Люк Я держал пиво в руке, и несколько шотов уже были в моем теле, организуя защитную сеть на эту ночь. Без этого, я бы чувствовал себя так, как будто беспомощно проваливаюсь в никуда. Мне было известно, что выбрал опасный путь, особенно, учитывая, что я — диабетик. Уже было несколько случаев, когда я проверял на прочность лимиты своего тела и доктора сказали мне, что если не остановлюсь, то умру, в конечном счете. Проблема в том, что жизнь без алкоголя не для меня. Была субботняя ночь, и я проверял на сайте список сдающихся в аренду квартир. Как обычно, ничего подходящего не находилось, по крайней мере ничего, что бы я мог себе позволить. Время года было не подходящим, приближались летние каникулы и все студенты искали жилье, так что расходилось все быстро. Если бы мне удалось скопить больше денег, то было бы проще, но я этого не сделал. Я уже начал задумываться о том, смог бы я преодолеть чувство обиды на отца и попросить разрешения, чтобы пожить с ним или хотя бы остановиться в пляжном доме. Но идея о том, чтобы просить его о помощи, когда её почти не было во время моего взросления, заставляла чувствовать себя беспомощным. Мне хотелось, чтобы ему пришлось заслужить право быть моим отцом. Я не был уверен, в том, что и как много ему было ему известно о происходящем, но, дело было в том, что мы так мало общались, что у меня даже не было возможности ему все рассказать. Единственное, что я мог сделать, это дать воспоминаниям обосноваться в моей голове, что они и делали практически каждую ночь, стоило мне лишь закрыть глаза, если только я не был пьян. Когда я напивался, моя голова была пуста. Мне пришло сообщение, когда выключал компьютер. Я взял телефон со стола и провел пальцем по экрану. Сообщение было от Сета, лучшего друга Келли. Я иногда тусовался с ними, потому что они любили вечеринки так же сильно, как и я. Сет: Ты собираешься сегодня куда-нибудь? Я: Как всегда. Сет: Куда? Я: Скорее всего в Рэд Инк на шестой улице. А что? У тебя что-то запланировано? Сет: Еще нет. Рэд Инк, да? Должно быть, ищешь девочку сегодня? Я: Сегодня? А разве, не всегда? Сет: Знаешь, ходят слухи, что ты тусуешься с известнейшей в кампусе шлюшкой. Я: Что? С кем? Сет: Стервозная соседка с татуировкой дракона на шее. Откликается на Вайлет. Я почесал голову, раздумывая где, черт возьми, он мог это услышать, потом в голове щелкнуло. Я: Келли тебе сказала? Сет: Ну, она не использовала в точности эти слова, так как она бы никогда их не произнесла, но она сказала, что видела, как ты помогал Вайлет… С чего бы это? Я: Ни с чего. Просто был хорошим парнем. Сет: Когда это ты успел стать хорошим? В этом был смысл. Обычно, я не был хорошим парнем, но по каким-то причинам Вайлет моментально пробуждала это во мне. На данный момент я совсем не ощущал себя таким уж "хорошим". Я был раздражен всей этой ситуацией с жильем, и все чего мне хотелось, это избавиться от мусора в голове и найти девушку, чтобы потрахаться, и, наконец, освободиться от чувства, как будто я падаю в бездонную яму. Я: Думаю, что я попробую что-нибудь другое. Сет: И как ты собираешься это сделать? Я: Думаю, что нужно бросить сразу, пока это не вошло в привычку. Сет: Тебе же будет лучше. Так ты собираешься оборвать это на корню? Я: покачал головой. Это могло продолжаться вечность. Я: Я выдвигаюсь. Вы идете или нет? Сет: Идем, как только сможем поймать такси. Никто из нас не хочет быть за рулем сегодня. И я сомневаюсь, что и у тебя есть такое желание, учитывая, что ты никогда и не предлагал. Я: Звучит неплохо. Келли и Кайден идут? Сет: Они ушли куда-то… Думаю, что к той скале. Они стали одержимы ею и друг другом, хаха. Я: Да уж… Встретимся в десять перед моей общагой? Сет: Хорошо. Я проверил уровень инсулина и захватил таблетки с глюкозой, на всякий случай, засунул телефон в карман и взял ключи, карту и кошелек. Я выбросил пустую пивную бутылку в мусорку и достал еще одну из мини холодильника, готовый свалить отсюда к чертям и начать пить еще больше. За это я и любил весну и лето, когда практически не было футбола и можно было нажираться столько, сколько угодно, не волнуясь о тренировках. Это делало шум и воспоминания в моей голове немного более переносимыми. Дышать становилось терпимее. И даже жить сносно. Я начал пить, когда мне было тринадцать. Я не с кем не общался, а просто сидел дома, после того, как моя мать отрубалась на диване, не от героина, а от алкоголя. Она заставляла меня сидеть с ней, пока она напивалась глоток за глотком, принуждая меня держать ее за руку, и нянчится с ней, как будто она была больна и принимала лекарства, чтобы заглушить боль. Когда она начинала засыпать, она обнимала меня и крепко держала, говоря, что я всегда буду ее маленьким мальчиком, а затем пела песню, подтверждающую ее слова. Я терпеть не мог, когда она так делала, потому что никогда не чувствовал себя ее "маленьким мальчиком", даже когда был семилетним. Даже тогда чувствовалось, что наши отношения были нездоровыми, то, что она заставляла меня делать, например, толочь ей таблетки и то, как она ко мне прикасалась, но мне было слишком стыдно поговорить с кем-то об этом, и честно говоря, я знал уже тогда, что ничего не изменится, пока не стану достаточно взрослым, чтобы свалить из этого проклятого