– Ты одержим своими фантазиями и убеждениями. Ты всякий раз бросался в бой, не давая мне позволить тебе вспомнить. Если бы я не ограничил тебя ловушкой, все бы пропало. Я жил тем, чтобы ты вспомнил, пока ты боролся со своими призраками! Я мучил тебя неведеньем, чтобы однажды ты прозрел и снова пережил свою гибель. Это тянулось слишком долго, и должно было закончиться рано или поздно. Полночь, это сейчас, Чарли. Она наступила, когда ты вошел в этот дом. Больше не будет никаких конвертов. Ничего не будет! В полночь все заканчивается! Это конец. То, чего ты так давно жаждал. Кованая люстра на длинной цепи свисающая с третьего этажа оказалась уже ниже Чарли и Жана-Антуана, и теперь ей оставалось меньше пяти футов, чтобы коснуться воды. Тросы по ту сторону железного остова неустанно ползли, скрежетали колеса в бороздах рельсов, протянутых через все этажи. Неотвратимо приближался страшный миг. Жан-Антуан не мог больше ждать, пока разбойник внемлет его мольбам, и полез выше, чтобы попытаться выбраться на следующих этажах клетки. Теперь лестничные пролеты словно бы парили в воздухе, отрезанные клеткой от остального дома. Жан-Антуан забирался все выше, стремясь добраться до последнего из них. И вот, он схватился рукой за перила самого верхнего лестничного пролета и замер, услышав, как где-то поблизости рассыпались осколки стекла. Мгновение спустя в одной из комнат отдаляющегося третьего этажа мелькнули тени. Перемежением гулких и звонких шагов кто-то прокрался в недрах последнего этажа. Голос же джентльмена с красными конвертами, тем временем продолжал звучать со второго этажа, а значит, это не мог быть он. Настороженный француз спешно поднялся еще выше и перекинул ногу через перила. В коридоре над его головой скрипнули дверные петли, и кто-то шмыгнул в соседнюю дверь. Спрыгнув на ступени, юноша ощутил, как подвешенная лестница опасно качнулась под его весом. Он приник к кованой решетке и стал вглядываться в раскинувшиеся по сторонам помещения, но больше признаков чьего-либо движения на третьем этаже Жан-Антуан не увидел и не услышал. Первый этаж ловушки исчез в бурлении ледяных вод. Блестяще спроектированный смертоносный лифт продолжал свое движение к погибели его пленников. – Что такое, Чарли? Что ты вдруг увидел? Снова мучительное наважденье? – джентльмен с красным конвертами издал звук лишь отдаленно напоминавший смех, но никак не являвшийся смехом. Это был треск, скрежет и завывание поврежденной гортани, голоса снедавшей его горечи и отвращения. – О, какой ничтожный мир создал твой разрушенный рассудок! Оставь свои фантазии, прошу, лучше вспомни чудовищную явь, Чарли! Услышав его, Жан-Антуан подошел к краю висящего в воздухе лестничного пролета. Несколькими футами ниже разбойник перебирался вдоль троса, протянутого в отличие от других тросов поперек клетки. В черных глазах разгорелся огонь торжества. Чарли не отзывался на насмешки своего врага. Чумазая рука ухватилась за трос, который теперь резко менял свое направление, огибая миниатюрную катушку, и уходил вниз. К ужасу француза Чарли спешно принялся спускаться к воде. А у самой ее кромки, разбойник резко остановился. Лишь полы его пальто да одна рука опустились в воду. Жан-Антуан перегнулся через перила, взволнованно следя за поисками Чарли и действиями убийцы по ту сторону остова. В запале разбойник суетился и дергался, нащупывая что-то под водой. Трос, по которому он следовал, вел к одной из решеток, перегородивших выходы. Чарли горделиво хохотнул и стал быстро возвращаться наверх, по-прежнему следуя вдоль троса. Просмоленная веревка на этот раз привела Чарли к стене напротив Жана-Антуана, меняя направление и поворачиваясь на одинаковых катушках. Разбойник завис у перегороженного выхода между вторым и первым этажами оставшегося снаружи дома. Увидев это, джентльмен напряженно смолк. – Так я и думал, – усмехнулся Чарли, доставая клинок, – не может быть, чтобы ты настолько же хорошо владел волшебством как я, чтобы… Низкий металлический стон прокатился по дому и поглотил слова Чарли. Неожиданный рывок всей клетки едва ни сбросил разбойника в воду. Он только и успел сунуть лезвие между зубов, да откинулся назад и не свалился лишь благодаря перецепленным через решетки несуразно длинным носкам своих сапог. От встряски перила под руками Жана-Антуана треснули и накренились вперед. Внутренности юноши подхватил дикий вихрь падения. Он перелетел через перила, отчаянно суча