– Она не человек, она призрак. Так что ничего страшного. Я совсем расстроился и закричал: – Но я не хочу оставаться с призраком! – Ты слишком маленький, чтобы оставаться одному на целые выходные, и, кроме того, призрак хочет увидеть тебя. Она умоляла меня об этом… много лет. – Почему? – Потому что она твоя мать. – Она может напасть на меня? – Я тебя уверяю, что нет. – Она мертвая? – У меня было какое-то туманное представление, что призраки – это мертвые люди. – Нет, не совсем. – Но почему она в той комнате? – Ты слишком мал, чтобы понимать некоторые вещи. Все, никаких больше вопросов. Я положу тебе спальный мешок, и можешь взять с собой свое любимое одеяло и две любые книги. Еще можешь взять лампу с тумбочки. Все это никак не уменьшило мой страх. После ужина в пятницу отец повел меня в ее комнату. Там было темно и тихо, пока он не подключил мою лампу к розетке рядом с дверью. А потом я услышал призрака. – Питер? Это ты? – Ее голос дрожал, и она вылезла из-под одеяла и потянулась ко мне. Отец подошел прямо к ней и с размаху ударил по лицу. – Видишь? Вот что нужно делать, если тебе что-то не нравится. Она ничего тебе не сделает. Она знает, что будет, если она как-то тебя расстроит. – Его голос звучал легко, ровно и успокаивал меня. Отец поставил рядом со мной большой бумажный пакет с едой. – Это для тебя, не для нее, понятно? У нее есть своя еда. – Она заползла обратно под одеяло, и я не успел как следует разглядеть ее лицо. Отец показал мне спальник, который лежал прямо рядом с дверью, в которую мы вошли. Еще показал, где включается свет в туалете и ванной, и напомнил чистить зубы и умываться каждый вечер. Затем показал холодильник и плиту и сказал, что завтра на ужин она сделает мне пюре с фасолью и беконом. Он вернется в воскресенье утром. – Мне тут не нравится, – прохныкал я. В комнате было темно, душно и плохо пахло. Отец поднял меня на руки. – Тебе нечего бояться, обещаю. – Он поцеловал меня в макушку, пошел к двери, и я услышал, как с другой стороны щелкнул замок. Я сразу побежал к двери и начал колотить в нее своими маленькими кулачками. – Пожалуйста, не оставляй меня здесь! Я боюсь призрака! – кричал я. Но с другой стороны ничего не было слышно. Отец ушел. Она снова высунула голову из-под одеяла. Потом села. – Питер, не бойся. Я так по тебе скучала, – сказала она. У нее были длинные и спутанные волосы, а нескольких зубов не хватало, но ее глаза сверкали. На нижней половине щеки расплылся темный синяк. – Я твоя мама, ты не помнишь меня? Я вжался в дверь. Что-то в ней показалось мне знакомым, но я ужасно боялся ее. – Ты жил тут вместе со мной, пока он не забрал тебя, когда ты научился ходить, говорить и приучился к туалету. Он иногда отбирал тебя, но я не думала, что тебя заберут насовсем. Я не выходила из этой комнаты уже… Я даже не знаю, сколько лет… Она говорила очень быстро, слова путались. Призрак поднялась, и я увидел, что одна из ее лодыжек прикована цепью к кольцу в стене. Она могла дойти до туалета и до кухни, но до меня дотянуться не могла. Ее ноги и руки были очень худые, зато живот огромный, и она опустила руки, чтобы поддержать его ладонями. На ней была рубашка до колен и длинная юбка, которая спереди не доходила до пола. На ногах – пара шерстяных носков. – Какой сегодня день? Я не хотел с ней говорить. Я быстро побежал в туалет, нажал на выключатель, оставил дверь открытой и пописал в унитаз. Когда я вышел, она уже могла до меня достать. Призрак протянула ко мне руку. – Я хотела назвать тебя Сэм, в честь папы, но он сказал, что ты будешь Питером. Я родила тебя прямо здесь, в этой комнате. Я грубо оттолкнул ее руку. Отец сказал, я могу пнуть ее, так что я ударил ее правой ногой. – Ай, – ахнула она, но не заплакала. – Открой шторы, – велел я. Она посмотрела на меня распахнутыми глазами. – Их тут нет. Здесь нет окон. Я ударил ее по лицу, как отец. – Пожалуйста, не бей меня, – прохныкала она. – Он не научил тебя, что бить людей – это плохо? – Папа сказал, что тебя я могу бить. Почему здесь нет окон? У меня в комнате есть окно. – Ему нравится держать меня в темноте. Тут было окно, когда я только пришла, но он заколотил его снаружи. – Я знал это заколоченное окно, но в этих сумерках не мог толком сообразить, где оно. Единственный свет шел из туалета и от моей лампы. – Зачем он это сделал? – Чтобы наказать. – А что ты сделала? – Не помню. – Наверное, что-то очень плохое. – Я пыталась бежать, он поймал меня, и тогда я укусила его! – Ой, – я снова убежал в другой конец комнаты. – Тебя я не укушу. Я тебя люблю. Я ничего не ответил. – Здесь сейчас так приятно и тепло. Хорошо, что он не привел тебя зимой. Сейчас же лето, да? Я чуть было не ответил, но прикусил язык. Был сентябрь. – Ты совсем меня не помнишь? Ты знаешь, какой сейчас год? Или месяц? – Да. – Скажешь мне? – Нет. – Пожалуйста. Это важно. Я здесь с июня 1966 года. Мне тогда было двенадцать. Думаю, ты родился через год, но я не помню, сколько лет назад это было. – Отец сказал ничего тебе не говорить. – Сколько тебе лет? – Где ты была раньше? – У меня были родители и друзья, и школа, и собственная спальня с окнами. Он говорит, это все мое воображение, но я помню. – Кто говорит? – Мужчина. – Мой папа? Она кивнула. – Как его зовут? – спросила она. Я знал, что его зовут Конор Гири, но не собирался ей отвечать. – Можешь называть меня мамой. Знаешь, мне бы очень хотелось тебя обнять, подержать за руку… Ты только научился говорить, когда он забрал тебя. Ты знал только несколько слов: мама, кровать, печенье и молоко. И вот тогда он тебя забрал. Не помнишь? В голове промелькнуло какое-то воспоминание. Я спал рядом с ней на этом матрасе. – Замолчи. Какое-то время призрак молчала, но смотрела на меня в темноте. – Можешь поднести лампу чуточку ближе? Чтобы я могла тебя как следует рассмотреть? – Нет.