Утром меня разбудили. Потрясли за плечо, и делал это полковник, генерал, с которым мы спали вместе, сидел у меня в ногах, опустив ноги, и с любопытством смотрел на меня. Лицо побитое, сильно заплывшее, так что кто это я по нему не узнаю. Да и остальные не сильно от генерала отличались, разве что полковник, синяки свежие, видимо недавно тут. — Ты кто? — спросил полковник. — Лейтенант в отставке Крайнов, комиссован по ранению из рядов РККА. Был командиром зенитной батареи в Четвёртом армии. Сначала при штабе армии, а потом госпиталь охранял, пока не ранили. Две недели назад прошёл медицинскую комиссию и был вчистую списан. Нога повреждена, укоротилась на пять сантиметров. Женился, приобрёл на деньги полученные как наследство дом. По доносу оказался тут. Причём о чём донос не сообщили, при обыске ничего не нашли, но всё равно забрали. Это если кратко, если всё рассказывать, можно книгу написать. — Фронтовик значит? — морщась и держась за челюсть, пробормотал генерал. — Орденоносец, дважды награждён, орденом «Красной Звезды» и медалью «За Отвагу», — откинув полу шинели, показал я награды, у меня их не забрали, а вот у командиров их не было, только рваные отверстия на тех местах где были ранее награды. Это обнадёживало. — Что орденоносец — это хорошо, только для нашей камеры ты званием не вышел, — сказал полковник, устраиваясь на своих нарах. — Я комиссован, и по сути гражданский человек, так что теперь на звания, выше-ниже, мне плевать. А насчёт другой камеры вы правы, сначала в одну завели, та полна была, присесть негде, не видел, но по шуму определил. Я даже отойти от двери не успел, как она снова открылась, и другой конвоир меня к вам отвёл. Тут нащупал свободное место и вот устроился, накрыв себя и соседа шинелью. Вроде хватило, выспался нормально. Кстати, нас кормить будут, или тут как, на самообеспечении? — Скоро баланду будут разносить, — ответил тот же полковник. Снаружи в коридоре явно царил переполох, слышался топот, ругань, но мои сокамерники не обращали на это внимания, и я решил, что это обычное дело, так что тоже не отвлекался. Особо со мной старались не говорить, видимо посчитав что я подсадная утка, выведывать информацию подсажен, да и мне особо говорить с ними было не о чем, они даже не соблаговолили представиться, оставшись неизвестными. Когда наконец принесли завтрак, я возмутился, когда всем выдали пищу через раздаточное окно, а мне нет. Раздатчик даже глаза выпучил, заглядывая к нам в камеру: — А ты откуда тут взялся? В этой камере трое должно сидеть. — Меня не спрашивали, привели и заперли. Давай мою порцию, и смотри, чтобы не меньше чем у остальных. Я забрал миску с ложкой и кружку с напитком похожим на чай, и пройдя к нарам, устроился на них. Стола не было, так ели, сидя, держа миски в руках. Хлеб был один кусок, ржаной. Ел я быстро, подозревая, что если не поспешу, не дадут. Так и оказалось. Поесть я успел и только к чаю приступил, когда за мной пришли. Причём втроём. Увидев, как те заскакивают в камеру, я быстро, пуча глаза от усердия, в несколько глотков опустошил кружку. Успел. Там конечно не кипяток, но всё равно горячо. Не то чтобы я вот так есть хотел до помутнения рассудка, но раз моё, то моё, всё съем никому не оставлю. В общем, меня скрутили, миска и кружка полетели на мокрый бетонный пол и в полусогнутом состоянии пытались повести к двери. А я не шёл, нога заболела, так что пришлось поджать ноги и по факту те меня понесли на своих плечах, третий страховал. Меня подняли наверх и занесли в один из кабинетов, где находились двое командиров госбезопасности, хозяин кабинета в звании старлея, знакомый лейтенант что ночью меня брал, и конвоир что отводил меня в камеру. Конвой оставив меня в кабинете, посадили на стул, тут же отбыл, а старлей у меня сходу спросил: — Как вы оказались в камере изменников Родины? — На них не написано, что они изменники, — поправляя сбившуюся шинель, пробурчал я, после чего ответил. — Завели меня туда, и заперли. — Этот? — указал тот на бледного конвоира. — Этот завёл в камеру, та вроде полная была, судя по спёртому воздуху и шуму дыхания. Потом другой пришёл и отвёл в камеру где мне свободное место нашлось на нарах. — Точно другой? — заинтересовался старлей. — Точно, он повыше был. А что случилось? — Тут мы вопросы задаём, — сразу отбрил хозяин кабинета и приказал