– Алекс? – Мариночка, Александр Павлович сейчас занят и все свои звонки переключил на меня. Алё, Мариночка? – Да, да, – откликнулась Маня. – Я слушаю. – Александр Павлович утром заехал к Анне Иосифовне, – так звали хозяйку издательства, – и пожаловался, что ему мешают думать. Анна Иосифовна распорядилась, чтобы я переключила его звонки на себя. Я так и сделала, Мариночка. Я всех записываю, кто звонил и что передать. Что ему передать? – Привет передавайте, – сказала Маня и нажала отбой. Швырнула трубку на кровать и подошла к окну. Исаакий был так близко, что казалось, нужно всего лишь вытянуть руку, чтобы дотронуться. В сквере полно гуляющих. Вот по дорожке розового гравия проплыли Лев Граф и Волька – Лев в безупречной пиджачной паре, Волька в красном ошейнике. Лев смешно держал поводок в отставленной руке, пёс бодро трусил. Маня улыбнулась сквозь слёзы. – Можно подумать, что в первый раз, – пробормотала она. – Алекс всегда таким был, таким и останется. Он… гений, а гениальность – это болезнь. И это я должна ему служить, а не он мне. Ты уверена, что способна на искреннее служение без лицемерия, – спросил кто-то у неё в голове, и Маня узнала голос тёти Эмилии. – Или ты придумала для себя роль, долго и с упоением играла, а теперь немного устала? – Я не устала, – вслух возразила Маня. Ты нуждаешься в поддержке, и в этом нет ничего странного или неправильного. Он не может тебя поддержать, и это его выбор. – Выбор, выбор, – передразнила тётку Маня. – Ты всё время толкуешь про этот самый выбор судьбы! А я не желаю ничего выбирать! Я уже давно выбрала Алекса! Иногда достаточно только попросить, и помощь придёт. Возможно, не с той стороны, откуда ты ожидаешь, но придёт. Тут Маня сообразила, что разговаривает с покойной тётей, стоя у окна с видом на Исаакиевский собор, и вспомнила, как утром решила, будто у неё болезнь мозга! Может, у неё на самом деле не в порядке с головой и болезнь прогрессирует?! Вернулись Лев с Волькой. Пес сразу же полез целоваться, а Лев осведомился, как продвигается расследование и есть ли успехи. – Не скажу, – мрачно ответила Маня, стараясь не смотреть на него. Ей казалось, что как только она на него взглянет, он обо всём догадается. О том, что нравится ей, что она о нём думала, что ей страшно. Как же ей страшно! – Заказать ужин в номер? – Нет, спасибо. – Попросить чаю? – Я уже попросила. – Не нужно ли каких-нибудь лекарств? Тут Маня спохватилась. – Я звонила вам как раз, чтобы поблагодарить, – выговорила она с нажимом, чтобы он не подумал, будто она звонила… просто так. – Трость потрясающая! И с ней можно ходить. В смысле, без неё ходить у меня не получалось! И я даже решила в дополнение к ней купить шляпу. Такая трость, на мой взгляд, требует шляпы. Лев улыбнулся. – Всегда рад. Вы чем-то огорчены, Маня? – Мне нужно подумать, – призналась она честно. – И прийти к какому-то выводу, а я не могу. – Может быть, для выводов вам пока не хватает данных? Тут улыбнулась Маня. – Скорее всего так и есть. – Если я вам понадоблюсь, в любое время в вашем распоряжении. – Кто вы такой? – Не скажу. И он удалился как ни в чём не бывало. Маня немного посидела, рассматривая свои необыкновенные тюльпаны, а потом, сверяясь с номером в тётиной таблице, позвонила Ирине – той самой, которая, по мнению тёти, замышляла «тёмное дело», – представилась помощницей ясновидящей и попросила о встрече. – Эмилия передумала? Жадность взяла верх? – спросила Ирина язвительно. – Впрочем, я так и предполагала. Приезжайте завтра, я работаю в офисном центре на набережной. Маня записала адрес. – И учтите, с вами я буду обсуждать только гонорар. Никаких вопросов о деле. Маня согласилась обсуждать только гонорар. – Передайте, что аванс десять процентов, а остальное потом, после того, как всё будет исполнено. По-другому я не работаю. Маня пообещала передать. Положив трубку, она первым делом полезла в тётину картотеку в надежде найти что-нибудь интересное про Ирину, но даже карточки ее не нашла. Попались несколько других Ирин, совершенно не подходившие ни по возрасту, ни по времени обращения. Выходит, эту Ирину тётя почему-то зашифровала! Маня, пыхтя как паровоз, разложила на ковре карточки. Плохо, что тётя вносила в картотеку время первого обращения, а не встречи! Как понять, когда именно в первый раз звонила эта самая Ирина? Может, на минувшей неделе, а может, восьмого марта! Она долго возилась. Волька вначале сидел рядом и смотрел с любопытством, потом брякнулся на бок, задремал и через несколько минут уже от души храпел. Маня ему позавидовала. Лев был внесён в картотеку по фамилии – Граф. И странное дело, в его карточке не было вообще никаких заметок, ни простых, ни сложных. Просто «Граф» и жирный вопросительный знак. Может, тётя Эмилия сама не знала, кто он и что собой представляет. Маня провозилась с карточками довольно долго, сознательно заставляя себя вникать, сравнивать, думать, чтобы не возвращаться к тому, что на самом деле было ей… важно. Важнее смерти тёти – какой ужас! К мыслям об Алексе, тюльпанах и о том, как Лев смешно гуляет с Волькой и называет его Вольдемаром и на «вы»! Она взглянула на часы, и оказалось, что скоро одиннадцать. Ужин она пропустила. Решив, что это прекрасно, – лишний раз не поужинать, – Маня облачилась в пижаму. Проклятая нога приобрела зелёно-коричневый цвет и едва влезла и в пижамные штаны тоже! На выбор у неё было несколько книг – настоящих, со страницами и обложкой. Маня всегда таскала с собой книги или покупала их в любом месте, где оказывалась. Маня перебрала томики. «Итальянское путешествие» Гёте; «Воспоминания» Константина Коровина; автобиография Пегги Гуггенхайм; «История государства российского» Карамзина и какой-то любовно-детективный романчик смутного британского автора. Маня повздыхала над книгами и выбрала… британца. Она знала за собой такое: в самолёте или поезде, где её могли увидеть, она всегда читала «умное» или «модное». Наедине с собой всё, что любила на самом деле – детективы, приключения, любовные истории, комедии Островского и Шварца!.. …Медсестра из Лондона Синджен как раз осталась без работы и без кавалера, который, разумеется, покинул её в самую неподходящую минуту, прочитала объявление на сайте какой-то больницы в далёкой Шотландии и приступила к мучительным раздумьям, погибнуть ли ей от голода в Лондоне или всё же отправиться поработать в другое место, и тут зазвонил телефон в изголовье. Волька, спавший под Маниным одеялом, выскочил и залаял. – Тихо! Спи дальше! – Она подняла трубку. – Госпожа Поливанова, к вам пришли. Вы спуститесь или сказать, что уже поздно? Маня почему-то решила, что это опять шутки Льва Графа – Графа Льва, – и сказала, что спустится, пусть подождут. Прямо поверх пижамы Маня нацепила безразмерную толстовку, которая даже на ней смотрелась как с мужского плеча, подхватила трость и заковыляла к лифту. Волька бодро трусил за ней. Взглянув на себя в зеркало, она немного огорчилась – волосы с одной стороны примяты, с другой торчат, физиономия бледная и какая-то словно отёчная.