Кира невольно ею возгордилась. Потом она прошла на кухню, засунула нос в кастрюлю. Надо же, и правда борщ. Но почему тогда в нем плавали макароны? Может, показалось? Достала половник, поводила им в кастрюле, вскоре поняла: действительно макароны-ракушки, причем в большом количестве. – Миланочка, а ты зачем туда макароны добавила? – Э-э… я вспоминала-вспоминала, что туда кладут, потом в интернете нашла такой клевый рецепт! Не надо было, да? «Впрочем, что такого плохого в макаронах? Ничего», – подумала Кира и уселась на табуретку возле стола. – Ты борщ пробовать будешь? – с заискивающим взглядом спросила Милана. – Конечно буду! – кивнула Кира. Сестра поспешила за тарелками, положила порцию себе и Кире. Свою пробовать, впрочем, не спешила, ждала оценки старшей Лебедевой. Кира поднесла ложку ко рту, чуть пригубила немного пересоленный бульон ядреного красного цвета, отправила в рот маленькую порцию и сказала: – Это роскошный борщ, моя хорошая! Яркая улыбка сестры стоила маленькой лжи. * * * Зима сменилась весной, а потом в свои права вступило лето. Милана научилась готовить вполне сносный борщ и даже без макарон. А Кира почти научилась жить без Левона. Уже не вздрагивала, просыпаясь по ночам и вспоминая его, обнимающего розововолосую девицу. Впрочем, новая жизнь и новые обязанности, которые на нее свалились, попросту не оставляли времени грустить. Сестры Лебедевы справлялись-справлялись – и справились. Милана родила в июле отличного мальчика, Пашку. Крупного – целых четыре килограмма. Чернявенького, совершенно на мать непохожего. «Видно, пошел в отца», – подумала Кира, когда впервые взяла племянника на руки. Но об отце Пашки Милана говорить отказалась, как Кира ее ни пытала, поэтому ей оставалось лишь гадать на кофейной гуще. Было похоже, что этот самый горе-папаша неслабо обидел ее маленькую сестричку, и уже за это старшей Лебедевой хотелось его прибить. Ну и за неумение пользоваться презервативами, конечно. Срок Киры подошел в августе. Десятого числа она произвела на свет трехкилограммовую девочку. Тоже чернявенькую. Удивительно, но даже чем-то похожую на своего крошечного двоюродного братца. Поразительное дело, какие шутки порой выдает природа. Два разных отца, две разные мамы, а дети похожи. Видно, у сестер одинаковые вкусы на мужчин. Кира возвращалась из роддома одна, с замиранием сердца вносила в квартиру свое новообретенное сокровище – Каролину. Самый любимый на свете тепленький комочек счастья. Комочек, требующий многого и совершенно не умеющий спать по ночам. За ту неделю, что провела в роддоме, Кира научилась разным вещам. Терпеть боль, кормить грудью в любое время дня и ночи, менять памперсы со скоростью звука, пеленать. Спать урывками – по пятнадцать минут, а при удачном раскладе по целых полчаса. У Киры даже обнаружились сверхспособности: обострился слух, теперь, даже до смерти уставшая, она просыпалась ночью от любого шороха – вдруг это малышка? Может, ей что-то нужно? Также она научилась читать детские мысли. По одному выражению на крохотной мордашке, по звуку кряхтения, интенсивности плача могла определить, что нужно дочке. Голодна? Хочет на ручки? Наделала дел в пеленку? Все вместе? Последнее случалось чаще всего. Хоть роды у нее были легкими, в отличие от сестры, она ужасно намаялась в роддоме. Мечтала лишь об одном: как вернется домой, так сразу вручит сестре Каролину и хоть пару часиков сладко поспит. Два часа – это же целая жизнь! Милана позаботится, ей можно доверить, вон как здорово обращалась с племянником. – Привет! – Сестра встретила ее на пороге с малышом на руках. – Прости, что не приехала в роддом, Пашка совсем распоясался, от груди не отлипает… Кира прошла в квартиру, идеально убранную ею накануне родов. Теперь же от чистоты ничего не осталось. Тут и там валялись пеленки, стояли кружки с недопитым чаем, на столе в гостиной живописно лежал огрызок яблока, о степени загрязнения полов и говорить не стоило. – Что за Мамай тут пронесся? – не удержалась от вопроса Кира. – С тех пор как ты уехала рожать, Пашка, он… Он вообще больше не спит, понимаешь? Ни часа! – запричитала сестра. – Все время на руках, я уже их не чувствую… И тут Кира присмотрелась к молодой мамочке. На голове воронье гнездо, под глазами синяки, губы искусаны, щеки