Что вы знаете о тяжелой работе? Невежественные всегда громче всех. Я гарантирую, что в своей жизни я пожертвовал большим, чем она могла когда-либо знать. Конечно, она может оставить при себе свое узколобое мнение. Я не собираюсь ее поправлять. Я поднимаю телефон и смотрю на список сотрудников, который был отправлен на мою электронную почту. Кения Джонс. Трехкратный работник месяца. Звездная продавщица универмага "Дарвин". Как могла такая, как она, вызвать такой переполох в компании? Я не могу представить, что она смогла бы убедить многих покупателей выбирать косметические средства Belle с такими грубыми манерами. Тем не менее, факты говорят сами за себя. Я получил невероятные отзывы о ее выступлении на семинаре. Менеджеры разбрасывались такими словами, как "солнечный нрав" и "заразительная харизма". Интересно, всех ли их ударили по голове. Или, возможно, они страдают от массовой истерии. Другой вывод, конечно, заключается в том, что что-то во мне пробуждает в этой женщине тигрицу. Обоснованная теория. И это не односторонне. Что-то внутри меня отреагировало на ее резкие взгляды и ее еще более острый язык. Это было грубо, чувственно и совершенно неконтролируемо. Пугающе, на самом деле. Прошло много времени с тех пор, как женщина заставляла меня что-либо чувствовать. С тех пор, как Клэр… Но это другое. Она совсем не похожа на Клэр. Совсем нет. И все же электрический ток пробежал по моим венам, когда Кения Джонс выпустила в меня свои словесные отравленные стрелы. Даже сейчас я не скрываю своего интереса. В этой женщине что-то есть. К сожалению. Мои шаги замедляются. Мои глаза возвращаются к ней, даже когда я говорю им отойти. Я замечаю, как она поворачивается и тоже смотрит на меня. Глубокие глаза цвета оникса. В них сверкает пламя. Морщинка прорезается на ее смуглом лбу. И ее губы — полные, соблазнительные, фиолетово-коричневого оттенка — изгибаются в жесткой гримасе. Она знает, кто я. Босс. Не тот, с кем можно шутить. И она все еще рычит. Я что, только что столкнулся с чертовкой? Я хмуро смотрю на нее, раздумывая, должен ли я оставить ее или бросить. — Пошел ты, — одними губами произносит она. Мои глаза расширяются. Она отворачивает голову, и я понимаю, что не могу сделать то же самое. Почему я так зациклен на ней? Может ли это быть из-за того, как ее красное платье облегает ее миниатюрное тело, подчеркивая изгибы, которые умоляют меня прикоснуться? Может быть, дело в том, как топ облегает ее щедрое декольте, или в юбке, которая расклешивается вокруг бедер? Я могу сказать, что у нее пухленький зад. Я представляю, как крепко обнимаю ее. У меня такое чувство, что она была бы мягкой под моей ладонью. Греховная мысль. Еще более порочный образ. Я смахиваю это прочь. Она морочит мне голову. Или мои несколько лет безбрачия наконец-то взяли надо мной верх. Возможно, мне следует отвечать на звонки Кайлы и снова сесть в кресло "Сделай это браком". Возможно, нет. Сомневаюсь, что сваха позаботилась бы о том, чтобы найти мне дружеские отношения с пользой. Она раздражающе предана своей миссии. "Сделай это браком". ‘Брак’. Это в названии, Холланд. Я слышу ее даже сейчас. Я снова смотрю на список сотрудников мисс Джонс и пытаюсь сосредоточиться. На снимке она мило улыбается. Я не знал, что ее лицо способно на такое выражение. Особенно после того, что произошло между нами. Жаль, что меня так же привлекает ее хмурое лицо, как и ее улыбающееся. Это не сулит ничего хорошего нашему профессиональному сотрудничеству. Мне нужно заставить ее хмуриться. По крайней мере, тогда она не будет слишком мягка со мной и искушать меня вещами, которые я не могу получить. — Все прошло хорошо. — Сухой голос принадлежит Иезекиилю, моему исполнительному помощнику. Мне нравится думать о нем как об Альфреде для моего Бэтмена, если бы я мог быть таким смелым. У него сухой ум, бесстрастное лицо, и он всегда на шаг впереди в предоставлении того, что мне нужно. Я полагаю, этого достаточно, чтобы не обращать внимания на тот факт, что у него нет британского акцента. Из конференц-зала подходит Иезекииль. В его морщинистых руках стопка тяжелых папок. Я быстро подхожу к нему и хмурюсь. — Нет необходимости лично доставлять файлы, когда мы можем их отправить. — Некоторые вещи лучше делать самому. — Он прогоняет меня, когда я пытаюсь отобрать у него папки. Иезекииль очень гордится своей работой. Известно, что он огрызается на меня, когда я сомневаюсь в его способностях. Я сую руку в карман и бросаю взгляд на пустой коридор. Уолт и мисс Джонс исчезли. Низкий голос Иезекииля эхом отдается позади меня. — Ты ей не нравишься. — Это чувство взаимно. — Вроде того. Мне нравится ее тело. Если это имеет значение. — Должен ли я сказать им, что планы изменились? — Иезекииль выгибает кустистую седую бровь. Его подбородок такой же острый, как и нос, который заметно выступает и немного искривлен из-за драки, о которой он никогда мне не рассказывал. — Планы изменились? — Я хмурюсь. Он пристально смотрит на меня, как будто я должна знать. Как будто у него нет сил или желания объяснить это по буквам. — Зачем мне менять планы? — Она неуправляема. Я склоняю голову набок. — Но мне это нравится. — Она не уважает власть. — Мне это тоже нравится. Иезекииль сердито смотрит на меня. — Она красивая. — Это не имеет никакого отношения к ее способностям. — Ты заметил. Кто бы не заметил? — Никаких изменений в планах не будет. Иезекииль изучает меня. Он может быть кем угодно — умным, быстрым на ноги, негибким и таким замкнутым, что я беспокоюсь, как бы он не оказался в отделении неотложной помощи из — за аневризмы, — но он лоялен и доверяет моим решениям. Наконец, он опускает подбородок. — Не вернуться ли нам к машине? Наша работа здесь закончена. Я киваю. Он торопится вперед, открывает передо мной дверь и провожает к грузовику, который ждет внизу. По дороге в Fine Industries я открываю свой телефон и еще раз просматриваю файлы сотрудников Кении Джонса. Специальность "Литература". Интересно, была ли она разочарована, когда единственной работой, которую она смогла получить после окончания школы, была работа в универмаге. Работа продавцом в магазине кажется резким отклонением от ее специальности. Возможно, это было сделано намеренно. Я не знаю.