, наконец, налившиеся губы влажно соприкоснулись с головкой, ненадолго скрывая её из зоны видимости. Максим не успел толком прочувствовать проникновения, как Танька снова дёрнулась вверх. Хорошо хоть ненадолго. И в следующую минуту опустилась на член уже ниже. Двигалась она всё ещё осторожно, будто примериваясь. И Максим автоматически задержал дыхание, ощущая Танькину нежность внутри. От которой по телу начинали проступать первые электрические токи. Наконец — полное «погружение». Танька резко выдохнула. Лицо её изменилось — с него полностью рассеялась любая тень насмешки. Губы покраснели, будто их накрасили помадой. Веки будто устали и опустились очень низко. Танька дышала ртом. В такт каждому собственному движению. И не сводила затуманенного взгляда с Максима. А тот мог только схватиться за её округлые бёдра и то ли задавать, то ли подчиняться ритму. Женькины поцелуи тоже стали настойчивее и сильнее. Она уже не стеснялась прикусывать плоть на его плечах и предплечьях. Будто тоже желая заявить о своём присутствии. И Максим, повинуясь порыву, жадно перехватил и впился в её губы. Жалея только о том, что у него нет третьей руки. Густые светлые волосы безжалостно щекотали грудь, ложась сверху. И всё тело двигалось к наслаждению. И вдруг на Максима навалилась полнейшее разочарование. На физическом уровне. Потому что Танька непонятно с чего резко соскочила с его члена и теперь, неловко согнувшись в плечах, тяжело дышала. До того, как Максим успел понять, в чём дело, та начала решительно двигаться. Не прошло и минуты, как Танька снова оказалась на нём. С единственной разницей, что теперь он видел её ровную, с мышечным сечением спину. Округлые ягодицы пришли в движение. Чуть бледнее чем остальная кожа — летний загар сошёл ещё не до конца — колыхались в опасной близости от лобка Максима. Ещё немного — и он сам схватится за них и направит нужное движение. Тем более Женькина рука во всю гуляет по низу живота, посылая в тело дополнительные волны. Но активных действий Максим предпринять не успел — Танька, наконец, нащупала нужный угол и бухнулась попой вниз. Влажный звук сопроводил проникновение. Танька застонала. И стала двигаться активнее. Так, как надо. Плотно сжимая ствол и утыкаясь в напряжённую головку. Женьку, видимо, достало просто лежать рядом. И она заняла позицию, как недавно сестра — перекинув ногу через живот Максима и оказавшись сверху. Правда, рассмотреть её толком Макс не смог — она почти сразу склонилась к его лицу и настойчиво впилась губами в его рот. Максим схватился, за что получилось. Скорее всего — это талия. И привлёк Женьку ближе, заставляя вжиматься твёрдыми сосками в себя. Чувствуя на себе упругую мягкость груди и оглаживая ладонями покатую спину. Наверное, Женьке стало не хватать дыхания — она разомкнула поцелуй, подбородок Максима окатило тяжёлым дыханием. Максим снова потянулся навстречу. В этот раз осыпая поцелуями тонкую шею и плечи. Хотелось прижать Женьку ещё крепче. И никогда не отпускать. И Таньку тоже. Которую стало будто потряхивать, верхом на его члене — и её дрожь передавалась Максиму. Сжало очень сильно. Как будто Танька — осознанно или нет — пыталась слиться с Максимом воедино, каждой клеточкой. И резко начало постукивать нетерпеливым пульсом. Который будто оглушал и лишал всех иных ощущений. Оставляя только чувство распирающей волны, мчащейся вдаль. На несколько секунд всё отключилось. Как торопливая тишина перед бурей. Которая, со счастьем разразилась. Максим кончил. Излившись прямо в пульсирующую вагину и одновременно ощущая себя и обессиленным, и полным сил. А Женина грудь продолжала елозить по нему. И на животе, где сама Женя сидела, явственно чувствовался влажный след. Таня слезла с начавшего опускаться члена и бессильно упала рядом на кровать. Глаза её, ничего не выражая, устремились в потолок, наполовину прикрытое. Воздух она ловила ртом, а грудь часто-часто поднималась от сбитого дыхания. На запавшем животе поблёскивали капельки пота. Максим почувствовал, как начавшая было опадать эрекция снова крепнет. А Женька, как на зло, с несвойственной ей торопливостью, соскочила с Максима и теперь сидела рядом. Рассеянно