– На поиски в лес вы отправитесь вдвоем? А то, если хотите, могу составить вам компанию. Не успели мы с Кэти ничего ответить, как к нам подбежал Генри, схватил Лео за руку и заговорил – вроде бы шепотом, но в его тоне настолько явственно чувствовался гнев, что слова наверняка разносились по всей округе: – Как хорошо, что я застал вас, когда вокруг никого нет. С моей стороны это была ошибка. Я имею в виду Роксану. – Он бросил взгляд на Кэти. – Она была королевой викторин, по крайней мере, пока не появились вы. – Не дождавшись ответа, он повернулся обратно к Лео: – Она не браконьерша. Это Оуэн. На этот раз у меня нет ни малейших сомнений. – Ну хорошо, Генри, хорошо, – спокойно, хотя и со вздохом, ответил Лео. – Давайте поступим так же, как поступали раньше. Здесь не место обсуждать подобные вопросы. Позвоните мне завтра, и я выслушаю доказательства, которыми вы, по вашему мнению, располагаете. – По моему мнению?! – перешел в шипение шепот Генри. – Только не копируйте поведение того копа. Ну вы даете – сделать выводы, даже не выслушав меня! Это не мое мнение, Лео, это самые достоверные сведения. – Он схватил рейнджера за плечо и тряхнул. – Я точно знаю, что Оуэн – браконьер. Неожиданно к нам присоединилась Миртл, доказав свое умение передвигаться бесшумно, не хуже рейнджера заповедника. Несмотря на ночной мрак, в ее глазах явственно полыхал гнев. – Ну хватит, Генри. Довольно обвинять членов клуба в браконьерстве. Мы все по одну сторону баррикад, и каждый из нас посвятил себя делу охраны пернатых. Без единого исключения. Больше я не желаю продолжать с вами этот разговор. – Ах да, Миртл, королева вы наша. – Из голоса Генри вмиг улетучились любые попытки говорить шепотом. – Вы вся такая всесильная, величественная, ни дать ни взять идеал. Но при этом прекрасно осведомлены об обмане, хотя это и не мешает вам без конца раздавать наградные значки. В то время как те, кто действительно играет по правилам, не получают ровным счетом ничего. И ни единому вашему слову нет веры. – Да как вы смеете так говорить о Миртл! – За этой перепалкой я даже не заметила, как рядом с Миртл вырос Сайлес. И хотя он говорил шепотом, нерешительности в его голосе не было и в помине. – Вы хоть знаете, сколько эта женщина сделала ради защиты птиц и сколько с этой целью собрала средств? Где бы мы все без нее были? Да как вам даже в голову могло прийти, что… Миртл подняла руку и быстро коснулась его плеча: – Спасибо, Сайлес, но я и сама могу за себя постоять. – Затем обратилась к Генри, причем на этот раз без визгливых птичьих ноток в голосе. Теперь он звучал холодно и жестко. – Все, Генри, с предупреждениями покончено. Точнее, покончено с вами. Я исключаю вас из наших рядов. Как только сегодня ночью вернемся, сдайте вашу куртку. Вы больше не член нашего клуба. Генри окатил ее убийственным взглядом: – Ну разумеется, Миртл. Через три недели после уплаты членских взносов, после того как вы недвусмысленно дали понять, что эти десять штук никто возвращать не будет, вы даете мне под зад пинка? Да вы просто повод искали! – Он захохотал, сорвал с себя куртку и швырнул ее Миртл в лицо. – А вы штучка еще та. Но обещаю – я до вас доберусь. Сайлес сделал в его сторону шаг, но Миртл опять выбросила вперед руку и остановила его. Генри повернулся и зашагал в лес. – Успокойтесь, – попытался задержать его Лео, – вам сейчас небезопасно расхаживать в одиночку. – В этих лесах я ориентируюсь ничуть не хуже вас, – стряхнул с плеча его руку Генри, – вы не лучше ее, если решили, что знаете больше меня. И зарубите себе на носу: Марк браконьер, и я это докажу. Когда Генри в ярости ретировался, Лео хотел было за ним пойти, но Миртл его остановила: – Пусть идет. Генри обо многом сложил неверное представление, но позаботиться о себе может вполне. К тому же, судя по его прошлым вспышкам гнева, если за ним сейчас пойти, будет только хуже. Причем как ему, так и вам. Лео нерешительно потоптался на месте, посмотрел на одинокий след в снегу, тянувшийся за Генри, и медленно кивнул: – Пожалуй, вы правы. Миртл повернулась и обратилась к Кэти тоном, в котором больше не было ни намека на озабоченность: – В «Бригаде друзей пернатых» освободилось место. Если хотите, можете его занять. – Я… э-э-э… – Кэти посмотрела на следы Генри и перевела взгляд обратно на Миртл. – Э-э-э… А членство стоит десять