ГЛАВА 18 ЖЕСТКИЕ ПРАВИЛА ХОЛЛАНД Она произносит мое имя, и я знаю, что собираюсь сводить ее с ума всю ночь напролет. Я знаю, что собираюсь утащить ее прямо на небеса и обратно. Я знаю, что буду держаться за нее всю оставшуюся жизнь. — Ты строже относишься к себе, чем ко всем остальным. И это о чем-то говорит. — Ее голос мягкий. Ее руки еще мягче. — Потому что ты угроза для всех остальных. — Я получаю результаты, — говорю я. — Ты не можешь этого отрицать. — Ты можешь не быть высокомерным прямо сейчас? У нас есть мгновение. — Это мгновение? — Я миновал это мгновение. Я обнажил все, что я есть. Все разбитые осколки. Я отпустил это. Это было то, что я отпустил — свою хватку за прошлое. Даррел был прав. Я не могу цепляться за чувство вины и цепляться за любовь. Кто-то из них должен отдавать. И потери Кении Джонса не произойдет. Я любил Клэр. Она была моей женой и матерью моего ребенка. Я всегда буду сожалеть о том, что я сделал с ней, и я собираюсь проложить путь для Белл, потому что я знаю, что это то, чего бы она хотела. Вот для чего она основала Belle's Beauty. Но эта власть Кении Джонс надо мной никуда не денется в ближайшее время. Я ее пленник, а она ни о чем не догадывается. Это неожиданно? Черт возьми, нет. Люди думают, что перемены драматичны, но на самом деле это не так. Это приближение к новому откровению. Это натыкание на другой образ мышления. Все встает на свои места, когда приходит время. И время пришло. Теперь я готов сорвать с нее одежду. Она бросает на меня строгий взгляд. — Я хотела сделать тебе комплимент, но, похоже, твоему эго не нужна моя помощь. — У меня есть другие вещи, которым нужна твоя помощь, — бормочу я. Она прищуривает глаза. — Алистер. — Назови мое имя, Кения. Ее рот хмурится. Она — чистое отношение и совершенство. Она — мое самое большое искушение, втиснутое в узкие синие джинсы. Джинсы, которые я спускаю до ее лодыжек, как только она перестает смотреть на меня этими сердитыми глазами. — Откуда у тебя такая уверенность? Она безгранична. Я поражена. — Я признался. Теперь мне больше нечего терять. Ты знаешь все. Ты можешь уничтожить меня, если хочешь. Ее взгляд смягчается. — Я не заинтересована в том, чтобы уничтожить тебя, Алистер. — Слишком много работы? — Я поддразниваю. — Я не боюсь работы. Я знаю. Я видел, как она ведет себя в офисе. Честно. С гордостью. Эта женщина может править империей, если у нее будет достаточно времени. — Я хотел не торопиться. Подразнить тебя. — Мой взгляд опускается на ее губы. Мой голос становится прерывистым. — Но сегодняшний день все изменил для меня. Ты уже познакомилась с Белль. Она уже обожает тебя. Ее губы приподнимаются. Это инстинктивно. Я вижу, что она тоже любит мою дочь. Я медленно провожу рукой по ее спине. Она отстраняется. — Дело не в том, что я… ничего не чувствую. Что-то чувствуешь? Она настолько боится навесить ярлык на это? — Ты знаешь, через что я прошла. — Ее взгляд отводится от моего. — Мой бывший… — Был ублюдком, и я совсем на него не похож. Я бы не привел тебя домой и не познакомил со своей дочерью, если бы не был серьезен. У нее перехватывает дыхание. Она ищет другое оправдание. — Офис. Что, если люди узнают? — Пускай. — Я не хочу, чтобы такие люди, как Хизер, неправильно поняли. Я усердно работала клерком. Я усердно работала, когда работала в штаб-квартире Belle's Beauty. И я чертовски уверена, что усердно работала, когда начала работать на тебя. Я не хочу это потерять. — Хорошо. — Я выплевываю это слово. Я ненавижу прятаться, но если это то, чего она хочет… — Мы никому больше в офисе не скажем. — Мои пальцы скользят по ее щеке. — И кто знает? Нырять в кладовку, чтобы поцеловать тебя, может быть жарко. Она закатывает глаза. — Я хочу избегать слухов так долго, как смогу. — Прекрасно. Я буду насиловать тебя только в своем кабинете при запертой двери. — Алистер. — Что-нибудь еще? Это первое требование звучит достаточно просто. Она прищуривает глаза. — Ты не можешь пялиться на меня на встречах. Или присылать мне кофе. — Невозможно. Ты — все, что я вижу, когда ты входишь в комнату. И тебе нравится кофе Иезекииля. — Алистер. — Назови мое имя, Кения, — рычу я. В ответ ее взгляд становится острее. — Ты продолжаешь смотреть на меня так, словно хочешь съесть живьем, и люди это заметят. Я выдерживаю ее взгляд. Она не моргает. Я сдаюсь. — Хорошо. Есть еще пожелания? — Ты на что угодно согласишься? — В пределах разумного. Ее пальцы касаются моего подбородка, стирая пространство между нами. — Тогда давай попробуем. Мое сердце пробивает ребра, ударяется в ее руки и начинает биться как сумасшедшее. Я свирепо целую ее пальцы. Ее вздохи вырываются из нее, как зарытые сокровища, которые я хочу раскопать одно за другим. Если бы мне пришлось выбирать кого-то, кто прошел бы сквозь мои кошмары и вытащил меня из моей тьмы, я не думаю, что мое сердце могло бы выбрать лучшего. Я притягиваю Кению ближе. Она дрожит в моих объятиях, и мне нравится, что она не может скрыть, как сильно я на нее влияю. — Мне нужно сказать тебе еще одну вещь. — Хорошо, — шепчет она. — Сазербург может прийти за тобой. Ее глаза становятся большими. — Что? Почему? — Просто держись от него подальше, хорошо? Если у него есть какие-то дела с Baby Box, они проходят через меня. Без исключений. — Но… Я прикладываю палец к ее мягким губам. — Никаких исключений.