конвоиру. — Свободны. Когда тот вышел, старлей осмотрел меня и откинувшись на спинку стула сцепил руки на животе, продолжил задумчиво меня изучать. — Чего? — осмотрел я себя. — На мне узоров нет и цветы не растут. — Ты был прав, нагл чрезмерно, — кивнул старлей лейтенанту. — Вот и я говорю, что это подозрительно. — Хм, пройдите через круги ада на передовой, тоже чувство страха атрофируется. Так чего меня арестовали, есть причины? — Не арестовали, а задержали до выяснения, — пояснил старлей. — На вас поступила анонимка о том, что вы состоите в банде, ездите на угнанных машинах, участвуете в налётах, вас видели вместе с людьми что разговорили на немецком. — Ух ты, серьёзные обвинения. И что, доказательства представлены?.. Хотя постойте, что-то такое я припоминаю. Ну да, две недели назад участвовал в налёте на сберкассу в центре города. Да по ошибке перестрелял соучастников. Мне потом милиция также по ошибке благодарность объявила, бывает. Или нет, восемь дней назад я доставил шефскую помощь нашему госпиталю, продовольствия полную машину. Это тоже наверно считается диверсией? О, а по поводу встречи с немецким резидентом. Я немецкий учу и желаю получить разговорную практику, и нашёл такого собеседника, профессора медицины, знающего немецкий в совершенстве, но то что он резидент, я не знал, спасибо, открыли мне глаза. Что же вы сидите? Быстрее нужно хватать его, пока он ложкой подземный ход к немцам не прокопал. Несколько секунд старлей пристально смотрел на меня, после чего вздохнул и сказал: — Вы можете быть свободны. Свои вещи заберёте на выходе. Извиняться за задержание не буду, за наглость. Свободны. Вызванный конвоир, этого паренька с излишне серьёзным лицом я не знаю, сопроводил меня к выходу. Там я получил свои вещи, но пистолета не было, что меня возмутило: — Эй, а оружие? — А у вас есть документы на него? — поинтересовался дежурный, что всё выдавал. — Это трофей, взятый мной лично в бою. — Будут документы на него, получите. — Не боитесь ответка прилетит? — Что? — не понял тот. — Потом поймёте. Мысленно матерясь, я покинул здание управления НКВД, и направился по площади к одной из улиц, по пути махнув рукой, подзывая пролётку, они тут обычно дежурят, ожидая тех, кто выходит из здания. Одна подъехала, и сообщив адрес, велел побыстрее доставить до места. Не стоит думать, что я борзый без конца, отчего так себя вёл, не имея ума. О нет, я первым делом окидывал взглядом собеседника, снимая с него психоматрицу, опыт у меня был, на этом и строился разговор. Старлею нравились наглецы, импонировали они ему, так что тут я сыграл хорошо, отпустили. А на выходе просто сорвался. На нервах был. Зря конечно, но насчёт ответки тут я серьёзно. Арсеналы управления изрядные, даже несколько броневиков в гараже имелось, я успел их осмотреть сканером и решил подчистить их, полностью. В ответ за то что пистолет прикарманили, дело святое. Посмотрим дальше, может злость и пройдёт. Добравшись до дома, я первым делом затопил печи. Остыл дом, не хватало ещё чтобы трубы водопровода полопались, но нет, к счастью успел. Аня вечером будет, так что я всю одежду отправил в стирку, запах отбить, да и вшей что уж скрывать, ну и сам попарился. Успел дела переделать, потом достал из браслета мотоцикл, тот самый с коляской, не хотел на трамвае трястись и покатил за женой. Та в курсе, без меня здание не покидать, я всегда ожидаю её чтобы домой сопроводить. Москва сейчас опасна с наступлением темноты, разного криминалитета хватало. А так скатался за ней, усадил в коляску, и вернулся. Жену домой, там ужин готов, а мотоцикл в амбар, где убрал в браслет. Про то что ночь не дома провёл, я ей так и не сообщил. Ночью, где-то в полночь, обнимая жену в постели, я наконец дождался, участковый отправился в туалет, припёрло. А там гнилые доски подломились под весом. Не выплыл, утонул. Я помог, дальности работы амулета-помощника хватало. Я же говорю, что всегда ответку возвращаю. Жил козлом, и помер также. Интересно, как именно жители нашего района будет описывать его гибель? Следующие пару дней всё прошло нормально. Участкового похоронили, хотя то как тот погиб всё ещё вызывает улыбки у некоторых горожан, слух действительно разнёсся. Сам я продолжал работать с бронетехникой, все «тридцатьчетвёрки», которые я забрал обратно у немцев, были мной вооружены и заправлены, а так те