– О, здравствуйте, мадам. Как же я рада, что вы приехали. Этот дом, он кажется немного пугающим, верно? Такое чувство, будто меня заперли в волшебном замке, где прячутся великаны-людоеды и происходят страшные вещи. Мне все время как-то не по себе, особенно когда остаюсь одна. Мне показалось, что обстановка здесь для Винельды самая подходящая. Уж очень напоминала она мне лесную фею – светловолосая, бледненькая и хрупкая, с широко распахнутыми глазами и платиновыми волосами. И двигалась она, и говорила подобно какому-то эльфу, с легкостью перескакивая с одного предмета и занятия на другой. Фактически она была моей горничной, и вскоре после появления у нас в доме я даже полюбила ее, несмотря на некоторую ее взбалмошность и легкомыслие. – Но ведь дом очень красивый и уютный, разве нет? – спросила я. – Он старый, – протянула она, неодобрительно наморщив носик. Что ж, наверное, тоже один из способов описать величественную архитектуру эпохи Тюдоров, подумала я. Винельда привыкла ко всем удобствам нашей лондонской квартиры, и у меня порой возникали опасения, что она может превратиться в сноба. Я сняла перчатки и шляпу и огляделась. Комната большая и очень холодная – даже несмотря на то, что в камине ярко пылали поленья. Показалось, что ледяной ветер просачивался в оконные створки. Гобелены на стенах, изысканные, с изумительным рисунком, тоже не способствовали сохранению тепла в спальне. Впрочем, то был не первый в моей жизни загородный особняк, который продувался сквозняками, и я полагаю, что, наверное, не последний. Мебель дорогая антикварная, но знававшая лучшие времена. Огромную кровать украшали столбики со сложной резьбой, каждый толщиной со ствол дерева. Похоже, все эти предметы обстановки тоже датировались эпохой Тюдоров. Однако постельное белье, а также толстый ковер на полу были вполне современные. Похоже, что Лайонсы изо всех сил старались придать этой комнате теплоты и уюта. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что чехлы с мебели сняли в последний момент перед нашим прибытием. И я снова задалась вопросом: зачем семейству Лайонс понадобилось возвращаться в имение? Если семья вернулась сюда недавно, странно, что они пригласили гостей прежде, чем удалось навести в доме полный порядок. И еще мне показалось, что мистеру Лайонсу компания сейчас вовсе ни к чему. Нет, он вел себя с нами очень любезно, как подобает воспитанному человеку, но его энтузиазм был явно напускным. Да, нам определенно предстоит не вполне обычный уик-энд за городом. Лаурель хотела, чтобы я приехала по причине, которую мне еще предстояло узнать. И мистер Лайонс просто из вежливости согласился на это ее предложение. Раз уж мы не столь желанные гости, тем более кажется странным, что Изабель Ван Аллен тоже приглашена. После всего, что случилось, подумала я, просто невероятно, что ее приняли с распростертыми объятиями в доме, где произошла трагедия, которую она умудрилась использовать в своих интересах. – …привидения бродят по коридорам и холлам в одеяниях с длинными шлейфами. Вот уж не знала. Неужели у них и правда балахоны с длинными шлейфами? Я вернулась к реальности и увидела, что Винельда вопросительно смотрит на меня. – Ну, насчет шлейфов не знаю, Винельда. Однако не думаю, что тебе стоит опасаться привидений. – Нет, просто я подумала, что здесь и без того собралось много странных людей. И привидения – это было бы уж слишком. Я собиралась ответить на это занятное соображение, но тут в дверь постучали, и из соседней комнаты вышел Майло. – Так и несет сквозняками отовсюду, – заметил он, оглядывая мою комнату. – Решай, дорогая, твою или мою спальню выбираем? Ибо я не собираюсь спать в холодной постели один. Кто меня еще согреет, кроме тебя? – Пойду и посмотрю, что там у нас… вы разрешаете, мадам? – спросила Винельда и торопливо вышла из комнаты. – Не стоит говорить такие вещи в присутствии Винельды, – с улыбкой сказала я Майло. – Ты же знаешь, она у нас девушка стеснительная. – А что я такого сказал? – Он подошел, притянул меня к себе. – Думаю, ей уже давно пора привыкнуть к моему распутному поведению. Я подняла на него глаза – выпала прекрасная возможность высказать то, что задело меня. – К слову о распутном поведении. Вот уж не знала, что ты знаком с Изабель Ван Аллен. – О, разве я тебе не рассказывал? – На его лице появилось самое невозмутимое выражение, руки по-прежнему крепко сжимали мою талию. – Нет, – ответила я. – Не рассказывал. – Вообще-то мы не слишком близко с ней знакомы. – Тогда насколько близко? – спросила я, пристально глядя ему в глаза. И приготовилась к худшему. Он спокойно встретил этот мой взгляд. – Я не входил в круг ее молодых любовников, если ты это имеешь в виду. Что ж, ответ достаточно прямой и однозначный. – Что не мешает ей хранить о тебе самые теплые воспоминания, – заметила я. – Ну, возможно, она немного путается в них и помнит то, чего не было. Я была уверена: он говорит правду. К тому же в ту пору мы еще не были с ним знакомы. А потому у Майло не было причин что-то скрывать. И еще я прекрасно понимала – до меня у него были другие женщины. – Она очень красивая, – заметила я. – Да, но как-то не в моем вкусе. Мне никогда не нравился такой тип женщин. За всей этой показной элегантностью кроется некоторая фальшь. – Ты меня