Она возвращает продавщице коробку. Деньги есть, об этом не волнуйтесь. Денег у нее достаточно, чтобы купить не одну пару в дорогом магазине. У этой дамы успешный бизнес, потому она и летает то в Германию, то в Италию. Там, в обувных бутиках, она покупает иногда то, что ей очень уж сильно понравится. В кладовке у нее стоит целая коллекция модельных туфель. Время от времени она про них вспоминает и раздаривает, а сама она туфли не носит, они ей совсем не нужны. Почему? Потому что нет ног у нее, обе отрезаны выше колена. Так что красные эти туфли она не покупает. Говорит продавцу «до свидания, спасибо», и муж вывозит инвалидную коляску из магазина. Они гуляют дальше в торговом центре. Сегодня красавице нужен вечерний наряд. Нет, не платье, она будет в брюках, которые подберет у колен, чтоб не болтались. Низ – не важен, в данном случае главное – кофточка. Она возьмет простую, что-нибудь шелковое. Розовые кофточки она терпеть не может, ей нравится синий, на темно-синем фоне хорошо сверкают бриллианты. Сегодня можно шикануть, сегодня будет гулька в ресторане, красотка отмечает сорок пять. Она довольно быстро нашла подходящую блузку и с ней идет в примерочную, точнее, едет и там, у зеркала, раздевается. У нее высокая шея, полная грудь и мягкие приятные руки. Волосы черные, длинные, и глаза тоже черные, большие и лукавые, как у актрисы из турецких сериалов. Она сексуальная штучка, это видно, когда она гладит тебя по плечу и говорит хрипловато: «Дорогая, успокойся…» Говорит и плавно покачивает головой, как будто хочет спеть. Вчера она мне так и сказала: «Дорогая, успокойся… Пиши про своих альфа-самок, в России это актуально. У нас всегда все держится на бабах». Кофта ей тесновата, она выглядывает из кабинки и просит девушку принести на размер больше. Поправилась немножко в последнее время. Сидячий образ жизни, а покушать любит вкусно, и коньячка под настроение, и друзей собрать… На даче у нее специальный разделочный стол, она попросила опустить его чуть ниже, чем обычные столы, на уровне ее кресла. Ей нравится готовить, особенно пельмени, она мне говорила, что, когда в ее фирме аврал, она все бросает и лепит пельмени, это помогает сосредоточиться. Я приезжаю иногда поесть и успокоиться. Самой мне некогда лепить пельмени, ножки меня носят где надо и где не надо, поэтому руки мои до пельменей не доходят. Так, все, кофта налезла, больше она в тряпках копаться не будет. Муж тоже прихватил себе свитер и ждет ее у кассы. Муж у нее мужчина очень привлекательный, высокий, между прочим, молодой, холеный. Продавщицы всегда ему строят глазки и очень удивляются, когда она подкатывает на коляске и берет его за руку. – Ничего себе! – Девочки сразу начинают шептаться. – Тут с ногами замуж не берут, а эта себе вон какого отхватила! Отхватила, да. Увела от первой жены, он так и не вернулся к той, что с ногами. А эту вывозит на парковку и сажает за руль. Он легко ее пересаживает из инвалидного кресла в машину. Водить она любит, вчера сама ко мне приехала на своем «Мерседесе», с ручным, разумеется, управлением. Я опустилась к ней на переднее сиденье, она вручила мне приглашение на свой праздник. – Женщина не должна запираться, – сказала она мне. – Это нехорошо. И дернула, и покатила в город по своим делам. На дороге вы бы даже не заметили, что у мадам, которая вас подрезает, нет ног. Но вам, конечно, хочется спросить: «Где ноги?» Я расскажу. Авария случилась пять лет назад. Ее машина попала под фуру. Она сама была виновата, не увидела, вылетела на автостраду, очнулась в больнице. У кровати сидел отец. Он как раз и учил ее ездить. Однажды, когда ей было восемнадцать, она намылилась на дискотеку и пришла к отцу просить его машину. – Ножки стройные были тогда у меня, аппетитные. – Она свои ножки помнит. – Я была в мини-юбке, туфельки любила на шпильке… «Папа, – говорю, – можно твои ключи?» И показываю на его седан. А он мне говорит: «Нет, дорогая… Ты поедешь на другой машине». И дает мне ключи от грузовика. Ты представляешь? Я полезла в грузовик! На шпильке! В мини-юбке! И так приехала на дискотеку на фургоне! Отец научил ее справляться с разными машинами, он за нее был спокоен. На момент аварии ее водительский стаж превышал пятнадцать лет. Сумерки, фары, огромная фура – ничего этого она не помнила. Глаза открыла – видит, что все белое, поняла, что в палате. Узнала отца, спросила его: – Я что, сломала ноги? Болят сильно… – Пройдет, не волнуйся, – ответил ей отец и осторожно добавил: – Это фантомные боли. – Какие фантомные? – Дедушку помнишь? Ему на фронте ампутировали ногу, а потом она у него болела всю жизнь… на плохую погоду… Отец улыбнулся как мог, он своей страшной улыбки не видел. Зато