– А, ну да, – кашлянув, поправился Тид и, дождавшись, когда Эйлин смочит новую тряпку спиртным, встал из-за кровати, передавая пост молодой женщине. В момент, когда рука Питера отняла окровавленную тряпку от живота Чарли, а Эйлин еще не прижала свежую, присутствующим в комнате открылся вид на чернеющую рану от крюка, из которой сочилось темная кровь с густыми янтарными прожилками. Юноше свело желудок от этого страшного зрелища. Рыжий выскочил из кубрика. Эйлин с беспощадной стойкостью руководила последующими действиями. Обтерев избитое тело от крови, она сказала, чтобы кто-нибудь на полчаса заварил китайские травы для поддержания сил, которые ей дала тетка Нгао Энга. Щенок с готовностью побежал выполнять поручение. Питер принес полкружки воды. Сказав, чтобы Чарли поддержали голову, Эйлин заботливо наклонила кружку, вливая понемногу в вяло сомкнутые губы разбойника. Когда Чарли впервые проглотил пару глотков, она кивнула, и Питер опустил его голову на подушку. Отдав Тиду кружку, Эйлин ласково расправила мокрые волосы разбойника. На этом со смешанными чувствами Жан-Антуан вышел из комнаты, не в силах дать сейчас трезвую оценку заботе Эйлин о разбойнике. На первом этаже никто не переговаривался, не ел и не пил. Было ясно, Лихие Малые легче пережили бы быструю смерть Чарли. С прежней беспечностью вскоре после его смерти они вновь принялись бы за пьянство и грабеж, поминая разбойника добрым словом, но сегодня от толстокожего Капитана до потерянного Щенка, воры переживали самый тяжелый вечер, пришедший на смену кровавому дню. Десять Кулаков, Рыжий и Крыса попеременно сидели или ходили, бессмысленно глядя в стену или под ноги. Жан-Антуан вновь составил им компанию, сел за стол и уронил голову. Из них делом был занят только Щенок, кипятивший травы на печке. Через полчаса Щенок старательно перелил жижу в кружку и помчался наверх. Вскоре спустился Тид и устало опал на свой диван. – Ничего этого не случилось бы, если бы я ввязался в драку раньше, – после очередного вскрика разбойника, первым нарушил тишину Жан-Антуан, не поднимая головы, теребя залепленный грязью рукав своего сюртука. – Мсье Чарли я знал не очень хорошо, но поступил не по чести. Я испугался и прятался. Поступок не достойный мужчины. – Достойнее было бы помирать вместе с Чарли, да? – с усмешкой спросил Питер. – Эти светские дурни, как ты, всякие глупости болтать любят. Сильно бы ты Чарли не помог, это все знают. Хорош тебе храбриться. Жан-Антуан приподнял голову и стыдливо косонул на остальных. Те словно и не слышали их разговора. Потом недовольно посмотрел на Питера. – Вы заблуждаетесь, я не храбрюсь. Я просто все бы отдал, чтобы этого ужасного вечера не было. – Тоже глупости! – вялым движением отмахнулся Тид. – Ничего уже не поделаешь. Разве что молиться. Питер вздохнул и замолчал. Юноша опустил голову, а потом стол дрогнул, рядом со скрипом отодвинулся стул, и отчетливо запахло джином, отчего Жану-Антуану вспомнились окровавленные тряпки. – Все обойдется, – усаживаясь рядом, проговорил Тид и кивнул. Он повозил рукой по седым волосам, потом приглушенно заговорил. – Я тебе вот чего расскажу, Джон. Когда Чарли у нас только появился, мы сразу увидели какой он чудик, связали его, засунули в бочку и сбросили с пирса Милуолл прямо в Темзу. Это здесь недалеко. А когда вернулись, весь мокрый Чарли распивал бутылку нашего бренди, сидя вот на этом столе, – Питер громко похлопал по нему рукой. – Вот тогда-то мы и поняли, что Чарли человек талантливый! Поверить в эту историю невозможно, знаю, но мы видели это собственными глазами! – Как ему это удалось? – чуть приободрившись от этих удивительных слов, спросил Жан-Антуан. – А! – прошептал Тид, выставив палец. – Второе правило Чарли. Ты же уже, наверное, успел понять, что Чарли живет по своим определенным правилам? – Нет, я… Жан-Антуан сначала скривился, подумав, что объяснить невероятное появление разбойника после столь изуверского заточения его в бочке с перспективой уплыть в открытое море, простыми жизненными принципами человека – полнейшая чушь. Потом в его памяти что-то шевельнулось. Ему вспомнилась злосчастная дорога в Лондон на крыше вагона поезда. – Да-да, он говорил про первое свое правило, но я не особенно запомнил, в чем оно заключается. Это что-то мошенническое. – Вот! – многозначительно округлив глаза, протянул Питер. – Видишь? – Да, но а второе в чем состоит? – чувствуя, что теряет нить разговора, спросил юноша. – Я тоже хорошо не помню. Давненько я не слышал от Чарли упоминания о его правилах, но в тот раз, когда мы спросили, он сказал что-то про тайны. Жан-Антуан сдвинул брови. – Ясно… и все? – Так ведь сработало же правило, а? – лихо сказал Питер. – Да, конечно, – пожал плечами Жан-Антуан, – А сколько всего у него этих правил было? В смысле, есть, – спешно поправился он. – Три, – вновь приглушенно заговорил Питер. – Но о третьем правиле Чарли никогда не говорит