Эдвард ждал в машине и даже не поднял глаза, когда я захлопнула входную дверь. Я подошла к машине и нерешительно помедлила, залюбовавшись его белозубой улыбкой. - Доброе утро! - поприветствовал он меня вкрадчивым бархатным голосом. - Как дела? - Золотистые глаза пристально изучали мое лицо, будто в вопросе был какой-то подтекст. - Хорошо, спасибо! - Разве может быть иначе, когда он рядом? - Ты какая-то усталая, - тактично намекнул он на темные круги под моими глазами. - Плохо спала, - призналась я, закрываясь волосами. - Я тоже, - поддразнил он, поворачивая ключ зажигания. Я уже привыкла к негромкому урчанию мощного мотора. Наверное, мне нелегко будет сесть за руль своего пикапа. - А чем ты занимался ночью ? - полюбопытствовала я. - Ну уж нет, - усмехнулся Эдвард. - Сегодня моя очередь задавать вопросы. - Ладно, что ты хочешь узнать? - Какой твой любимый цвет? - серьезно спросил он. - Каждый день по-разному. - Например, сегодня? - Наверное, коричневый! - глядя на свою водолазку, ответила я. - Коричневый? - недоверчиво фыркнул он. - Конечно, - оправдывалась я, - коричневый - теплый. Я так скучаю по коричневому! А здесь все, что должно быть коричневым: стволы деревьев, скалы, земля, покрыто мхом. Мои слова чем-то задели Эдварда - он задумчиво смотрел на меня. - Ты права: коричневый - теплый. - Нерешительно коснувшись моих волос, он заправил выбившуюся прядь за ухо. Скоро мы уже были в школьном дворе. Выбрав на стоянке место поудобнее, Эдвард вновь повернулся ко мне. - Какой диск ты сейчас слушаешь? - спросил он таким тоном, будто мне предстояло признаться в убийстве. В последнее время я слушала только диск, который подарил Фил. Услышав название группы, Эдвард усмехнулся. Открыв небольшое отделение под магнитолой, он вытащил целую стопку дисков и передал мне. - Неужели Дебюсси хуже, чем это? - Эдвард показал на диск со знакомой обложкой. И так целый день! Встречая меня с английского, по дороге на испанский и даже во время ленча он выпытывал у меня мелкие подробности моей биографии. Какие фильмы я предпочитаю, какие не смотрю никогда, где бы хотела побывать, что читаю перед сном. Не помню, чтобы мне когда-нибудь приходилось столько о себе рассказывать. Я очень смущалась, боялась, что ему неинтересно, но искреннее внимание и бесконечная череда вопросов заставляли меня продолжать. В основном, вопросы были простые, лишь некоторые вгоняли меня в краску. Зато когда я краснела, Эдвард тут же выдавал очередную партию вопросов. Например, когда он спросил, какой мой любимый драгоценный камень, я тут же выпалила «топаз». Вопросы летели с бешеной скоростью; это напоминало психологический тест, где нужно отвечать то, «что первым приходит в голову. Наверное, услышав ответ про топаз, Эдвард задал бы мне еще добрую сотню вопросов, но я густо покраснела. Зарделась я потому, что до недавнего времени я больше всего любила гранат. Однако разве я могла ответить иначе, глядя в медово-золотистые глаза? Естественно, заметив мое смущение, он стал выяснять, в чем дело. - Сегодня твои глаза совсем как топазы, - вздохнула я, теребя свой локон. - Возможно, две недели назад я назвала бы оникс. - Я рассказала больше, чем хотела, и теперь испугалась, что Эдвард разозлится, как случалось всякий раз, когда я показывала, как сильно он мне нравится. На этот раз Эдвард не разозлился. - Какие цветы ты любишь? - Вздохнув с облегчением, я безропотно поддалась психоанализу. На биологии было не легче. Эдвард продолжал расспросы, пока в классе не появился мистер Баннер, который опять привез тележку с телевизором и видеомагнитофоном. Очередной фильм о генетических расстройствах!.. Как только учитель подошел к выключателю, я отодвинулась от соседского стула. Не помогло - свет погас, и мое тело пронзил электрический разряд. Чтобы хоть как-то бороться с желанием, я вцепилась в край стола так, что пальцы побелели. Я честно пыталась сосредоточиться на фильме, но к концу урока так и не разобралась, о чем он. Когда мистер Баннер включил свет, я искоса взглянула на Эдварда. Вот он поднялся, вышел из-за парты, подождал, пока я соберусь. Как и вчера, к спортзалу мы шли молча. На прощание Эдвард погладил мою щеку, а затем ушел, не сказав ни слова. Физкультура пролетела на удивление быстро - я вполглаза следила за игрой Майка. Сегодня Майк со мной не разговаривал: то ли видел, что мои мысли витают слишком далеко, то ли злился из-за вчерашней ссоры. Мне было жаль нашей дружбы, но сейчас меня занимали заботы поважнее. Как только прозвенел звонок, я со всех ног бросилась в раздевалку. От волнения я становлюсь еще более неуклюжей, но, увидев