руками и ногами, и тоже зацепился ногой, стопа которой застряла между фигурными столбиками балюстрады откинувшихся горизонтально перил. Нелепо застывший в диагональной плоскости разбойник засмеялся с висящего вниз головой юноши. Оба оказались зависшими над бурлящей пучиной и ушедшей под воду люстрой. Жан-Антуан истошно кричал на французском и не мог думать ни о причинах странного толчка, ни о пребывании в доме кого-то еще, кого он краем глаза видел на третьем этаже. Где-то в глубине изощренной инженерной конструкции, в механизме, благодаря которому опускался гигантский лифт, что-то заклинило. Все тросы и цепи слева встрепенулись, затрещали, зазвенели и натянулись, а справа продолжали опускаться, прогибаясь и сворачиваясь все большими петлями. Произошедшее повергло в ужас и оцепенение джентльмена с красными конвертам. Чарли же, не теряя больше ни секунды, за несколько попыток раскачался на носках и подтянулся к кованому остову. Перерезал трос, связывающий замочный механизм всех дверей и отодвинул подвешенную на колесиках решетку, преграждавшую путь из клетки в остальной дом. Разрезанный трос устремился вниз по своей траектории, огибая все катушки и открывая остальные выходы. Путь в застрявшую между этажами грандиозную ловушку снова был свободен. Ловко, с азартом волка, почуявшего кровь, Чарли проскользнул в проем у пола второго этажа и быстро выпрямился в ночной тени. Их взгляды встретились. Джентльмен с красными конвертами отступил на шаг и сжал свою трость. Он сливался с окружающей темнотой еще больше, чем разбойник. Чарли не выпускал клинок. Их разделял всего один поворот, огибавший оплетенный клеткой атриум. Оба они были готовы отбросить свое холодное оружие в сторону и выстрелить друг в друга в каждое следующее мгновение. – Я не имею намерения более продлевать наши мучения, Чарли, – произнес джентльмен с красными конвертами. – Плана больше нет, тебе повезло, ты выбрался благодаря своим друзьям, а значит, умрешь, не зная правды. Мне же повезло меньше, я помню все, и оттого моя смерть будет мучительней, но в глубине души я верю, что ты тоже помнишь. Так может быть, ты наберешься смелости заглянуть в себя и расскажешь нам, почему мы собрались здесь сегодня? Гляди сколько слушателей! Трость указала в направлении третьего этажа, чуть выше висящего Жана-Антуана. В свете окна в потолке показались лица Питера и Эйлин. Радость оттого, что им удалось сломать механизм ловушки, на глазах таяла под пристальным взглядом убийцы. – О, в какую опасную авантюру они готовы были ввязаться ради тебя, Чарли, даже не подозревая, какая доля вины за содеянное мной лежит на тебе. Не подозревая, что какая-то часть тебя рыщет в поисках погибели, и помогать тебе напрасно. Рискуя свернуть себе шеи, они проникли в этот дом, любезно указанный мистером Флинтом. Они гадали, что из твоего бреда есть правда, а что есть вымысел, а потом оказались в этом доме и поняли, что правды о тебе никогда даже не знали. Слушая этот далекий от человеческого голос, Жан-Антуан перестал болтаться и просто переводил потрясенный взгляд с Эйлин, мелькавшей где-то на границе поля его зрения, на Чарли и джентльмена с красными конвертами. Наверху разнесся рокот, весь дом загудел, вторя этому шуму. Звенья цепей медленно растягивались под тяжестью трехэтажного лифта. Колеса в рельсах неумолимо корежились, поддаваясь неравной нагрузке. Металл выл и трещал. Вся клетка чуть накренилась в сторону от заклинившей части, и цепь люстры, казалось, висела теперь наискось. – Вы глупцы и невежды, – наливаясь клокочущей злобой возопила кривая прорезь рта на бледном лице. Джентльмен снова указал на Эйлин и Питера. – Вмешались в то, чего понять не можете, а если бы поняли, то сами выпустили бы этому безумцу всю кровь. Из жалости и отвращения. Тусклый холодный отблеск круглых очков обратился к разбойнику. – Помогите Вычуре и уходите, – крикнул Чарли своим друзьям и зашагал к джентльмену с красными конвертами. В следующее мгновение разбойник сорвался с места и бросился на своего врага. Тот сразу же приготовился отразить нападение, и когда Чарли налетел на него с кулаками, джентльмен проворно перебросил его через себя. Ударившись ногами о дверную притолоку, Чарли схватился за своего врага и, падая, утащил его за собой в распахнувшиеся двустворчатые двери. Оба скрылись в глубине дома, круша все вокруг, и швыряя друг друга во все стороны. Питер, мельком взглянув на отстраненно оставшуюся