были вполне на ходу. Я только профилактику провёл. Ну и «КВ-1» начал заниматься, пока парочку снарядил и к боям подготовил. Все эти танки что я отбил у немцев имели их окраску и кресты, но перекрашивать я не стал, хотя бочки с нужной краской имел. Сегодня Аня в ночную, дежурство у неё, так что я подготовился, и когда стемнело, дождался вечера, занимаясь делами, а именно бронетехникой, ещё два «КВ» снарядил, после чего на «эмке», той самой на которой в первые дни катался, направился к управлению НКВД. Дальше, используя амулеты, они мне вполне помогали, без них как без рук, я смог пробраться вниз, и даже на склад вооружения. Всё вооружение забирать я не стал, война идёт, это подло, но свой «Парабеллум» вернул, нашёл его, ну и патронов к нему выгреб всё что было, да пару ящиков гранат, после чего покинул здание, и добравшись до припаркованной на соседней улице машины, вернулся обратно. Не думаю, что моё посещение и пропажу заметят, значит никто не пострадает, ну и своё желание вернуть своё удовлетворил, даже компенсацию получил. Дома, устроившись на кровати, сон почему-то не шёл, я размышлял. Эта вся мышиная возня мне поднадоела. Хотелось активных действий. Пока всё ровно, немцы пытаются прорвать оборону, а наши держатся, стоит поработать по тылам противника. Повеселится хочу, скучно мне, ещё погода эта угнетающе действует, хочу на море, на Мальдивы, к солнышку и золотистому песку. Поэтому и решил встряхнуть с себя. Я не скажу, что я такой адреналиновый маньяк, но встряска изредка мне требовалось, я это ещё по прошлой жизни заметил. Утром, уложив жену спать, световым днём я её не забирал, мы так договорились, сама добиралась, только по ночам её сопровождал, я позавтракал и уже собрался пройти в амбар, как раздался стук в калитку. Оказалось, почтальон пришёл, принёс письмо от матери Анны. Будить ту я не стал, а то ещё перевозбудиться, совсем не уснёт и отправится на службу уставшей. Проснётся и почитает, я на столе оставил письмо, на кухне. Так что с небольшой задержкой я прошёл всё же в амбар, где продолжил работы. К обеду закончил со всеми «КВ», набил всё же руки и теперь знал, что делать, что изрядно экономило время. После обеда с женой время проведу, а проводив её, займусь «Т-35А». Его обслуживать и снаряжать желательно в темноте. Причина была веской, он по длине в амбар не входил, из ворот торчать будет часть, или корма, или передок. Немного, но ворота не закрыть. А в темноте пробелом нет, смогу установить пулемёты «ДТ», они сняты были, шесть штук. Пополнить боекомплекты двух башен с сорокапятимиллиметровыми башнями, и боекомплект главной башни с танковой трёхдюймовкой «КТ-28». Остальное всё на месте. После этого танка у меня на очереди три «Т-28», двенадцать «Т-26», несколько «БТ-7» и «БТ-7М», потом броневики, тягачи с тракторами и автотехника. Всё в порядок приведу. Всё за раз делать не буду, закончу с танками и броневиками, и можно отправляться. По моим прикидкам дней на пять работы. Теперь обдумать как бы с женой поговорить так, чтобы та меня отпустила, а ведь она не отпустит, собственница ещё та, и беспокоится за меня. Подумаю, есть одна идея, стоит её проанализировать. Закончив, я прошёл в дом, и стал делать вид что с обедом заканчиваю, хотя делал его одним из потоков сознания. Время второй час, я дал Ане поспать подольше, но разбудить не успел, как раз поставил чугунок на столе, тарелки расставлял, другую посуду, как снова стук в ворота. Пришлось одеваться и выходить. Погода безветренная была и сверху падал крупными хлопьями снег. Спросив кто, это снова почтальон был, открыл ворота, держа оружие наготове и получил телеграмму на имя жены. На новую её фамилию. Без удивления узнав, что сообщение пришло из Новороссийска, я поблагодарил почтальона, расписался в получении и вернувшись в дом, положил телеграмму к письму, после чего отправился будить Анну. — Ух холодный какой, — ответив на поцелуй, та потянулась, и спросила, — С улицы пришёл? — Да. Почтальон был, принёс письмо и телеграмму. Из Новороссийска. На столе на кухне оставил. Радостно взвизгнув как девчонка, коей та в принципе и была, та в одной ночнушке рванула на кухню, где сначала быстро пробежала взглядом телеграмму, я её не читал, не имел привычки читать чужое, а потом стала вскрывать письмо. Я же заканчивал сервировать стол, поглядывая на жену, та заметно