Эдварда, я забыла обо всем и радостно улыбнулась. Золотисто-медовые глаза просияли мне в ответ. Теперь он задавал совсем другие вопросы, гораздо сложнее и опаснее. Он хотел знать, чего мне больше всего не хватает в Форксе и почему. А затем вообще потребовал подробного описания последнего года жизни в Финиксе. Мы несколько часов просидели в машине перед домом Чарли, не обращая внимания на то, что небо потемнело и начался ливень. Я, как могла, рассказала о густом смолистом запахе креозота, стрекоте цикад жарким июльским днем, кружевной листве деревьев и бесконечном небе, до которого далеко даже горным вершинам с багрово-черными жерлами потухших вулканов. Труднее всего было объяснить, почему мне дорог тот край, убедить, что красота может скрываться даже в опаленных солнцем долинах и диких, цвета топаза, скалах. Мою любовь к Аризоне трудно передать словами, и я поймала себя на том, что все чаще прибегаю к жестам. Иногда Эдвард меня перебивал и задавал вопросы. Почему-то с ним я забыла о стеснительности и говорила взахлеб. Наконец, когда я подробно описала свою маленькую заваленную книгами комнату в Финиксе, Эдвард благодарно кивнул и очередного вопроса не задал. - Ты закончил? - с облегчением спросила я. - Вообще-то нет, просто твой отец скоро вернется домой. - Чарли! - вскрикнула я, внезапно вспомнив о его существовании, и взглянула на потемневшее от дождя небо. - Сколько сейчас времени? - поинтересовалась я вслух и посмотрела на часы. Как быстро пролетело время! Чарли действительно скоро подъедет. - Сумерки, - чуть слышно произнес Эдвард, глядя на затянутое облаками небо. Голос звучал задумчиво, будто его мысли блуждали где-то далеко. Я тайком за ним наблюдала, а он вдруг резко повернулся и заглянул мне в глаза. - Самое лучшее время суток, - сказал Эдвард, будто прочитав в моих глазах вопрос, - и самое спокойное. Хотя и очень грустное, потому что означает конец дня и приближение ночи. Тебе не кажется, что в темноте маловато таинственности? - Ночь прекрасна! - возразила я. - Разве днем увидишь звезды? Хотя здесь их вообще не видно… Эдвард засмеялся, и мне стало так легко и хорошо. - Чарли приедет через несколько минут. Так что, если ты не решила поделиться с ним планами на субботу… - Ну, такого желания пока не возникло. - Я поспешно собрала книги, чувствуя, как затекла спина от долгого сидения в одной позе. - Значит, завтра моя очередь? - Конечно, нет! - поддел меня Эдвард. - Я же предупредил, что еще не закончил! - О чем же еще спрашивать? - удивилась я. - Завтра узнаешь. - Он потянулся, чтобы открыть мне дверцу, и его рука почти коснулась моей груди, заставив сердце бешено биться. Дверцу он так и не открыл. - Этого еще не хватало! - пробормотал Эдвард. - Что такое? - испугалась я. - Очередное затруднение, - мрачно ответил он, отстранился от меня и буквально вжался в сиденье. Пелену дождя прорезал свет фар, и какая-то темная машина остановилась в нескольких метрах от нас. Я выскочила из «вольво». Капли дождя тут же забарабанили по куртке. Как я ни старалась, я не смогла рассмотреть, кто сидит в той другой машине. Вот в свете ее фар четко проступил силуэт Эдварда - он даже не оглянулся на прощание. Шины скрипнули по мокрому асфальту, и в мгновение ока «вольво» скрылся из вида. - Привет, Белла! - донесся знакомый хриплый голос. - Джейкоб? - прищурившись, спросила я. И тут из-за угла выехала патрульная машина, ярко осветив фарами наших гостей. За рулем черного автомобиля действительно сидел Джейкоб, его ослепительная улыбка могла озарить даже вечернюю мглу. Рядом с ним - грузный мужчина постарше. Его лицо было слишком полным, щеки обвисшими, а подбородок дряблым. Зато глаза - черные, живые, страшные! Отец Джейкоба, Билли Блэк. Я сразу его узнала, хотя в последний раз видела пять лет назад, а в день приезда в Форкс даже не вспомнила по имени. Билли Блэк так и впился в меня взглядом, и в ответ я робко улыбнулась. Еще одно затруднение, как выразился Эдвард. «Затруднение» смотрело на меня с тревогой. Неужели Билли узнал Каллена? А если да, то верит ли он в легенды, над которыми смеялся его сын? Судя по лицу Билли, ответ был очевиден. Верит. Глава двенадцатая НА ОСТРИЕ НОЖА - Билли! - закричал Чарли, выходя из машины. Повернувшись к дому, я поманила за собой Джейкоба и шмыгнула на крыльцо, слушая радостные приветствия отца. - Придется сделать вид, что я не заметил тебя за рулем, Джейк! - неодобрительно проворчал Чарли. - В резервации нам дают права в четырнадцать лет! - быстро проговорил Джейкоб, пока я включала на крыльце свет и открывала дверь. - Ну, конечно! - рассмеялся Чарли.