на месте Эйлин, побежал к ближайшему входу в клетку. Эйлин же с минуту борясь с самой собой и выбирая между правильным и честным, со всех ног бросилась совсем в другую сторону, в глубину третьего этажа, где был тайный лаз, сооруженный джентльменом с красными конвертами, чтобы перемещаться между этажами вне клетки, во время движения лестницы. Не допустить, чтобы с Чарли случилась беда – было главной задачей для нее. Мимо остановленных кочергой шестерней и перекидывающихся через стену под потолком тросов смертоносного лифта, она вернулась к висящему на петлях платяному шкафу у стены в комнате, через окно которой они залезли с крыши в дом. Из отверстия в полу отчетливо донесся треск ломающегося дерева и сдавленный крик. Эйлин ухватилась за металлические перекладины, ввинченные в стену между этажами, и стала спускаться вниз сквозь пол. Несколько отборных воровских ругательств вырвалось у Питера прежде, чем ему удалось втиснуться в узкий остаток дверного проема клетки и проскользнуть с третьего этажа в покосившуюся стальную конструкцию, уходящую далеко внизу в прокатывающиеся в темноте ледяные волны. Как только Питер уперся носками в остов клети и перенес свой вес на стену лифта, вся конструкция загудела и ощутимо просела, приняв тяжесть еще одного человека. Седовласый прижался поближе к решетке и стал перебираться вдоль нее к фрагменту лестничного пролета, под которым болталась безнадежная фигура юноши. Здесь и сейчас Питер как никогда прежде ощущал, насколько он стар для таких трюков. – Держись, Джон! Сейчас я буду тебя вытаскивать, – бледнея, крикнул Тид Жану-Антуану. – Каким образом? – француз попытался повернуть шею на звук голоса Питера, но тут же почувствовал, будто падает и постарался перестать двигаться. – Там видно будет. – А если я упаду, как думаете, у меня есть шансы выжить? – Видишь зубцы, торчащие из воды? Жан-Антуан поднял глаза к бровям, чтобы увидеть уходящую к воде цепь, расплескивающиеся по первому этажу дома брызги и все еще носящиеся по волнам половицы. – Нет… – Под тобой люстра, Джон. Советую все же не падать, иначе пройдешь сквозь нее, как масло сквозь нож. – Это поговорка такая? – Нет, это то, что может произойти, если не перестанешь раскачиваться. – Но я ничего не делаю! – встревожено вскричал француз. – А ты постарайся еще получше ничего не делать. Я уже близко. В самой парадоксальной форме это была чистая правда: Тид, наконец, добрался до фрагмента лестницы, прикрепленной к стене клетки и слез вниз, перебравшись теперь под этот лестничный пролет и почти что поравнявшись с Жаном-Антуаном, однако ему было никак не дотянуться до француза даже, если бы тот постарался дотянуться до Питера. Эйлин вздрогнула, когда в двух парах футов от нее, прямо за дверью небольшой комнаты раздался насмешливый скрежет поврежденной гортани. Тут же спиной вперед в комнату ввалился Чарли и, расшвыривая во все стороны капли с мокрого пальто, чуть не падая, оскальзываясь и пытаясь сохранить равновесие, волчком метнулся к стоявшей у окна вазе, чтобы впоследствии зашвырнуть ею во врага. Джентльмен с красными конвертами вошел следом медленно, не растрачивая силы попусту и слегка отклоняясь от летящих в его сторону предметов. Если сначала он был взбешен и напуган оттого, чем обернулась их сегодняшняя с Чарли встреча, то за несколько минут, пока они сражались, скрытые от глаз Эйлин, в нем произошла пугающе разительная перемена, в результате которой он смог вернуть себе самообладание. Увидев его совсем рядом, Эйлин оцепенела и вжалась в стену. Мысль о том, чтобы неожиданно напасть, застать врасплох и обезоружить джентльмена с красными конвертами тут же растворилась в лихорадочном немом крике мошенницы. Это было не лицо, а искусно имитирующая лицо маска из тонкой кожи. Узкие плотно подогнанные швы обрамляли скрытые под маской изгибы и контуры лица. Края маски были спрятаны под воротником и цилиндром, но отгибались у висков, где выпускались наружу волосы. Эйлин привыкла к грубости и жестокости мужчин, к животным, безжалостным законам, которые царили на улицах и их многократно усложнившимся и развившимся разновидностям, правящим в светском обществе. Но существо, возникшее перед ней, было извращенным чудовищным подобием человека и не имело ничего общего с обычными проявлениями жестокости. Вся исключительная для женщины закалка, какой обладала Эйлин, оказалась совершенно бесполезна перед обезображенным интеллектом человека под