улыбаясь и бездумно оглаживая ладонью собственную грудь — сосок ярко торчал между пальцами. Хорошо, что у Максима появились новые силы — как раз хватило, чтобы рывком сесть и прижать Женьку к себе. Всё её тело вжалось в его, отзываясь повышенным пульсом и жаром. И руки судорожно, словно Женька была утопающей, вцепились в Максима. Бёдра напряжённо сжались совсем близко с напряжённым членом. А короткий смешок в самое ухо отозвался дополнительным толчком в паху. Женька торопливо отстранилась и покладисто улеглась на живот. Опираясь на ладони, отчего по ровной спине прошлись слабые мышечные перекаты. Ягодицы её приподнялись вверх, явственно выделяя ямочки поясницы и демонстрируя влажные линии половых губ. Приподнятая попа стала казаться круглее и больше, а вход во влагалище, наоборот, уже. Глядя на него, Максим поторопился расположиться между разведённых коленок. И инстинктивно сжал правую ягодицу, отчего на ней остался красноватый след. Увлажнённые губы разомкнулись перед ним сразу, и Максим скользнул членом вниз, ощущая их волнующее тепло. И толкнулся внутрь, постепенно проникая внутрь. Женя застонала и прогнулась в спине, ловчее насаживаясь на эрекцию. Максим сжал её напряжённые бёдра, оглаживая вниз. И двинулся глубже. Чувствительная мягкость пропустила его легко и ненапряжно, обволакивая, как нежным маслом. Женя уткнулась щекой в подушку, раскидывая рядом локти и прикрывая глаза. Лицо её было розовым, а пальцы нащупывали подушечный край. Максим двинулся. Ещё раз. И стал ускорять ритм. Женины пальцы ощутимо стиснули наволочку. Двигаться хотелось резче и сильнее. Погружаясь глубже, насколько возможно. Максим снова стиснул Женину ягодицу, и влагалище сильнее сжалось вокруг его члена. Лёгкий шлепок получился с почти таким же эффектом. Максим схватился за Женину талию, наваливаясь сверху чуть сильнее. Женины стоны стали ярче. А Максим, как загипнотизированный, смотрел на ямочки на спине. Которые из круглых становились чуть продолговатыми от каждого его напора. Женино лицо становилось всё алее. И выдохи становились громче и почти совпадали с Максимовыми движениями. Максим подхватил её ладонью под живот. Спустился ниже. Средний палец как раз лёг на чувствительную складку. Женя дёрнулась головой вверх, теперь сминая подушку подбородком. И плечи её сильно напряглись. А бёдра стиснулись, усиливая контакт. Внутри Максима уже всё горело, начиная с затылка. Жар перекатывался по всему телу. Вторая ладонь скользнула с Жениного живота вверх и нащупала примятую к одеялу грудь. Стиснула её, отчего внутри Жени ощутился новый толчок. Чувствуя, как на него накатывает новая волна, Максим резко подался вперёд, припадая грудью к чужой спине. Тело уже двигалось само, в собственном нарастающем ритме, повинуясь исключительно собственным желаниям. В нос пахнуло жаром Жениных волос. Максим закрыл глаза и почувствовал, как сильно сжимаются брови. Как ломит от напряжения челюсть. И как волна, вдалбливаясь в самую глубину Жениного тела, стремительно покидает его, отдаваясь в ушах ватным пульсом. Женины бёдра в последний раз стиснули его. Сильнее всего. А потом бессильно разъехались в стороны, опускаясь под его весом. Тело под ним ослабело. И пришлось почти против воли прерывать контакт и перекатываться на бок. Потому что руки и ноги самого Максима тоже не держали. Воздуха лёгким не хватало — никак не мог надышаться. Но блаженство всё равно струилось по венам. Выступивший пот начал испаряться, посылая по телу неприятные мурашки. Хорошо, что два тела, с одной и с другой стороны не дадут Максиму замёрзнуть. Танька прижалась к его спине. Женька зарылась лицом в грудь. Сердце успокаивалось. На них медленно опускалась вечерняя темнота и тишина. Танька заворочалась, устраиваясь на кровати повыше. — А я ведь проект для универа должна была сегодня делать, — притворно разочарованно прошептала она в макушку Максима. — Извини, — притворно раскаялся Максим. — Но, скорее всего, в эти выходные с учёбой тебе будет сложновато. — И вообще — в жизни есть проекты важнее учебных, — сообщила Женька, переворачиваясь на спину и с блаженной улыбкой глядя в потолок. *Из песни гр. «Иванушки Int» — «Билетик в кино»