Проходя мимо оживленно болтавших дам, я невольно услышала обрывок разговора и приостановилась. – Ну что вы, дорогая, это невозможно! – говорила одна, элегантно обмахиваясь веером. – Отчего же? – возражала вторая. – Этого хотел старый князь, и… – Вот именно, что этого хотел старый князь, – хохотнула первая. – Откуда вам знать, чего хочет молодой? Да вы только посмотрите на нее: до чего ж нехороша собой… – Ну, вы слишком уж придирчивы, – пробормотала вторая. – Девушка, конечно, не писаная красавица, но и далеко не дурнушка. Она неплохо сложена, и если ее как следует одеть и причесать, выйдет просто картинка! – Да, но… Что «но», я слушать не стала, поскольку ничего нового о себе не узнала бы: Мадита пересказывала все, даже гадости, что придумывали обо мне и старом князе… Правда, теперь к списку моих недостатков добавился «дурной глаз», не иначе с подачи княжны Айны – она ведь не успела еще уехать. Видно, траурное платье самого модного покроя приготовила заранее – вот такое уж точно в три дня не сошьешь, там мастерицам на неделю работы! Я отошла в сторону, думая, как бы удалиться незамеченной, но резкий оклик заставил меня вздрогнуть. – Альена! – звал Райгор. – Альена! – Да, господин? Князь сделал несколько шагов мне навстречу и взял за руку. Я только удивилась: что это на него нашло? – Альена, отчего ты стоишь одна? – спросил он неожиданно мягко. Его собеседницы уставились на меня с нехорошим любопытством. – Я… Райгор до боли стиснул мои пальцы, заставляя умолкнуть. – Альена безмерно опечалена смертью моего отца, – произнес он, обнимая меня за плечи и с силой привлекая к себе. – Она была очень к нему привязана… Верно, Альена? Я молча кивнула в ответ, не понимая, что он затеял. Украдкой взглянув вверх, ему в лицо, я поняла – дело неладно! – Отец тоже очень любил Альену, – продолжал он, прижимая меня к себе так, что я едва могла дышать. – И я женюсь на ней, как только минет срок траура. Так? – Да, господин, – ответила я. – Такова была последняя воля господина Даккора. – Вот именно, – произнес Райгор, глядя на Айну. Глаза его блестели опасным сухим блеском, а пальцы жгли мое плечо сквозь одежду, будто раскаленное железо. – А последняя воля – закон. Тем более воля князя. И да будет так! Не помню, как я дотерпела до конца вечера. У нас не прекращали бы поминок до рассвета третьего дня, вспоминая деяния ушедшего – а у Даккора их хватило бы и на больший срок! – но у равнинных такое не было принято. Я спаслась постыдным бегством, скрылась в своих покоях и в последующие дни старалась не высовываться оттуда, чтобы не столкнуться с Райгором. Новости мне приносила Мадита: жизнь в княжестве шла своим чередом, а если и случались какие-то неурядицы, о них ничего не говорилось. Впрочем, Мадиту больше интересовали слухи и сплетни. Так, она донесла, что сильнее всего молодому князю докучают не враги, не разбойники и даже не казнокрады, а благородные девицы со своими бойкими мамашами. Еще бы, такой жених пропадает… И ведь не всякую выставишь прочь, не учинив обиды! – Снова гости, – сказала она, гася свечи, – повара с ног сбились, поди наготовь на такую ораву! Гулять будут до утра… Хорошо еще тут почти ничего не слышно, верно, госпожа? Я кивнула: отзвуки веселья до моих покоев не доносились. – Иди спать, – сказала я, – или ты опять на конюшню? – Ну так… если дозволите… – засмущалась она. – Дозволяю, – серьезно ответила я. – Держи вот яблоко, дай Серебряному от меня. Я сама не пойду, слишком уж много чужаков кругом. – Он поймет, он прямо как человек, – заверила Мадита, засунув яблоко в карман. – Иногда как глянет, так и думаешь: вдруг, как в сказке, это вовсе не конь, а рыцарь зачарованный? Я только улыбнулась в ответ, а когда она убежала, кутаясь в шаль, вынула маску из тайника: его я обустроила на полке с книгами, потому что уверена была – туда никто, кроме меня, не полезет. Мадита до книг и дотронуться боялась – я ей еще когда сказала, что они очень дорогие, так что сама пыль смахну, не переломлюсь, – а чужих в комнате не бывало. Конечно, если бы мои покои вздумали обыскать, то нашли бы маску, но пока обходилось… – Я только еще разок попробую, – шепотом произнесла я, сев перед зеркалом. Облик княжны Айны удавался мне отлично, но я придумывала все новые и новые лица, и это увлекало не на шутку. Себя бы так не забыть, думала я порой и тут же снимала маску… Свеча уже почти догорела, и хоть это мне не мешало, я подумала, что нужно ложиться. И тут в дверь постучали… Я решила было, что померещилось, но стук повторился. – Кто там? – спросила я, пряча маску на полке. – Райгор, – был ответ, и я едва не уронила на пол книгу в тяжелом переплете. Грохоту было бы! – Я тебя разбудил? – Нет, господин, я еще не спала. Что вам угодно? – Видишь