дома. Она держала меня слишком долго, но, в конце концов, заснула глубоким сном, и мне удалось выскользнуть из ее рук и ненадолго освободиться. Она оставила бутылку виски на кофейном столике, и я помнил, как сидел там и размышлял о том, каков он на вкус, почему мама пила его все время. Так что, я взял бутылку и сделал глоток. Алкоголь опалил мое горло, а когда он достиг желудка, то у меня было ощущение, что он горит огнем. Я был очарован ощущениями вызванными выпивкой, как сгладились все изъяны внутри меня, так что я продолжил пить, пока полностью не отключился, и на мгновенье, все неправильное во мне уснуло. После этого, я всегда выпивал, после того, как мать засыпала, и чем больше пил, тем больше ярость и беспомощность, живущие во мне, становились терпимыми. И теперь, я испытывал серьезные трудности без этого. Я уже был готов выходить, когда позвонил отец. Я смотрел на экран, пока телефон звонил и звонил, решая, хочу ли ответить на звонок или сбросить его. В конце концов, я нажал "ответить" и приложил телефон к уху, пытаясь притвориться, что я лучшем настроении, чем был на самом деле. — Да, — ответил я, зажав телефон между ухом и плечом, чтобы открыть бутылку пива. — Привет, — прозвучал ответ моего отца, на заднем фоне слышалась музыка. — Ты ответил. — Да, но я уже выхожу из дома, так что не смогу долго разговаривать. Я запрокинул голову назад и сделал жадный глоток, чувствуя себя немного лучше, после того как пиво смочило мое горло. — Ох, ладно, — его голос прозвучал разочаровано. — Я просто позвонил узнать как ты. — Зачем? — Потому что ты мой сын, и я беспокоюсь о тебе. — Зачем? Ты не сильно беспокоился, когда я был ребенком. Зачем начинать сейчас, когда я уже взрослый? Последовала пауза и затем, шум постепенно начал стихать. Я услышал, как хлопнула дверь и на линии наступила тишина. — Люк, я знаю, что не был тебе хорошим отцом, но сейчас я стараюсь исправить это. Я стиснул зубы. — Мне уже двадцать. Поздновато ты решил, что хочешь быть моим отцом. — Я всегда хотел им быть, — сказал он нервно. — Просто много всего происходило в тот момент, и я был не в том состоянии, чтобы быть хорошим родителем. — Что ж, а я был не в том состоянии, чтобы расти без отца, — я направился к двери, готовый свернуть разговор, который становился слишком личным, на мой взгляд. — Люк, прости, — его голос звучал так, как будто он готов был расплакаться, что заставило меня почувствовать себя немного виновато по отношению к нему, но потом я рассердился на себя за чувство жалости. — Если я могу сделать, хоть что-нибудь, чтобы это исправить, я сделаю. Я затормозил, уже положив руку на дверную ручку, прикусив язык, споря с собой о том, на сколько велика моя гордость. Затем, мне пришла мысль о возвращении домой в Звездную Рощу к матери, в дом, покрытый пластиком, и о матери, умоляющей меня помочь ей. От этой мысли затошнило. — Есть кое-что, что ты мог бы сделать. — Назови это и оно твое. Я глубоко вздохнул. — Ты мог бы позволить мне пожить в твоем пляжном домике на лето. Я знаю, что вы с Трэвэром тоже собираетесь быть там, но может, я мог бы занять одну из комнат для гостей. Трэвэр был женихом отца. Я предполагал, что он покинул мою мать частично из-за того, что боролся с тем фактом, что оказался геем. Принятие того, кем он являлся, потребовало годы запоев, прежде чем он, наконец, открылся миру. Это случилось как раз тогда, когда отец вновь появился в моей жизни, но он опоздал. Эми уже была мертва, и я находился рядом с мамой достаточно для того, чтобы чувствовать одну лишь ненависть к нему за то, что оставил меня с ней. Честно говоря, я не был уверен, как относился к нашим отношениям сейчас. Запутано, наверное. В смысле, Трэвэр и отец оба казались славными ребятами, но тот факт, что он бросил меня с ответственностью за то, что ставил дозы наркоты маме, бесил меня больше всего. Пауза длилась достаточно долго, чтобы я понял, что он собирается сказать "нет", и мне хотелось ударить кулаком в дверь, я был зол на себя, потому что знал, что не должен был спрашивать. — Люк… мне очень жаль, но мы с Трэвэром выставляем пляжный домик на продажу. Мы хотим купить дом поближе к работе, и нам нужны деньги на первоначальный взнос. — Может, тогда, я мог бы остаться с тобой в твоей квартире? — мой голос прозвучал практически умоляюще, и я крепче сжал дверную ручку. Он снова молчал слишком долго. — Мы сейчас живем в студии, и она перегружена картинами Трэвэра, но когда мы переедем, ты определенно можешь оставаться у нас столько времени, сколько захочешь. Мы будем рады. Я потряс головой, пульс громыхал в моих ушах. Мне нужно было свалить отсюда. Мне нужно было выпить. Мне нужно было избавиться от проклятого шума в голове. — Забудь, — ответил я и повесил трубку. Я отпустил дверную ручку, отступил назад, и сильно пнул низ двери, так что осталась вмятина. — Дерьмо! Я сжал голову руками, рвано дыша. Теперь, плюсом ко всему прочему, мне придется объяснять Кайдену почему это выглядело так, как будто ботинок продырявил чертову дверь, хотя он и сам сломал кое-что из мебели. Я больше не мог выносить это. Знал же, что бессмысленно просить у отца что-либо. Мне бы хотелось ненавидеть его, тогда может, стало бы легче испытывать такую сильную злость по отношению к нему.