Маня промычала нечто благодарственное и поползла по ковру к самому дальнему ящику – ей пришла в голову мысль, что начинать следует как раз с конца. Молодой человек посторонился, сверкнули на солнце его лакированные ботинки. – До свидания. Маня покивала и только спустя время сообразила, что хорошо бы дать чаевые, и снова принялась за карточки. Имена, где они были проставлены, Маня выписывала на отдельный лист, а прозвища – на другой. И даты, даты!.. Непонятным образом Эмилия одних клиентов именовала, к примеру, Леночка и Тамара Михайловна, а других «Змея», «Плут», «Писатель» и так далее. Никакой закономерности в этом не было, по крайней мере Маня ее не обнаружила. Когда зазвонил телефон, она перешла ко второму ящику – а впереди ещё… сколько? Ещё шесть! Звонил Алекс. – Маня, я ничего не понял, – начал он с ходу. – Что случилось с Эмилией?! – Её убили, – сквозь зубы пробормотала Маня. – Понимаешь, у меня были «каникулы Бонифация», а её в это время убили. И если бы я вернулась, она, может быть… сейчас… а я не вернулась, Алекс. И зарыдала – бурно, громко, слёзы закапали на ковёр и на встревоженного Вольку. – Тихо-тихо-тихо, – быстро и нежно проговорил Алекс. – Ты где, Манечка? – В… в «Астории»! – Я скоро приеду, Манечка! Ты успокойся, успокойся немножко! – Как… как я могу?! Успокоиться?.. Понимаешь, я её видела! Видела, Алекс!.. Как она лежала с этим… шнуром… – Понимаю, всё понимаю, Манечка. – А позавчера мы с ней пили «Дом Периньон»! А вчера её… Алекс, так невозможно, невозможно!.. – Маня, я приеду и заберу тебя. А сейчас выпей чего-нибудь! Слышишь? – Я… я… не… могу, – проикала Маня. Волька лез ей в лицо, горячо дышал, слизывал со щёк слёзы. Маня то отпихивала его, то прижимала крепко-накрепко. – Ты не сиди одна, – настойчиво продолжал Алекс в трубке, – сходи куда-нибудь, Маня! В любое место, где есть люди! В «Буквоед» на Невском, ты же его обожаешь! – Я… схожу, Алекс. – Прямо сейчас! Поднимайся и отправляйся. – Хорошо, хорошо, – бормотала Маня. – Я так и сделаю. Он вдруг сообразил, что она его не слушает. – Маня? Она судорожно всхлипывала. – Маня, что такое? – Мы должны найти убийцу! – выпалила Маня. – Только пока не знаю как. Алекс помолчал, а потом проговорил тихо, словно вмиг обессилел: – Ты с ума сошла… – Алекс, я хотя бы это должна для неё сделать! У меня же никого не осталось теперь, кроме Викуси! Вообще никого! – Маня, – заговорил Алекс сердито. Ему не понравилось, что она сказала, будто у неё никого нет, – давай договоримся так. Ты сейчас пойдёшь – гулять, выпивать, что угодно! Главное, не сиди одна. А утром я приеду, и мы всё решим. – Как ты думаешь, может, мне позвонить господину товарищу полковнику? В смысле, Игорю Никоненко? – Маня, подожди! Не пори горячку! Мы всё обсудим! Слышишь? Пообещай мне, что сейчас никуда звонить не будешь и расследование своё прекратишь! Мане не хотелось его обманывать, но всё-таки соврала. – Обещаю, – проблеяла она. И они попрощались. Ещё некоторое время она перебирала карточки – «Лис», «Птичка», «Клей», Игорь Валентинович, «Чума» и так далее. Потом поднялась, охнула от боли в спине, почесала в затылке, взлохматив и без того растрепанные волосы. За окнами, выходящими на горящий золотом Исаакиевский собор, вечерело. В сквере было полно гуляющих. Маня пошмыгала носом. От недавних рыданий у неё горели щёки и ломило в висках. Что там велел Алекс? Гулять, выпивать, в книжный магазин?.. И Маня отправилась … в сигарный клуб. Иногда с ней такое случалось – она курила сигары и чувствовала себя при этом американской писательницей из какого-нибудь фильма восьмидесятых, типа «Роман с камнем» или «Она написала убийство». Не столько ей нравилось курить, сколько… атмосфера. В таких местах собиралась исключительно респектабельная публика, разговаривали вполголоса, мобильные телефоны не звонили, кормили вкусно. Клуб на Малой Морской Маня особенно любила – должно быть, потому, что в первый раз её оттуда почти что выставили. Впервые она увидела этот клуб в путеводителе по Питеру, и он ей страшно понравился – дубовые панели, глубокие кресла уютно потёртого бархата, камины в каждой комнате, тяжёлые столы и мягкий свет, – и потом долго его искала. Десять раз пробежала мимо по Малой Морской и всё не замечала небольшой солидной вывески. В прихожей клуба, когда она всё же его нашла, её встретил роскошный администратор в костюме-тройке. Он был прекрасен, как сам бог Аполлон и сдержан, как британский принц. – Вы к нам пообедать? – Тон у него был прохладный. Здоровенная Маня Поливанова в очках, в джинсах с дырками, с портфелем на широком ремне и бультерьером на буксире не внушала ему особого доверия. В лицо её он явно не знал. Маня, отдуваясь – всё же она бегала по Малой Морской довольно долго, – сообщила, что пришла за своей сигарой и рюмкой порто. – К нам нельзя с собаками, – сообщили Аполлон и британский принц в одном лице. – У нас сегодня клубный день, будут владельцы, а они вообще… не приветствуют в нашем клубе гостей… в джинсах… А у вас ещё и… собака. Маня, развеселившись, рассказала администратору, что любые владельцы каких угодно клубов будут страшно рады её видеть у себя в гостях, а собака смирная, тоже любит порто и сигары, и как тяпнет, сразу беспробудно засыпает, её никто и не заметит. – Только порто придётся в миске подать, – закончила она речь, – и на пол поставить. Аполлон, надо отдать ему должное, всё понял и посторонился, пропуская её внутрь. Маня прекрасно пообедала, посидела с сигарой, понаслаждалась обстановкой, почитала английский романчик и придумала каверзу. Назавтра она явилась в клуб при полном параде – чёрные брюки, длинный чёрный жакет, белая рубашка. Бультерьер Вольдемар был облачён в попонку в шотландскую клетку, на шее зелёный шарф с помпоном. Она своего добилась – Аполлон обомлел на пороге, откровенно, весело и долго разглядывал парочку, а потом объявил: – Пять баллов! С тех пор Маня полюбила этот клуб, и там их с Волькой тоже привечали. И она решила отправиться туда – в конце концов, даже если она заплачет, никто ничего не заметит, столы стоят так, чтобы гости не смотрели друг другу в лица и в тарелки. И там можно сидеть сколько угодно!.. Она выбрала самый дальний столик – между окном и камином, – уселась и заказала еду, хотя есть совсем не хотелось. …Как им с тётей было вкусно есть пышные огненные котлеты и запивать их холодным «Дом Периньоном» – и это было только позавчера! Маня выпрямила и без того прямую спину, вытянула шею и тяжело сглотнула. Она не заплачет. Она просидит здесь до закрытия, будет читать, выпивать и размышлять, а потом вернётся в «Асторию» ждать Алекса. Всё равно ей сегодня ни за что не заснуть, так что лучше вот так, на людях, чем маяться в полном одиночестве в номере с разложенными на ковре карточками из тётиной картотеки!