В квартире было тихо и пахло какими-то благовониями, сильно резавшими нюх. Шторы на окнах были плотно задернуты, от чего в комнатах было темно. Когда глаза Кирилла привыкли к полумраку, он сумел разглядеть несколько лежащих тел у входа в гостиную. Полицейский достал пистолет и подал молчаливый жест Семёну, означавший быть на готове. Зайдя в гостиную, бывалый полицейский невольно вскрикнул, увидев следы недавней кровавой расправы. На первый взгляд Кириллу удалось насчитать не меньше пятнадцати человеческих тел. Почему он был так уверен, что все эти люди мертвы? Потому что выжить с отрезанной головой, воткнутым в глаз ножом, сломанной шеей и другими подобными увечьями было вряд ли возможно. Посреди комнаты стоял накрытый стол с большим именинным тортом посредине, в центре которого давно догорели свечи. На полу возле одного из трупов было написано слово «Дндрас». Что оно означало, Кирилл не знал. – Сюда! Есть потерпевший! – услышал Кирилл голос Семёна из глубины квартиры. На полу в ванной комнате, обхватив колени руками, сидел смуглый маленький мальчик. Лет десяти. Он выглядел напуганным и весь дрожал. – Эй, малыш, всё хорошо. Мы из полиции. Тебе больше ничего не угрожает, – мягко, но уверенно сказал Сёма, однако мальчик не реагировал на его слова, находясь в состоянии шока . Полицейские вызвали бригаду криминалистов и следственную группу. Единственного свидетеля было решено отвезти в участок до приезда представителей социальной службы. Всю дорогу малыш сидел молча. Когда Кирилл приехал, его и Семёна сразу вызвал к себе начальник, чтобы узнать подробности жуткого происшествия, информация о котором уже просочилась в СМИ. Была необходимость работать быстро. Уже к утру все результаты должны были лежать на столе у начальника отдела. Предвкушая жаркий остаток дня и бессонную ночь, полицейские отправились к себе в кабинет. Через несколько часов появились первые результаты расследования. По предварительным заключениям экспертов-криминалистов и патологоанатома, почти все убитые погибли в результате насильственной смерти. В борьбе. Друг с другом. Кроме четырёх мужчин, которые скоропостижно скончались по естественным причинам. А именно: двое от инфаркта, у одного случился инсульт, и последний – от перитонита, вызванного разрывом аппендикса. О том, что от страха может случиться разрыв сердца, Кирилл ещё слышал… А вот разрыв аппендикса от страха – это что-то новенькое… Дальше было ещё интереснее. Все без исключения погибшие были друзьями. В день убийства эти люди отмечали день рождения сына хозяина квартиры. Также среди убитых было трое детей возрастом от восьми до одиннадцати лет. Выживший мальчик был тем самым именинником. Кирилл окончательно запутался в версиях произошедшего. Что могло заставить взрослых семейных людей ни с того ни с сего перебить друг друга? Оставалась ещё одна зацепка – «Дндрас». Кирилл не знал значения этого слова и решил поискать его в интернете. Когда мужчина набрал это слово, поисковик автоматически исправил его на «Андрас». Кирилл внимательнее посмотрел фото с места убийства. А ведь и правда, первая буква, возможно, «А», а не «Д». «Андрас – демон раздоров и проклятий. В его службу входит сеять распри. Если заклинатель не проявит осторожность, он убьет его и его товарищей. Дух смерти, причем смерти естественной, но скоропостижной, способен наслать на жертву смертельное заболевание…» – Кирюх, надо на планерку идти. Сушкин звонил, всех у себя собирает, – сказал Семён, собирая бумаги и вставая из-за стола. – Ага, иду, – не отрываясь от экрана компьютера ответил Кирилл вслед уходящему товарищу. Он уже собирался выходить из кабинета, но его телефон неожиданно зазвонил. На другом конце провода был коллега Кирилла, находившийся на месте преступления. Он сообщил, что в одной из комнат – в детской – найдена ритуальная атрибутика. Несколько свечей и нарисованные мелом на полу каракули. Мужчина сообщал, что, по всей видимости, их рисовали дети, но, возможно, это как-то поможет в расследовании. Кирилл поблагодарил коллегу и положил трубку. В его голове теперь складывалась идиотская, но всё объясняющая версия, в которую вряд ли