маской. Страх обезоружил ее, и удачный для нападения момент был упущен: круглые линзы очков обратились к Эйлин. – А, мисс Вэйвуд! – учтиво произнес нечеловеческий голос сквозь отвратительно раскрывающуюся прорезь рта, будто не замечая летящих в него книг. – Мне жаль, что вы стали свидетелем подобных событий, но вы сами виноваты. Вы крайне неразборчивы в привязанностях. Это вас и погубит. Не нужно делать удивленный вид, вы давно подозревали, что за вами следят, только сообразить не смогли, что это связано с Чарли, а не с вами. По моим наблюдениям вы не представляли ни угрозы, ни важности, однако сегодня вы вмешались в план, который я создавал и воплощал в жизнь много лет. Этот план был безупречен, но не учитывал вас, мисс Вэйвуд. Вы – лишняя деталь. Следовательно, вас нужно всего-навсего вычеркнуть из плана. Поверьте, убить вас, увидеть вашу кровь, ваши внутренности мне будет куда приятнее, чем оставлять послания на потных грязных мужских телах, разящих перегаром даже после смерти. В темноте блеснуло лезвие, выпущенное из рукоятки его трости. Джентльмен снова держал трость за конец, так что мог пользоваться ею, как режущим крюком. Рука его была изящно отведена назад, в любой момент готовая полоснуть тростью по горлу Эйлин. Он предупреждающе выставил вперед зажатый в другой руке клинок, меньше минуты назад отнятый у Чарли, словно получше прицеливаясь к хрупкой белой шее для удара лезвием трости. – Вы безнадежно больны, – пятясь, проговорила Эйлин. – Не более чем Чарли, сами знаете, – ответило искусственное лицо, хищно наклоненное вбок и пристально наблюдающее за каждым шагом Эйлин. Резкий, намного более быстрый, чем ожидала мошенница, взмах отправил трость точно к цели. В этом движении было не только умение, но и жажда отнять жизнь. К тому времени, как лезвие проделало полпути, Эйлин только заметила его, только почувствовала, как где-то внутри умирает непоколебимая уверенность в том, что она будет жить. А потом, что-то большое и тяжелое обрушилось на джентльмена с красными конвертами. Идеальный взмах руки, с точностью художника подкрученный мановением запястья, оборвался, позволив Эйлин отшатнуться от дрогнувшего лезвия. Это Чарли запустил в своего врага грузным, обтянутым зеленым атласом креслом. Еще мгновение, и он бы опоздал, а темноту заброшенного дома оросила бы горячая кровь мошенницы. Джентльмен с красными конвертами не устоял на ногах и вместе с креслом обрушился на стену. Заваленный грудой обломков и оглушенный, он обмяк на полу и казался мертвым. Быстро оправившись и игнорируя оставшийся, подобно ожогу, след ужаса в ее душе, Эйлин проворно скользнула к обездвиженной фигуре, черным мехом растекшейся по полу, и легким воровским движением сгребла трость джентльмена и клинок Чарли. Разбойник подскочил к ней, взял за локоть и оттащил подальше. Он заговорил сбивчиво и спешно: – Скорее уходи! Парадная дверь загорожена клеткой, но можно выбраться через окна. – Нет, я не оставлю тебя! – Ты сделала для меня больше, чем я мог бы просить. Ты спасла меня из плена. Спасла от неминуемой гибели. Но сейчас ты здесь не нужна. – Ты позволил пойти с тобой! Пойти до конца! Узнать твою тайну! – Эйлин! Я не хочу, чтобы ты видела то, что я сделаю с ним. Я не хочу, чтобы кто-то видел, как я убиваю. – Однажды ты уже пропал. Не хочу, чтобы история повторялась. Я выйду из этого дома только с тобой, Чарли Бродячие Штаны! И если ты думаешь, что мне нужно твое одобрение, то крупно заблуждаешься. Кривая хитрая ухмылка растянулась на уставшем лице разбойника. – Коварная твоя душа, – восхищенно протянул он. – Ты потерял, – протянула она ему клинок, а сама с ловкостью и грацией прокрутила тростью, точно завоеванным трофеем. Будучи ободренным победой, Чарли благородно склонил голову, принимая клинок, и величаво повернулся к обломкам кресла: – Он пропал! – тут же вскричал разбойник. Жан-Антуан не чувствовал своих ног, зато не мог избавиться от мучительного чувства, будто в голове его ползают муравьи. Он висел почти спиной к Питеру и лишь краем глаза видел какое-то движение недалеко от себя. – Не могу до тебя достать, Джон, – в сердцах посетовал Тид, словно извиняясь за то, что собирается бросить француза на волю судьбы. Он перепробовал разные возможности сократить расстояние, забираясь повыше и упираясь макушкой в древесину лестничного пролета, откидываясь как можно дальше от клетки и держась на двух пальцах за решетку, но все было без толку.