вслух. Нельзя. Иначе перестанет работать. Я думаю, в этих правилах есть что-то магическое. Волшебство! Капитан в эти штучки не верит, а я вот не знаю, как иначе объяснить некоторые вещи, связанные с Чарли… Мимо прошел Десять Кулаков и Тид, тут же закашлявшись, быстро закончил и подбадривающе хлопнул француза по ноющему плечу: – Так что смысла третьего правила я не знаю. Но ты понял про второе? Все нормально с Чарли будет! Ладно, пойду, прилягу, вымотал меня сегодняшний денек. Вернувшись к своему дивану, Питер, кряхча и отдуваясь, лег и подобрал ноги. Ненадолго он придремал, а потом резко проснулся. За окнами небо было черно, как уголь. С минуту Тид просто лежал, потом резко поднялся. Только теперь он обратил внимание на перемену, произошедшую за то время, пока он спал. На дом Лихих Малых навалилась небывалая тишина. Заметив это, беспокойно бродивший Десять Кулаков остановился, а Крыса настороженно посмотрел на лестницу. Рыжий с долей вопрошания уставился на Питера Тида, а тот таращился на него, прислушиваясь, доносятся ли со второго этажа хоть какие-то звуки. Скрипнула ступенька и все теперь посмотрели на спускающегося Щенка. – Ну что там? – тихо спросил Тид. Осунувшийся Щенок пожал плечами: – Успокоился вроде. Но Капитан говорит, что это не очень хорошо. – Почему это? – Так ведь и дыхания теперь тоже не слышно. Так только грудь чуток поднимается, но слишком часто, – Щенок вытер рукавом под носом и пошел поближе к печи. – А варево как же? Травы эти? – спросил Рыжий. – Капитан говорит, отрава какая-то, – уныло проскулил Щенок. – А Чарли даже в бреду не стал пить. Может позже Эйлин удастся его напоить. – Мне думается, это все неправильно, – сказал Жан-Антуан. – Все же надо было доктора найти… – Да что ты заладил, «надо было, надо было»! – сердито сказал Десять Кулаков. – Что не сделали, то не сделали. Капитан прав, если есть воля к жизни, очухается. – Это глупый подход к делу, – поднимаясь из-за стола, возразил Жан-Антуан. – Речь идет о человеческой жизни, в конце концов. Я достаточно читал о болезнях, чтобы понимать, что все сводится не только к человеческой воле к жизни, – Может, ты сам пойдешь его лечить, раз такой ученый? – огрызнулся Десять Кулаков. – Нет, я не врач… – Оно и понятно, Вычура. – …но я хочу, чтобы ваш друг избежал худшего, мсье. – Эй, парни, тихо, – шикнул Питер, прислушиваясь к чему-то еще. – Тогда тебе стоило бить этого урода Сканлана по-мужски, а не как бабы бьют, если ты вообще дрался, – плюнув на пол, продолжал отрываться Десять Кулаков. – Да тихо вам! – Это я защищал мсье Чарли в неравном бою! Это я был один против них, а вас было много! Нечего цепляться за мои размышления вслух, вот что не по-мужски! – защищался Жан-Антуан, не обращая внимания на донесшийся издали голос Эйлин. Десять Кулаков сжал пальцы в кулаки и размашисто двинулся к юноше: – Иди сюда, Вычура, ты сейчас получишь по-мужски… – Ну-ка заткнулись оба! – с лестницы рявкнул Капитан. Все лица тут же обратились к нему. Щенок вскочил, Тид оглянулся через спинку дивана. Десять Кулаков нехотя опустил занесенную для удара руку, а Жан-Антуан стал ровнее, поняв, что драка миновала. – Очнулся, – коротко сказал Капитан и скрылся в кубрике. С нестройными возгласами и ропотом Лихие Малые всем скопом мгновенно повалили на второй этаж. Капитан привалился к стене возле окна. В кубрик натолклись все сразу. Запах джина здесь уже вытиснился тошнотворным густым запахом крови. Наполовину сгоревшая свеча возле кровати освещала сокрушенное тело разбойника. Его руки чуть шевелились. Тень от Эйлин скрывала его лицо. Жан-Антуан протолкался вперед и увидел, как трепетно она склонилась над разбойником, но об этом он решил побеспокоиться потом. – Чарли! – крикнул Щенок откуда-то сбоку. – Как ты, Чарли? – спросил Тид, чей затылок мельтешил перед лицом француза. Блестящие черные глаза, смотревшие на красавицу, сидящую рядом с ним, скользнули по столпившимся Лихим Малым. Проведя сухим языком по губам, разбойник сухо сглотнул и что-то тихо сказал. – Что он говорит? – гурьбой зашептали Лихие Малые. – Ты слышал? А ты? Эйлин склонилась к нему, и чуть громче Чарли повторил: – Оставьте меня. Невольно женщина отшатнулась от него, не веря своим ушам. Капитан тоже дернулся. Разбойник оторвал трясущуюся кисть от постели и уронил ее на руку Эйлин, а сам обратился ко всем, обведя их быстрым невнимательным взглядом: – Оставьте, все вы. Этой ночью никто не должен подниматься на второй этаж… – он замолчал, переводя дыхание, и продолжил, – что бы вы ни услышали, как бы вам ни казалось, что вы должны подняться, дайте мне слово, что не сделаете этого. Это очень важно. Пусть каждый даст слово. Он закрыл глаза, но пальцы его все еще двигались и сжались на руке Эйлин. – Хорошо, мы сюда не придем, – первым сказал Капитан. – Обещаю, – испугано проскулил Щенок. – Да порази меня гром, если ослушаюсь! – начертив на груди крест, кивнул Питер Тид.