тысяч долларов? – Да, – кивнула Миртл, – разумеется, в год. – Ну да, конечно, – сказала Кэти и облизала губы. – Может… может, я сообщу вам свой ответ позже? – Естественно, дорогая моя, – ответила Миртл и махнула на лес. – Сегодня вечером я впервые увижу мексиканскую пятнистую сову. Если повезет. С этими словами она и Сайлес ушли. Когда они оказались вне пределов слышимости, Кэти повернулась, посмотрела на нас с Лео, а когда увидела наши взгляды, на ее лице появилось выражение ошеломления. – Десять тысяч долларов? В год? Впрочем, какая разница – хоть до конца столетия. Кто может позволить себе отвалить такую сумму? – Что вы хотите, это же Эстес-Парк, у половины здешних жителей денег куры не клюют, в то время как остальные едва перебиваются с хлеба на воду, – пожал плечами Лео. – Хотя в данном случае я только благодарен за эти взносы. Из них каждый цент идет на борьбу с браконьерством, и касается это не только птиц. Сумма такого порядка, поражавшая воображение, оказалась полной неожиданностью. И хотя меня вряд ли можно было отнести к категории тех, кто с трудом сводит концы с концами, я в страшном сне представить не могла, как можно заплатить десять тысяч долларов за членство в каком бы то ни было клубе, даже если эти деньги шли на благое дело. – И то хорошо, – сказала Кэти, посмотрела на меня, ухмыльнулась и покачала головой, – что-то мне расхотелось напяливать на себя куртку, увешанную значками за победы в птичьих викторинах. – После чего взяла Лео под ручку и добавила: – Ведите нас, медвежонок Смоуки[1]. Лео грубо хохотнул, но все же заставил себя сохранять спокойствие. – Это что, мое новое прозвище? – Да, я понимаю, для рейнджера заповедника оно не самое оригинальное, но тем не менее. – Кэти взяла другой рукой меня под локоток и сказала: – Идемте же. Если мы выбрались в это стылое захолустье без всякой надежды получить в награду значок, давайте хотя бы устроим экскурсию с личным гидом. Если конечно же Смоуки не даст нам скучать. Лео не стал прилагать особых усилий, чтобы заинтересовать нас своим рассказом, да это и не требовалось. Лишь сообщил несколько разрозненных фактов и, главное, не мешал, когда матушка-природа говорила за себя. Затем отвел нас среди деревьев ярдов на двадцать в сторону, остановился и улыбнулся: – А теперь слушайте. Замрите неподвижно, самое большее можете крутить головой. Обратитесь в зрение и слух. Кэти хихикнула, но тут же успокоилась. Примерно через минуту я почти позабыла об их присутствии. В Эстес-Парке я бывала с детского возраста, пару раз в год навещая мамину семью. Но теперь почему-то забыла, как на самом деле выглядят колорадские горы. Невзирая на сияние луны, нам с ясного неба в прозрачном воздухе подмигивали завихрения звездных галактик, на фоне которых мистикой выделялись силуэты деревьев и высившихся вокруг скалистых горных вершин. В тишине ночь буквально ожила. Легкий ветерок щекотал мои щеки своими холодными пальцами и колыхал на безлистых ветках осины снег, водопадом низвергавшийся вниз. Где-то под ногами хрустнула ветка лесной подстилки, но я так и не смогла ничего увидеть – даже легкого трепетания подлеска. Мои глаза все больше привыкали к темноте, тем более что им в этом помогало отражавшееся от снега лунное сияние, озаряя разбросанные меж деревьев валуны и позволяя проникать взором глубже в густой лес. Справа от нас что-то зашуршало, на этот раз громче. Я повернулась посмотреть, ожидая увидеть перед собой кого-то из членов «Бригады друзей пернатых». Но вместо них на меня самое большее футах в тридцати взирал лось, рога которого, казавшиеся поистине необъятными, образовали на голове что-то вроде короны. Само по себе это зрелище не было чем-то из ряда вон выходящим. Лосей в Эстес-Парке давно приручили не хуже собак, до такой степени, что они порой даже разгуливали по центральным улицам. Но какой бы замечательной ни была подобная картина, она все же не шла ни в какое сравнение с видом этого величественного создания в его собственном царстве, ничем не потревоженном людьми. Лось дохнул облаком пара и пошел дальше. И только в этот момент я заметила дальше среди деревьев полдюжины его собратьев. Кэти, явно довольная, тихо вздохнула. Я всем сердцем с ней согласилась. Я поменяла старую жизнь на новую, наполненную книгами, семьей и магией. Но даже не ожидала, что она будет вот