хмурилась. — Что-то случилось? — Мои последние письма мама не получила, только первое. Она Дашу к нам отправила. Собственно, в телеграмме указан номер поезда, вагон и когда он придёт в Москву. — Ясно. Ну ничего, встретим. — Да, встретим, — продолжая читать письмо, та устроилась за столом, и посмотрев на тарелку, удивлённо протянула: — О-о-о, плов. Я же так растолстею, и ты меня разлюбишь. — Ты по этажам в госпитале постоянно носишься, все калории сбрасываешь, так что можешь не опасаться за фигуру. Да и кормят вас там в госпитале не пойми чем, скорее в скелет превратишься с таким питанием. Кушай смело. Та улыбнулась и приступила к обеду, продолжая перечитывать письмо. Как та пояснила, в основном у них было всё в порядке, живы, госпиталь перебрался в Новороссийск и нёс службу, мать Анны покинуть его не могла, но отослала младшую дочку, всё же город временами бомбили. Это она ещё не знает, что в Москве происходит. По радио такое не услышишь, я сам новости узнав от раненых, как у настоящих очевидцев. Там тоже информация процентов на восемьдесят верна, неточности бывают, но по радио или в газетах вообще информации нужной нет. Описывали как живут, приветы передавали, порадовались замужеству, ну и такие обычные новости. Заодно сообщила что поезд прибывает через три дня вечером, точное время неизвестно, расписание сбито было. Придётся ожидать, узнавать на вокзале, когда прибудет нужный поезд. Это на мне. До вечера я так и пробыл с женой, мы слушали музыку, патефон завели, договорились после следующего дежурства куда-нибудь сходить, в театр или оперу, они работают вопреки всему. Я сам искусству не чужд был, оперу уважал, так что будет интересно сравнивать с местными репертуарами и программами. Вечером, когда та стала собираться в госпиталь, я выгнал из амбара мотоцикл, я его уже и не прятал, использовал как средство передвижения, всё равно за мной слежки больше не было, и доставив жену на место службы, вернулся обратно. Да, используя Стихию Земли я так разравнял пол в амбаре и укрепил его, что тот по твёрдости сравним разве что с бетоном. Загнав мотоцикл обратно, проверил как обстановка на территории подворья, в самом доме, и достав «Т-35А», действительно длина великовата, стал с ним работать. Закончив, занялся двенадцатью «Т-26» что у меня были в наличии. Успел сделать шесть, отобрав те которые самые лёгкие в восстановлении, там и требовалась-то что обслуживание, заправка да пополнение боекомплекта. Остальное на завтра. Вот так я эти три дня и работал. С танками полностью закончил, трофейные я тоже считаю, те что немецкие, проверил и привёл их в порядок, они теперь тоже в боевой готовности. Самоходки тоже считаю. И как раз начал заниматься броневиками. Всего у меня было двенадцать пушечных и семь пулемётных. Это то что из советской бронетехники, но также было восемь немецких броневиков, из них шесть пушечных, там автоматические пушки стояли, вроде мелкокалиберных зенитных. Да как на «Т-2». И два броневика с зенитными пулемётами, счетверённые установки. Также было двенадцать бронетранспортёров. Из них десять «Ганомагов», и ещё два похожи на них, но укороченной разведывательной версии. Я только начал броневиками заниматься, да и то нашими, ввёл в строй три, когда пришло время ехать на вокзал. Банька натоплена, всё готово, Аня на работе и присутствовать при встрече не может, там аврал, немцы снова пытались двинуться, вал раненых пошёл, бои кипят страшные. Когда эшелон придёт, всё же это не пассажирский поезд, грузовой, эвакуировали промышленность, я уже узнал. В семь вечера тот должен быть. Не знаю, как Ольга Петровна смогла посадить дочь на этот поезд, всё же эшелон относился к тем что вёз особый груз, но смогла посадить в пассажирский вагон, где перевозился персонал эвакуируемого завода. Видимо имела нужные связи и подключила их. Вот так закрыв всё, я на машине, в этот раз взял машину с полным приводом, поехал к нужному железнодорожному узлу. Высадки пассажиров на вокзале не будет, эшелон грузовой, но я договорился что меня пропустят к нему. Тот проходной, дальше в тыл двигался, стоянка всего пять минут, так что принимаю Дарью, и возвращаюсь. Там всего три пассажирских вагона было, та во втором ехала. Дальше гоню её в баню, после поездки — это необходимо, выдаю одежду Анны, та её приготовила, и за стол, кормить. Сегодня я куриную лапшу