ли, твоя спальня – последнее место в замке, где меня будут искать. – Кто же вас ищет? – удивилась я. – Угадай, – тихонько рассмеялся он. – Открой дверь, Альена. – Простите, господин, не открою, я не одета. – Что за печаль? Я ведь женюсь на тебе, так что увижу все твои прелести… – Вот когда женитесь, тогда и увидите, – ответила я. – Хотя, право слово, нечем там любоваться. Вот ваша матушка была красавицей, а я… – Да не была она такой, – грустно сказал Райгор за дверью. – Я же сказал, в замке нет ее прижизненных портретов… Это отец придумал легенду, чтобы объяснить, почему не хочет жениться во второй раз. Дескать, предан памяти жены, равной ей не найти… А если очень часто повторять что-то, люди начинают верить, даже те, кто ее помнил. Я молчала. – Отец ведь поздно женился, – продолжил он после паузы. – Она была на двадцать с лишним лет моложе его… Знаешь, не самого знатного рода, и приданого-то с гулькин нос, и не красавица писаная, а вот поди ж ты! Отец за ней ухаживал, как мальчишка… Он очень ее любил. – А она его? – спросила я, не вполне понимая, к чему этот рассказ. – И она его, – твердо ответил Райгор, и я поняла, что наверняка он этого не знает. – Она… она умерла, когда мне и двух лет не было, я ее совсем не помню. А отец так и не женился больше. Наследник есть, а мачеху для меня он брать не хотел. Снова воцарилась тишина. – Отец не дожил до нашей свадьбы, жаль… Он говорил, ты чем-то напоминаешь ему мою мать. Я вспомнила, как Райгор в запале предложил отцу самому жениться на мне, но промолчала. Не стоило вспоминать о таком. – Не откроешь, значит? – снова спросил он. – Уж простите, господин, но я воспитана в тех краях, где жениху даже лицо невесты до свадьбы видеть не полагается, не говоря уж о прочем, – приврала я. – И я не знаю, кто там с вами за дверью. Этак открою, а вы заявите, что я не вам отворила, а вашему гостю или вовсе оруженосцу и свидетелей – толпа. И разве можно жениться на опозоренной, даже если отец завещал? За дверью царила тишина. – Если хотите, ломайте двери. Засов здесь крепкий, сколько-то продержится, а я тем временем успею в окошко выпрыгнуть, – добавила я. – Высоко, но… лучше смерть, чем позор! Признаюсь, я невольно давилась от смеха, повторяя фразы из здешних рыцарских романов, но Райгор, должно быть, принял эти звуки за всхлипы, поскольку произнес: – Не думай обо мне хуже, чем я того заслуживаю, Альена. – Всякому благородству есть предел, – припомнила я еще один подходящий оборот, – а вы, господин, еще и нетрезвы… Когда же человеком управляет не разум, а вино, он способен на самые мерзкие поступки, о которых сам же и пожалеет, но будет слишком поздно! – Поверь, я не желал ничего дурного, – устало сказал он. – И я до отвращения трезв. Знаешь, сколько ни выпью, стоит взглянуть на всех этих девиц – так трезвею. Не иначе тело умнее меня и старается не наделать спьяну того, за что потом придется расплачиваться голове! – Завидую вашему здравомыслию и самообладанию, господин, но дверь все равно не открою. – Ясно… Что ж, спрячусь на конюшне, – усмехнулся он, и мне вдруг захотелось отодвинуть засов, но… будто чьи-то ледяные пальцы удержали мою руку. – Доброй ночи, господин, – сказала я и добавила не без расчета: – Вам ведь вовсе не обязательно жениться на мне. Я знаю, почему господин Даккор так настаивал на нашей женитьбе: это все из-за перевала, верно? – Да, – услышала я после долгой паузы. – Хотите, я подарю его вам или продам… недорого, что там продавать-то? Скалы да горелые развалины? На этот раз молчание длилось дольше. – Не говори глупостей, Альена, – сказал наконец князь. – Я женюсь на тебе, но не из-за проклятого перевала, а потому, что такова была последняя воля моего отца. Ты слышала его слова собственными ушами. И ты считаешь, что я способен ослушаться его? – Я не сомневаюсь в вас, господин, – не удержалась я. – Но не думаю, что этот союз будет счастливым. – Это не имеет значения. А что касается перевала… Ты что, плохо знаешь законы? Земли Сайтор не подлежат продаже или дарению, они могут переходить только по наследству. Если не будет наследника мужского пола, тогда они отходят старшей дочери. Единственной, если говорить о тебе. Не будет и дочери – тогда дальней родне, как их там… – Я знаю, господин. А вы должны были бы войти в мой род, чтобы стать настоящим хозяином перевала, но этого бы ваш отец не допустил, верно? – Да, он часто сожалел о том, что у меня нет младшего брата, – усмехнулся Райгор, – тогда все было бы намного проще. Но деваться некуда, поступим, как привыкли: я добавлю к своему титулу «хозяин Сайтор», вот и все. «Если бы все было так просто!» – подумала я, а вслух спросила: – Господин, а почему господин Даккор так рано умер? Ведь он был еще не стар!