такой. Ночь прорезал пронзительный крик, напрочь разрушив очарование. Лоси синхронно подняли головы и в едином порыве исчезли за деревьями. Воздух разорвал еще один крик. Мы с Лео и Кэти быстро переглянулись и, подобно лосям, двинулись как одно целое, только в другую сторону – на звук. А затем услышали, что по лесу побежали и другие – туда же, куда и мы. Воплей больше не было, но, когда мы подошли ближе, ориентиром нам стали рыдания женщины, задыхавшейся от гипервентиляции легких. Выйдя на небольшую поляну, мы увидели Элис и какую-то женщину постарше, которые стояли над темным силуэтом на земле. Еще несколько шагов, и силуэт благодаря лунному свету, снегу и моим глазам, к этому моменту уже приспособившимся видеть в потемках, обрел конкретные очертания. Генри лежал на спине, уставившись невидящим взором на деревья. На его шее зияла огромная рана. Глава 5 Хотя Анна и Карл, надо признать, всегда могли прийти на помощь, когда мне надо было что-то узнать, порой я все равно осуждала их за чрезмерное пристрастие к сплетням. Иногда даже доходило до того, что они перемывали кости моим дядьям. На следующее утро в течение получаса после открытия «Милого корги» я всеми силами гнала от себя любые приходившие в голову плохие мысли. Если ты владеешь магазином, то тебе не нужно никогда ходить за сплетнями – они найдут тебя сами. А на фоне огромного количества народа, пробегавшего по магазину и поднимавшегося наверх в кондитерскую Кэти – причем обратно возвращались лишь очень немногие, – у меня возникло ощущение, что судьба уготовила нам вскоре превратиться в новый центр событий. Подумав опять, что мне надо бы взять сотрудницу управляться за кассой, я оставила пост и тоже поднялась в кондитерскую. Рядом со мной потрусил и Ватсон, хотя и без особой охоты. Слова о Ватсоне тоже пришлось проглотить. Потому как я могла бы поспорить на что угодно, что он ни в жизнь не вернется обратно в книжный, когда у Кэти все в самом разгаре. Но не учла толпы посетительниц, которым не терпелось подольше посидеть в очаровательном помещении, которое создала моя подруга. Оказалось, что Ватсон, невзирая на всю свою любовь к еде, еще больше ценил возможность избежать прикосновения тянувшихся к нему бесчисленных рук. В книжном же он постоянно крутился под ногами, что мне, надо признать, очень даже нравилось. Увидев нас с Ватсоном на верхней ступеньке лестницы, Кэти бросила в нашу сторону взгляд, сделала большие глаза и повернулась обратно к покупательнице. До этого я до конца не осознавала, сколько клиентов не спустились обратно в книжный магазин. У Кэти было не протолкнуться. За каждым столом, на каждом диванчике и стуле, хотя таковых было немного, сидели, разбившись на группки, клиентки и о чем-то возбужденно перешептывались. Я уже направилась было к стойке, но в этот момент, к своему удивлению, увидела Карла, решительно жестикулировавшего в паре футов в стороне. Мой взор, обращенный на него, он, по всей видимости, не почувствовал, потому что, когда глянул на меня, его взгляд просветлел, он махнул рукой и повернулся к аудитории: – Спросите у Фред, она тоже там была. Генри лежал в снегу с перерезанным горлом, будто в фильме ужасов. Я уже хотела было подтвердить его слова, но в этот момент ощутила в груди какое-то странное чувство и сразу же изменила вводные: – Карл, что вы здесь делаете? Вот уж не думала, что Анна позволит вам бросить ее одну в «Хижине и очаге». Он посмотрел на меня как на идиотку и махнул на противоположный угол кондитерской: – Она пошла взять нам еще по кусочку торта. Увидев, что все потянулись сюда, мы, не желая пропустить волнительный момент, закрыли магазин. В конце концов, я, вероятно, не ошиблась, решив, что Карл с Анной просто рождены для сплетен. И от этого, как ни странно, у меня на душе стало спокойнее. Анна, будто вычленив в разговоре свое имя, прошаркала к нам, сунула Карлу поднос с грушевым тортом, схватила вилку и вонзила ее в свой кусок шоколадного пирога. Затем улыбнулась мне, опустила глаза, положила вилку, стукнув о тарелку, и протянула мне: – Здравствуйте, Фред, держите. После чего опустилась на пол, охнула, колыхнув своей клетчатой юбкой, и потянулась к Ватсону. Клянусь, что он скорчил ей рожицу, но, увидев, кто перед ним, и узнав в этой женщине ту, что частенько угощала его любимым лакомством, все же дал себя погладить.