удивляешь. Какая бы она там ни была, но элегантность – одно из неоспоримых ее качеств. Он пожал плечами. – Можешь мне поверить, все это лишь тщательно поддерживаемый фасад. Но поверхностный слой быстро истончается. И волноваться тебе в любом случае не следует. Потому как я слишком для нее стар. Я рассмеялась: – А я и не волнуюсь. Он поцеловал меня в губы, я высвободилась из его объятий. – Все это очень странно, ты не находишь? – заметила я. – Само ее пребывание здесь. После всего, что случилось, как мне кажется, для Реджинальда Лайонса она стала бы последней персоной, которую стоит приглашать в Лайонсгейт. – Да, они явно друг друга недолюбливают, – согласился со мной Майло. Значит, и он тоже это заметил. – Это уж точно, – рассеянно протянула я. – Интересно, кого еще они пригласили. Тут в дверь громко постучали, секунду спустя она распахнулась, и в комнату вбежала моя кузина Лаурель. На ней был костюм для верховой езды, лицо раскраснелось от мороза, золотистые волосы растрепались от ветра. – Эймори, дорогая! Я знала, что ты приедешь! – Она чмокнула меня в щеку и лишь затем обернулась к моему мужу: – Приветствую, Майло. – Лаурель, – он слегка склонил голову, не выражая особой радости при этой встрече. – Как доехали? – спросила она меня. – Поездом? – Нет. Майло привез меня на новой машине. Она приподняла брови, насмешка светилась в ее карих глазах. – Неужели? Как это буржуазно с его стороны! – Что ж, оставлю вас вдвоем, привести себя в порядок и почирикать, хорошо? – спросил Майло. – Тем более Лайонс обещал показать мне конюшни. – Да, конечно, – кивнула я, зная, что Майло всегда предпочитает лошадей общению со мной и Лаурель. Он вышел, и мы остались с кузиной наедине. Мне о многом хотелось расспросить ее, так что я даже не знала, с чего лучше начать. Но она избавила меня от этих сомнений – сразу же разразилась целым потоком несвязной речи: – В этих комнатах жуткие сквозняки, верно? Моя прямо за холлом. Думаю, все гостевые комнаты находятся в этом крыле. О, Эймори, как же я рада, что ты приехала! Я бы ни за что не собралась сюда, зная, что тебя не будет. – Но как ты вообще тут оказалась, Лаурель? – спросила я. – Ты же вроде бы говорила, что собираешься навестить родителей. – Я и навестила, – ответила она. – Мама передает тебе привет и говорит, ты должна непременно к ней заехать. Ладно, суть в том, что Реджи вдруг прислал мне письмо. Просто повезло, что я в тот момент находилась дома. Случайное совпадение. Моего адреса у него, разумеется, не было, и он послал его в Пирмонт. Родители Лаурель жили в Пирмонте, сама я еще ребенком весело проводила там летние каникулы. Мать Лаурель приходилась сестрой моему отцу. И мы с ней выросли, как сестры, потому что других детей у наших родителей не было. – И что же было в этом письме? – спросила я. – В том-то и дело. Ничего в нем толком не объяснялось. Просто Реджи просил меня как можно скорей приехать в Лайонсгейт. Он не давал о себе знать много лет, а тут вдруг письмо, и это заставило меня призадуматься. – Она умолкла, на обычно веселом личике читались озабоченность и недоумение. – Что-то было в этом не так, а вот что именно, я так и не поняла. – Наверное, тебе лучше начать с самого начала, – заметила я. Кузина всегда была мне самым близким другом и конфидентом, но обожала раздувать из мухи слона. И я бы сочла все это плодом ее не в меру разыгравшегося воображения, если бы сама не чувствовала: в Лайонсгейте явно творится что-то нехорошее. Что-то неладное и пока непонятое. Лаурель плюхнулась на постель. – Все это так странно. Я сразу поняла: ты должна приехать и распутать этот клубок. – Мне, конечно, лестно это слышать, – сухо заметила я. – Но хоть убей, не понимаю, зачем я здесь понадобилась. Ведь я даже не знакома с мистером Лайонсом и не представляю, зачем после долгих лет отсутствия ему понадобилось видеть у себя в имении посторонних людей. Думаю, ему первым делом следовало бы привести дом в порядок. – Не думаю, что он долго пробудет здесь, – заметила Лаурель. – Он явно чем-то обеспокоен, просто места себе не находит. По утрам долго гуляет в полном одиночестве. И всегда возвращается каким-то очень мрачным. И еще мне кажется, идея вернуться в Лайонсгейт принадлежит не ему. – Как прикажешь понимать? – Думаю, это как-то связано с Изабель. Самой мне не хотелось бы его спрашивать. Но у меня возникло ощущение, что именно она убедила его вернуться. Что ж, теперь понятно, почему у меня возникло ощущение, будто истинной хозяйкой дома является Изабель. И что этот уик-энд – ее затея. – Но почему, собственно, он должен идти у нее на поводу? – задумчиво спросила я. – Тем не менее пошел, – мрачно заметила кузина. – Это не имеет никакого смысла, а потому я беспокоюсь. – Да, сегодня я не заметила, чтобы между ними существовали романтические взаимоотношения, – вставила я. Лаурель покачала головой: – Нет, между ними все уже кончено, давно. Хотя одно время он был просто без ума от нее. Да и все остальные мужчины тоже. Мы даже называли ее колдуньей, уж она как никто умела влюбить в себя кого угодно, все попадали под ее чары. Именно это произошло и с Реджи. Он всегда был милейшим человеком. Я и представить не могла… ладно, не важно. Достаточно сказать, что он был очень в нее влюблен. Был готов исполнить любую ее прихоть.