– Мой нос!.. Не могу дышать!.. – Дыши ртом, – посоветовал я, подходя к нему. – Отек спадет – задышишь снова. Не сдохнешь. Это я тебе гарантирую. – Сука, я тебя урою! Я тебя найду и урою! – рыдал Шуба, даже в таком состоянии продолжая упорствовать. Одну руку он отнял от лица и принялся шарить вокруг себя, пытаясь нащупать нож. Но он не видел, где тот лежит. А я видел. Поэтому я нагнулся и поднял его первым, после чего поднес острие к лицу Шубы и провел короткую черту вдоль линии роста волос. Шуба завизжал и откинулся назад, на спину, суча руками и ногами. – Ты не думаешь, что угрожать урыть того, кто только что вас всех чуть на тот свет не отправил, плохая идея? – спросил я, изучая трофей. Какое-никакое, а оружие. Узкая рукоять из синего… как его там… пластика, вот. Короткий тонкий клинок с бритвенной заточкой, со сквозной узкой прорезью вдоль обуха. Кнопка на рукояти, нажав на которую, я смог сложить клинок в рукоять, преодолев легкое сопротивление скрытой пружины. Интересная конструкция, мне нравится. – Если я тебя увижу еще раз, то по намеченной линии сдеру с тебя волосы вместе с кожей, – снова обратился я к Шубе, который уже перестал выть и только всхлипывал, лежа на боку. – Ты меня понял? – Понял! Понял, гнида! – провыл Шуба. – Я не расслышал. – Понял! Я все понял! «А ты все еще в форме, я смотрю. Посмертие никак на тебе не отразилось. Не то чтобы я успела забыть, на что ты способен, но… Знаешь, я начинаю думать, что у тебя-Сержа есть неплохой шанс выжить даже в сложившихся условиях». Я тоже так думаю. В конце концов, какой-то там спятивший аристократ, решивший во что бы то ни стало меня убить… Кто он против Скользкого Джи с его личной прорицательницей, которая буквально ежечасно докладывала ему о моих перемещениях? И где теперь тот Джи? Правильно – в Белом Пламени. «А ты о себе высокого мнения». Могу себе позволить. Мир большой, нет никакой гарантии, что мы вообще где-то когда-то встретимся. «А вот от этого тебе лучше бы избавиться как можно скорее. Ты пока еще ничего не знаешь об этом мире». Кое-что уже знаю. Здесь так же, как и там, – чем меньше и ничтожнее насекомое, тем более опасным оно пытается казаться. Я повернулся к Юле, которая, к счастью, все это время простояла у меня за спиной и не лезла в разборки. Сказать, что она была в смятении, – ничего не сказать. Казалось, она буквально не знает, какую из переполняющих эмоций выказывать: то ли страх, то ли восхищение, то ли радость, то ли омерзение. Она стояла, прижав кулачки к подбородку, а локти – к животу. Ноги ее мелко дрожали. – Ты… Ты… – тонко пищала она, глядя на меня. – Ты… что… – Пойдем отсюда, – улыбнулся я, протягивая ей руку. – Сделал? – вопросительно шмыгнула носом Юля, не сводя с меня взгляда. Надо думать, эти три слова – часть одного вопроса. – Не дал себя избить, полагаю. – Я пожал плечами. – К… как? Ты же… Ну… они… обычно… – Юля откровенно путалась в словах, скорее всего, потому, что сама толком не понимала, что хочет спросить. – А, ты об этом… – я непринужденно махнул рукой. – Слыхала, что во время ритуала инициации человек может умереть? Так вот, считай, что я успел умереть… И вернулся обратно. Но там, за гранью смерти, я успел почерпнуть много новых знаний и умений. Так что я еще немало сюрпризов тебе преподнесу, и не удивляйся, что ты меня не узнаешь, – перед тобой новый я. Нравится? Юля улыбнулась до ушей и молча кивнула. «А ловко ты придумал! Может, я не права, и ты все же богослов? Они тоже те еще мастера языками чесать!» Нет уж, упаси, богиня. «Мы с тобой обсуждали только два варианта – богослов и убийца. Но ты же не убил этих троих». На глазах у этой девочки? Чтобы она потом до конца жизни теряла сознание при виде крови, пусть даже из порезанного пальца? Да и сами парни… Может, еще одумаются и начнут нормальную жизнь. «Ты сам в это веришь?» Я дал им шанс. А как они им воспользуются, меня уже мало волнует. Если продолжат заниматься тем же, чем занимались, – очень скоро сыграют в ящик. Но без меня. Еще я руки не марал о всякую падаль, тем более – бесплатно. – Тогда идем скорее, пока никто полицию не вызвал! – сказала Юля, косясь на валяющиеся под деревьями тела. – А завтра уедем, и никто нас не найдет, даже если эти трое напишут заявление! – Отличная идея, – согласился я. – Видишь, как я был прав, когда предлагал выезжать как можно раньше. Только есть одна проблема… Я с этим ритуалом инициации совсем забыл, где я живу. Ты же была у меня дома, да? – Конечно, кучу раз! – улыбнулась Юля. – Идем, провожу! Где ключи-то у тебя от дома, помнишь? Богиня, где мои ключи от дома? «Конкретно твои – не знаю, ведь на тебе одежда, которую тебе выдали. Но у вас в почтовом