он видел, что осталось от дочкиной машины… Выбраться из такой аварии – большое счастье, тяжелые грузовики сминают легковушки как пивные банки, человек в этой каше превращается в фарш. Подняться с кровати она не смогла, сил еще не было, только спросила: – Да? Обе? Ее пальцы осторожно ползли по одеялу, в то место, где должно быть бедро. Ладонь упала в пустоту, она отдернула руку, отец увидел ее глаза и нажал кнопку вызова медперсонала. Она поняла, что туфли больше не наденешь, и начала визжать. Истерику сбили уколом. Потом она еще немножко плакала и спрашивала у отца: – И как я теперь буду жить? – Хорошо будешь жить, – говорил отец. – Сердце в норме, голова осталась. А что тебе ноги? Ноги для женщины не главное. Дочки взрослые у тебя, будут помогать. Муж с тобой… Отец устал. Он почувствовал, что ему тоже нужен укол. Он выглянул в коридор и позвал зятя, а она из палаты кричала: «Папа, не пускай его!» Муж сегодня был в ударе, вечером он встречал в ресторане гостей. Их собралось, как на свадьбе, под сотню. Там была целая куча разных женщин, в красивых и в уродских платьях, в мини-юбках и в макси, на стройных ногах и с кривыми ножонками… Некоторые из них кокетничали с мужчинами, а многие, особенно из тех, которые пришли с мужьями, молчали и лениво покуривали. Им что-то не нравилось в этой жизни, к своим сорока они заскучали и сидели за столом с кислыми мордами. Выпили по первой, начали закусывать, ждали именинницу. И вдруг она явилась. Так неожиданно и быстро, что все ахнули. Ее коляска летала по залу с такой скоростью, что волосы у нее развевались, как будто она носилась на помеле. Она облетела все столики, каждому из гостей улыбнулась и спросила: – Как жизнь? – Все о’кей! – отвечали ей гости. – Все прекрасно! Только так они ей отвечали. И сразу же забегали официанты, музыканты начали работать, и пошла веселуха. Мы танцевали как бешеные. Я, как обычно, ногами, проверяла свои каблуки на прочность. Она вертелась на коляске перед оркестром, в кругу своих гостей, и тоже танцевала – руками, и глазами, и губами. Когда накатишь пятьдесят и запоют цыгане, совсем не важно, как и чем ты отрываешься. За почетным столом сидел отец именинницы, это он подсказал ей спасительный принцип: «Хочешь жить – думай». Так живут все альфа-самки, несмотря на море недостатков и даже отсутствие некоторых частей тела, голова у них всегда на месте, глупых женщин в этом подвиде нет. Поэтому я вас и приглашаю кое с кем познакомиться. Про господ психологов [2] Эта история грустная. Но поучительная, пожалуй, даже чрезмерно. Мою героиню будут бить резиновыми тапочками за вольнодумство, она расстанется с мужчиной, ради которого, как говорится, все побросала… Она уйдет из уважаемой профессии, которая ее кормила, и, как положено сильным женщинам на старте, – останется одна, без копейки, с двумя детьми на руках, на радость конкурентам… Но! Все это мелочи. В финале она всех порвет. Потому что Светлана Свиридова – настоящая русская баба, и более того, крутой психолог, хозяйка международной консалтинговой группы «Свирель». То есть женщина она очень умная. А у людей с интеллектом не бывает несчастной любви. Все беды нашего дрожащего сознания люди с интеллектом превращают в ступеньки, а потом шагают по собственным косточкам – тымс-тымс-тымс. И все это в темпе, в темпе! С тех самых волнующих событий прошло двадцать лет, но я их упакую в один рассказец, потому что сами знаете: жизнь пролетает быстро и нюни распускать нам некогда. Полчаса назад мадам Свиридова поднялась к себе в люкс. Как выжатый лимон она была, но видеть этого никто ни в коем случае не должен. Мать всех живущих – такой должны все знать мадам Свиридову. Она прилегла на диван и открыла тетрадь. Это ее маленькая слабость, профессиональная, вести дневник. Хотела что-то записать, но призадумалась и, свернувшись в клубочек, заснула. Устала женщина. Мотается все время, живет в гостиницах… По счастью, мне перепал билетик на ее супер-пупер-конференцию, иначе я бы Светлану не поймала. Тетрадка в клеточку, сорок восемь листов, упала на пол. Сегодняшним числом появилась свежая запись, всего несколько строк, не совсем законченных, но вполне понятных. «Удивительно даже, – написала мадам Свиридова, – сколько лет мы не виделись, и столько всякого произошло за это время, и кто бы знал, какое море информации попало в мою голову, но когда я увидела Вадима, мне стало ясно, что я ничего не забыла. Когда он подошел… Да, я все помню. Но сейчас не хочу…» Еще чуть ниже, неаккуратно, не в строчку, беглыми каракулями, мадам черкнула: «Невероятный, почти тантрический секс». Под этим она добавила еще три слова и несколько раз обвела их овалом: «Руки, взгляд, ожиданье». Когда