кто-то поверит… Послышался звук выстрелов. Кирилл взял табельное и выскочил в коридор. Из кабинета начальника, где должна была сейчас идти планерка, слышались громкие крики и звуки борьбы. Полицейский поспешил на помощь. Осторожно приоткрыв дверь кабинета и заглянув внутрь, мужчина не поверил своим глазам: Семён сидел верхом на начальнике и пытался его задушить. Остальные полицейские громко ругались друг с другом, их лица выражали гнев. Некоторые стреляли. Самым страшным в этом зрелище были глаза сослуживцев: белки налились кровью, а зрачки бегали из стороны в сторону. Кирилл не узнавал коллег. Вокруг происходило что-то ужасное… Позади него распахнулась дверь, и в коридор выкатились две борющиеся женщины. В них он узнал сотрудников соцслужбы. Одна из женщин – та, что была покрупнее, вцепилась зубами в шею другой и мутузила её кулаками. Другая же тыкала в голову соперницы шариковой ручкой и пыталась лягнуть её в живот пяткой, с которой сползла туфля. Глаза сотрудниц социальной службы также были налиты кровью. Когда женщины увидели Кирилла, то, как по команде, ринулись на него, но мужчина успел увернуться. Кое-как затолкав одичавших и царапающихся тёток в один из кабинетов, полицейский подпер дверь стулом. Он не понимал, что за чертовщина творилась в отделе, но чувствовал, что должен найти того пацана, которого они с Семёном привезли сегодня в участок. Кирилл вбежал в кабинет, откуда только что выкатились тётки из соцслужбы. Мальчик, действительно, оказался там. Он спокойно сидел на стуле, закинув ногу на ногу и в упор смотрел на Кирилла. Его глаза были налиты кровью. – Что тут происходит?! Это ты во всем виноват?! – закричал Кирилл. Мальчик жутко улыбнулся и молча встал. Продолжая ухмыляться, он медленно пошёл навстречу полицейскому. Кирилл чувствовал, что если даст парнишке слишком приблизиться к себе, то неизбежно произойдёт что-то ужасное, и достал пистолет. Вдруг всё тело Кирила пронзила острая боль. Рука, сжимавшая пистолет задрожала, голова закружилась, а правая сторона лица будто «поплыла» вниз… Но полицейский успел нажать на курок… * * * Приехавший отряд ОМОНа, обыскав здание отдела полиции, обнаружил только одного выжившего. Мужчину, около тридцати лет. Все остальные сотрудники полиции и гражданские были мертвы. Когда врачи скорой помощи осматривали пострадавшего, ими был поставлен предварительный диагноз "инсульт". Единственное, чего никак не могли понять медики, почему глаза мужчины были налиты кровью, а зрачки бегали из стороны в сторону… Очки Мне прописали очки. Я учился в выпускном классе, и это звучало для меня как приговор. Очкарик. Теперь я очкарик. Оправа была подобрана, линзы заказаны. И вот эти телескопы уже лежат на моем столе и ждут своего часа. – Хотя бы попробуй, – настойчиво сказала мама. – Просто надень их и пройдись в очках до магазина. Это не просьба. Заодно купишь яблок бабушке. Ну ок. Я оделся, нацепил очки (намереваясь их снять по выходу из подъезда) и отправился в магазин. На выходе из подъезда я встретил дядю Митю – местного пьяницу. Вокруг него бегала толпа цыган, что ли… Голых?! Которых он, казалось, даже не замечал. Один из цыганят повернулся ко мне, огляделся – он будто удивился, что я его вижу, ткнул соседа – и вот на меня уже таращилась стайка чертей! С рогами, копытами, хвостами. Они тыкали в меня пальцами и корчили рожицы. Я ускорил шаг и скрылся за углом дома. Костюмы у них, что ли, такие? Бред какой-то… Тут же, за углом дома, мне навстречу шёл какой-то урод. Он был будто разрезан на две части и заново сшит! Причём одна часть была женщиной, а другая мужчиной. От неожиданности я споткнулся. Очки слетели. Я поднял глаза – урод куда-то пропал. Вместо него передо мной стояла вполне миловидная девушка. Я надел очки – урод снова здесь. Снял. Надел. С очками было явно что-то не то. Или со мной… Я бродил по району, встречая не только обычных людей, но и каких-то противных карликов в дурацких шапках, волосатых чудовищ, ещё пару десятков женщин-мужчин, снова чертей – и это были именно они, теперь я не сомневался. Один даже помахал мне и послал воздушный поцелуй. Пребывая в полном шоке, я вернулся домой.