сварил, вполне лёгкий супчик, второго не было, но к чаю пермячи. Анна сама не знала, когда закончит, может вечером, может завтра. Я велел ей не мучится, переночует в госпитале, а завтра я заберу её. Вот такие планы были. Сейчас же, добравшись до нужного места, оставил машину в сторонке и не спеша дошёл куда нужно, где и будет стоять эшелон. Если не успею забрать Дарью, или тот тут не встанет, не страшно, дальше происходит смена паровоза, всё равно стоять будет, так что заберу младшую сестрёнку жены. Ждать пришлось минут сорок, не так и сильно опоздал эшелон, да и опоздание из-за того что тот пропустил попутный санитарный эшелон и следовал за ним. Благодаря амулету климат-контроля чувствовал я себя вполне неплохо, хотя сильный боковой ветер так и желал выстудить, но я лишь ворот шинель поднял и дождался прибытия эшелона. Не спеша подойдя ко второму вагону, тут народ толпился, стал высматривать Дарью. Мелькали отсветы фонариков, всё же темень вокруг. Ещё и снегопад начался, но это не мешало мне рассмотреть кого нужно. Я подошёл и как раз принял у той чемоданчик и баул, на всякий случай поинтересовавшись: — Дарья? — Да. А вы Кирилл? — Да. Аня отправила, сама она не может прибыть, в госпитале срочная работа появилась. И можно на ты. Поставив чемодан и баул на снег, я протянул руки и помог той спустится, покинув тамбур вагона, всё же было высоко, после чего вручил той свой фонарик, чтобы она себе подсвечивала, и подхватив вещи, держа их в одной руке, опираясь второй на трость, направился обратно к машине, размышляя. Теперь поняты мне такие задумчивые взгляды Анны. Она мои вкусы прекрасно знала, и Дарья явно в моём вкусе. Фигурка ягодка, и похоже размер груди тоже немалый, как я и люблю. В общем та была более молодой копией Анны. Идти я старался побыстрее. Дарья одета явно легко, не для нашего климата, ветер ещё, поэтому и торопился до машины её довести. Всего вагоны покинуло человек двадцать, видимо, как и Дарья тоже попутные пассажиры. Куда они делись я не смотрел, снежная круговерть скрыла. Мы как раз дошли до машины, я убрал вещи на заднее сиденье, пока девушка устраивалась на переднем, после чего запустив движок, и вырулив на нужную улицу, покатил в сторону дома. Ехали молча, я видел как Дарья устала, у той явно мечта добраться до постели и спать, спать, спать, так что не нагружал её. А когда мы подкатили к нужному перекрёстку, я благодаря сканеру определил, что Аня едет к нам, видимо отпросилась, или возможно закончила, так что я остановился у остановки и вскоре из трамвая выпорхнула с другими пассажирами Аня. Посигналив и мигнув фарами, я подъехал. Дарья, узнав сестру, выскочила из машины и обняла её, я тоже вышел наружу, и терпеливо ожидал, когда те успокоятся, заодно убрал вещи на переднее сиденье. Моя догадка оказалась верна, сёстры сели сзади, вместе, перебивая друг друга и обмениваясь новостями. Загнав машину в амбар, я отправил девчат в баню, там Аня распоряжалась, а сам по хозяйству остался. Надеюсь Аня разберётся, до этого та посещала её только со мной. Вечером, когда мы втроём сидели на кухне, я после тоже баньку посетил, девчат продолжали щебетать, я услышал, что Дарья собирается закончить школу, у неё последний класс был, десятый, а потом та планировала в медицинский поступить. Семейная традиция. Поставив бокал, с чаем, который я допил, так как уже успел поужинать, то сказал Дарье: — Планы у тебя хорошие, но есть небольшая проблема, — я показал пальцами размер этой проблемы, между ними было не больше сантиметра. — Немцы неподалёку и зимой на территории столицы развернутся уличные бои. То есть, город по факту превратится в развалины. Школы и университеты работать не будут. Тут станет очень опасно. Смертельно. — Но вы же писали… — та расстроенно посмотрела на сестру. — Я поспешила с ним, — призналась та. — Кирилл прав, мы останемся тут. Уже был составлен список госпиталей, что начали эвакуировать или которые будут отправлены в тыл в ближайшее время, и нашего госпиталя там нет. Он останется тут со всем персоналом. Уже подготавливаются подвалы где он вскоре развернётся. Поэтому я остаюсь в Москве, Кирилл тоже, так как не хочет меня бросать. — Придётся вступить в силы самообороны, — кивнул я, подтверждая. — Хотя я бы предпочёл вас связать, закинуть в машину и просто увезти, и эта идея мне нравится всё больше и больше.