мадам уснула, в номер зашел симпатичный высокий мужчина. Этот худощавый парень был немного моложе Светланы, лет на пятнадцать, это муж ее, третий, если кому-то интересно. Он, видимо, не ожидал увидеть жену спящей, но раз такое дело – будить не стал, наоборот, поцеловал в плечо и накрыл одеялом. Дневник валялся на полу, и он его поднял, естественно, и даже краем глаза заглянул… в эту раскрытую пасть женских размышлений. «Руки, взгляд, ожиданье», – прочитал он, но дальше любопытствовать не стал. Потому что мужчина этот тоже очень умный. И тоже психолог, поэтому знает: серьезные женщины не забывают мужчин, которые режут им жизнь на «до» и «после». Он положил тетрадь под подушку и вышел из номера. Правильно, пусть госпожа психолог отдыхает. Пока я буду рассказывать эту историю, она вполне успеет выспаться. 1. Итак… Вадима, своего учителя и сумасшедшую любовь, Светлана встретила, когда ей было двадцать восемь. Тогда ее звали Светочка, она была молодым терапевтом, муж, дети и мама – все жили под одной крышей, в старом домике с мезонином и галерейкой. Беды, как водится, ничто не предвещало, хотя о том, что девушка она оригинальная, догадывались многие. В своей поликлинике Светочка очень любила рекомендовать закаливание. И сама, безусловно, на себе проверяла все нетрадиционные методы оздоровления. По утрам в любую погоду она выходила во двор с ведром холодной воды и выгоняла на улицу своих маленьких детей. Трехлетние крошки выбегали босиком, в том числе и на снег. А у соседей разрывалось сердце. Соседи вызывали милицию. Наряд подъезжает. Детишки делают зарядку: «Здравствуйте, дядя милиционер!» Светочка выливает на голову ведро и улыбается. Халатик беленький – придраться не к чему. Я врач, как хочу, так и лечу. Вот так вот потихоньку ее пучина и засосала. Начала с обливания, потом поехала на курсы психотерапии, в итоге открыла частный кабинет. С табличкой: «Психолог, консультации по личным вопросам». Пациентов она принимала у себя дома, на первом этаже, там, где раньше была узкая галерейка. Стол поставила, два кресла втиснула и некоторое время сомневалась, что лучше подойдет для релаксации: фикус или кактус, фикус или кактус? В городе была жара, с дороги пыль, пух с тополей… Особнячки на улице – кирпичный низ, верх деревянный, кондюков еще не было, ставни покрасить некогда, и нервные женщины жмут на звонок. Пришлось пахать в две смены: утром – в поликлинике, вечером – на дому. Семья садилась ужинать, а Света уходила в галерейку. Сначала это даже было интересно. Раздел имущества, муж-алкоголик, трудные подростки, начальник-сволочь, давление скачет – вот с этим обычно люди приходили. А за окном темнело. Муж смотрит телевизор, дети в спальне рисуют на обоях. Мама на кухне варенье варит из абрикосов. Все спать готовятся, а Света разрабатывает схемы, рисует клиентам пирамиду базовых потребностей. «Что нам, собственно, надо? К какой вершине мы идем?» И оказалось, никому ничего не надо, пирамидки рисовать никто не хочет, потому что невротики своей жизнью обычно довольны. К врачу они приходят, чтобы получить две заветных вещички: чудо и жилетку. Поплакать – и чтоб доктор сам за них все сделал. К концу года Света придумала краткую формулу стандартного собеседования: «Итак…» – «Ну и?..» – «Вот!» Когда человек садился в кресло и поджимал лапки, она улыбалась доброжелательно: «Итак…» Понимаете, да? Чтобы пациент расслабился и начал излагать проблему. Обычно это все затягивалось, суть вещей терялась в сюжетных линиях. А время тикает. И муж включил футбол. Мама рядом с ним на кухне, раскладывает по баночкам варенье и закатывает под крышки. – Дурит моя младшая, – вздыхает мама. – А может, и ничего? Все обойдется? Света в это время работает с пациентом, голову склоняет набок и кивает поощрительно: «Ну и-и-и?» Это чтобы человек начал шевелиться и думать. И только к концу беседы, когда пациент самостоятельно делал какие-то выводы, она поднимала указательный палец и говорила: «Вот!» «Итак… Ну и?.. Вот!», «Итак… Ну и?.. Вот!»… Через год ей все это надоело. Да потому что все человеческие истории очень похожи! И тошнотворно скучны. Все люди рано или поздно упираются в развилку: меняться или нет? Меняться страшно, и никто не хочет. Поэтому Светочка и лечит чужие соматические проявления. А у самой история точно такая же, как у всех ее пациентов. Сидит она и чахнет тихонечко под фикусом. Можно притащить кактус вместо фикуса, можно фикус оставить – принципиально это картину не изменит. Каждый день будет одно и то же: поликлиника – галерейка, поликлиника – галерейка… А Светочка захотела в дорогу. Ну и… однажды вечером семье было объявлено: – Я уезжаю. На курсы. Повышать квалификацию.