впалые. Довел племянничек сестру. – Ты поводишься с ним немножко? – попросила Милана жалобно. – Если я не посплю, то сойду с ума! До чего же похожие у сестер оказались мечты… Глава 13. Мамашки. Приключения продолжаются Месяц материнства пролетел для Киры как один день. Он принес с собой новые полезные навыки. Кира научилась купаться вместе с малышкой, ту, оказывается, очень успокаивала вода в душе. Приноровилась готовить одной рукой – ведь второй держала дочку. Спала вместе с ребенком: ложилась на спину, а девочку клала на живот, устраивала ее голову себе на грудь, и Каролина засыпала так сладко, что казалось, проспит всю жизнь. Поначалу Кире было страшновато – а ну как она повернется да придавит малышку? Но такого ни разу не случилось, ведь даже во сне молодая мамочка научилась контролировать положение тела. Милана также научилась укладывать своего разбойника, и тот теперь давал ей отдых, хоть того отдыха было чуть. Все бы ничего, все можно пережить, со всем справиться. Особенно когда выбора нет. Только вот деньги заканчивались. Кира не потратила на себя ни копейки из заработанного в Москве. Устроилась в Анапе менеджером в турагентство и успешно проработала почти что до самого декрета. Однако с хозяином фирмы случилось несчастье – схлопотал инфаркт. Бразды правления взяла его стервозная жена, за что-то сильно невзлюбившая Киру. Несчастной не хватило прозорливости вовремя заметить то, как начальница подставила ее с путевками, и очень скоро Киру обвинили в мошенничестве. Якобы она продавала дешевые путевки под видом элитных. Оправдаться не представлялось возможным, в итоге пришлось писать заявление по собственному на шестом месяце беременности. Милане с работой повезло и того меньше. Никто не хотел брать беременную официантку, поэтому она устроилась неофициально продавщицей на местном рынке. Трудилась, пока позволяло состояние, но много не заработала, в отличие от Киры, которой платили достойный оклад. Теперь сестры могли рассчитывать только на пособие от государства. А государство, к сожалению, щедростью не отличалось. Едва обе осели дома, золотой запас, который Кира так ревностно собирала, хранила, начал таять. Коляски нужны? Нужны! Кроватки нужны? Еще как! А пеленки? А распашонки? Бутылочки, соски, стерилизатор, молокоотсос… Что-то брали с рук, что-то приходилось покупать втридорога в магазинах. И тратам этим не было ни конца, ни края. Кира продала все, что могла: чемоданы, которые ей подарил Левон, планшет, даже модные платья, которые покупала себе в Москве. Но это не спасло положение. Наступил момент, когда кубышка настолько оскудела, что осталось там совсем чуть. – Это на самый крайний из крайних случаев! – заявила она сестре. – Вдруг кто заболеет? – А как же мы будем жить? – спросила Милана, округлив глаза. – Есть пособие, будем его тянуть. А что? Нам много не надо, только на еду… У Киры и без того пухли мозги, ведь только и делала, что гадала, где раздобыть еще средства. Работать не могла ни она, ни сестра. Во-первых, кто их возьмет с грудными малышами? Во-вторых, на кого этих малышей оставить? – Пипец! Осталось три подгузника, – объявила сестра одним не прекрасным утром. – Кто пойдет в магазин? Ты или я? Кира в это время как раз пыталась соорудить из остатков овощей деревенский салат. – Как? Уже закончились? – охнула она. – Недавно же пачку покупали… На это Милана лишь пожала плечами. – Сама не знаю, как так быстро истратились. Кира уселась на табуретку, переложила Каролину в другую руку. Тут же посчитала в уме имеющуюся наличность. На какую-никакую еду хватит, а на подгузники – нет. – Обойдемся без них, – приняла она волевое решение. – Зря, что ли, пеленки шили? Наша мама ведь как-то обходилась… На ее слова Милана лишь горько вздохнула. – Не грусти, – попыталась подбодрить ее Кира. – Машинка все постирает. Проблем никаких. И наступила эра грязных пеленок. Их скапливалась за день целая корзина, а глажка стала занимать часы и часы. Плюс к этому пеленки не защищали от протекания, и одежда сестер тоже летела в стирку по десять раз на дню. – Пипец! Вот сейчас совсем пипец! – услышала Кира вопль сестры из ванной однажды утром. Рванула туда со всех ног. – Что случилось? – спросила она испуганно. – Стиралка сломалась! – сказала сестра и разрыдалась.