ящике всегда лежит запасной комплект». – Да, вспомнил… – я кивнул. – Веди. Юля улыбнулась, взяла меня за руку и повела за собой, прочь от больницы. Но не прошли мы и двадцати шагов, как она повернула голову прямо на ходу: – А вот то, что ты побил тех троих… Это как?.. Это и есть реадиз, да? Я вздохнул, и, чтобы не вдаваться в подробности, коротко ответил: – Можешь считать, что да. В конце концов, чем еще может быть переселение разума одного человека в тело другого, если не магией? Или, как ее называют здесь, реадизом. Юля весело щебетала всю дорогу, фантазируя, какой будет ее жизнь, когда она поступит в университет. Про мою жизнь тоже пыталась рассуждать, но быстро признала, что понятия не имеет, что происходит в академии реадиза, и свернула тему. На протяжении всего пути, а это заняло минут двадцать, она не отпускала моей руки и особенно сильно сжимала ее, когда мы переходили через дороги, будто боялась, что я убегу без нее. Я подругу почти не слушал, вместо этого предпочитая вертеть головой по сторонам и запоминать, как выглядит новый мир, в котором мне теперь предстоит жить. А выглядел он… необычно. Улицы широкие, прямые, как стрела, дома высокие, как скалы, места – полно! Хоть устраивай турниры на самый дальний выстрел из лука прямо на дороге! В городах моего мира такого раздолья нет, там все спрессовано, сжато, втиснуто на минимальной из всех возможных площади. Дом мой выглядел точно так же, как и все остальные, словно их строили по одному плану. Квартира оказалась крошечной конурой, однокомнатной, но разделенной шкафом на две половины. В одной из них, судя по всему, жила мама, в другой – я. Старый я. Или, вернее, наоборот – молодой я. Ох, да тут запутаешься с этими понятиями. Юля с ходу предложила сделать чай и по-хозяйски отправилась на кухню, которая здесь была отдельным, хоть и тоже крошечным помещением. Я же первым делом полез искать сейф. Убранство квартиры было небогатым – по небольшой односпальной кровати в каждой комнате, в маминой половине еще стоял старый облезлый тяжелый стол, на котором в беспорядке перемешались всякие бумажки, и стул перед ним. На полу – выцветший ковер с геометрическим узором. Шкаф, разделяющий две половины, дверцами был повернут в мамину половину, и в нем, таком огромном, сиротливо висела пара платьев, а на полках были сложены аккуратными стопочками несколько теплых свитеров, футболок, штанов. Все не новое, но чистое и аккуратное. Моя семья явно не отличалась богатством. Даже странно, что здесь вообще есть какой-то сейф. Сейф обнаружился на моей половине, в которой кроме кровати была лишь пара гирь среднего веса и такой же обшарпанный, как у мамы, набор из стула и стола. В углу, за картиной, изображающей странного синего щенка, обнаружилась небольшая, размером с две книги дверца с кнопочками, на которых были нарисованы цифры. Все из металла – холодное и надежное. «Тишка умер в возрасте ста тридцати семи месяцев. Так что вводи один три семь». Я ввел названные цифры – дверь тихо пискнула и щелкнула, отойдя от стены на пару сантиметров. Я подцепил ее пальцами и потянул на себя, открывая внутренность сейфа. В нем оказалось две полки, и на этих полках лежали стопки нарезанной цветной бумаги. «Это деньги, Серж. Здесь такие деньги». В моем мире деньги были тяжелыми монетами из металла. Здесь – простая бумага? «Здесь тоже есть монеты. А эта бумага – она не очень простая… И это даже не бумага, в общем-то. Долго объяснять, но да, это деньги. Доставай их и выкладывай на стол, надо понять, сколько здесь». Я принялся доставать пачки и раскладывать их на столе. Они все были одинаковые – по размеру, по цвету, по толщине. Даже тонкие эластичные резинки, которыми они все были перетянуты, были одного цвета. У мамы явно была идея фикс по сбору этих денег, раз она так серьезно подошла к вопросу. Через минуту я закончил перенос денег из сейфа на стол и встал перед ним, задумчиво оглядывая получившийся капитал. Ну и сколько тут? «Ну, если говорить в понятных тебе выражениях…» За спиной внезапно раздался тихий вздох, а следом – звон бьющегося фарфора. Я рефлекторно отпрыгнул вперед, разворачиваясь и ныряя рукой в карман за трофейным ножом. Но это оказалась всего лишь Юля. Неосознанно воспользовавшись тем, что я отвлекся на деньги, она подошла со спины, видимо, неся в руках обещанный чай… А сейчас она стояла, прижав ладони к лицу и с ужасом глядя сквозь пальцы на стопки денег на столе. – Юля, ты что? – осторожно спросил я. – Серж… – тихо прошептала она. – Откуда у тебя столько денег?! Откуда у тебя столько денег?! У вас же в жизни не было столько денег! Только не говори, что ты связался с бандитами!.. Глава 4 Добрый лук