Не меняя положения, он обвил меня множеством других конечностей. Потянул к себе, в ту самую бахрому мелких отростков, за которыми пряталась его пасть. Ею он жрал спецназовца, и теперь, надо полагать, собирался проделать этот фокус и со мной. Страха, как ни странно, не было. И других каких-то эмоций. Возбуждение боем, ярость, ненависть — ничего. Голова была пустой и чистой, как кастрюля у хорошей хозяйки. Ни одной мысли. И при этом — я точно знал, что надо делать дальше. Непонятно, как, но знал. По пути этот недоделанный кракен хотел меня придушить. Раздавить в кашу, переломать все кости в теле своими многочисленными щупальцами. Я не сопротивлялся. Боевая форма все продела сама — где-то увеличила плотность кожи и мышц, где-то наоборот, "спустила воздух", сделав меня поменьше. В таком перекрученном состоянии, я просто ждал. И позволил твари потянуть себя к самой бахроме. При моем приближении, она распахнулась, обнажая ровную круглую пасть, усеянную несколькими рядами зубов, каждый из которых был похож на загнутую вовнутрь иглу. Эти ряды, точнее сказать — кольца, пульсировали, зубы-игла за счет этого совершали захватывающие движения. Попади моя рука или нога в эту мясорубку, обратно уж не вырваться. Не потеряв конечность, в смысле. Но я все равно ждал. Щупальцы Абрамова развернули меня головой к пасти. Шеи коснулась бахрома. Вонь заставляла глаза слезиться несмотря на все возможности боевой формы. И когда волосы на макушки почувствовали пока еще невесомое прикосновение первого ряда зубов, я начал действовать. Уменьшил руки, выскользнув из плотного захвата. Вернул им прежние, стандартные размеры. Уперся руками в края пасти. И стал толкать их в разные стороны. Строго говоря, челюстей у кракена не было. Наверное. Вот по человеку я за каждую косточку могу рассказать, а таких тварей встречать еще не доводилось. Но должен же у нее быть предел на разрыв, да? Поэтому я напрягался, удлинял и укреплял свои руки. До тех пор, пока не раздался треск, и меня не обдало фонтаном вонючей черной жидкости. А давление на тело тут же ослабло. Я заторопился выбраться из этой мешанины щупальцев, которые после гибели монстра опали безвольными шлангами. Глава 9 Дохлым кракеном Абрамов так и остался. В смысле, не превратился после смерти в человека, хотя я этого подсознательно ждал. Словно высыхающее на жарком солнце резина, его тело начало стягиваться к центру, туда, где лежала разорванная на две части голова, а скорее — пасть монстра. Уменьшилось в два раза и в таком объеме замерло. То есть — глотка, щупальца и ничего, что говорило бы, что это когда-то было человеком. Я тоже менять личину с Халкова на Глебова менять не стал. Короткая схватка вымотала меня, будто мы с монстром друг друга день молотили, а по факту прошло минуты две-три. Внизу же ждал спецназ ККС, и его командир, который неровно дышал в сторону сверхов. Так что, разумнее было оставаться зеленой грудой мышц, способной подстроится под обстоятельства, нежели выйти наружи и получить пулю в грудь. Но стрелять в меня не стали. Четверка бойцов наставили на меня стволы автоматов, капитан тоже целился мне куда-то в лоб, но прямо сразу жать на спуск никто не стал. И на том спасибо. — Абрамов мертв. — сказал я. — И это твоя вина, капитан. И вашего идиотского плана занятий. Сверхи стояли в стороне. Но не скрученные — кроме Бегуна, ни на ком браслетов я не заметил. Вояки смотрели на них с опаской. Они, казалось, только осознали, что рядом с ними находятся очень опасные существа. Игнорируя кэкээсников, я прошел к своей группе, окинул ребят взглядом — все живы-здоровы. И услышал за спиной: — Два уголовника со сверхспособностями устроили во время занятий драку. Один в ней погиб. Это капитан. Я где-то так и предполагал, что он таким образом поступит. Вообще, вся эта затея с обучением незапланированных суперов, просто обязана была так закончится. Все к этому вело, хотя главной причиной, как мне лично кажется, была не слабая идеологическая подготовка курсантов, а откровенный саботаж военных. Делали бы нормально, что им поручили, и все бы живы были. — А свидетелей всех в расход пустишь? — уточнил, оборачиваясь к нему со злой улыбкой, что в исполнении боевой формы выглядело, как оскал ярости. Кэкээсник чуть дернулся, но смог сохранить на лице каменное выражение. Которое тут же сменилось глумливой ухмылкой. — Ты о каких свидетелях? — чуть повернул голову в сторону капитан. — Одинцов? Ну, естественно! Пока я там летал из стороны в сторону, сшибая кирпичные стены, спецназовец провел работу с Родионом. А тот — для меня это сюрпризом тоже не стало — нутро имел гнилое и трусливое. — Так все и было, товарищ капитан. — прогундосил тот, не поднимая головы. Но что меня гораздо больше корябнуло, так это пассивное поведение других курсантов. Даже не основной массы — "моих". Они тоже стояли, так же опустив головы, что-то рассматривая у себя под ногами. В общем, вели себя так, словно собирались подтвердить версию капитана, а не мою. С другой стороны — а чего ты ждал, голубь сизый? Что эти мальчишки и девчонки после суток общения с тобой, выберут правильную сторону? Они всю жизнь прожили в парадигме неверия никому, особенно властям. И твои горячие речи про равенство и братство вряд ли способны были это быстро изменить. Такая апатия сразу навалилась, хоть вой. Будто накопленная усталость — с утренних тренировок, последующих за ними групповых занятий и драки с превратившимся невесть во что Абрамовым — собралась грязным комом и упала на голову. Захотелось плюнуть, выматерится, сказать что-нибудь, вроде: "Да делайте, что хотите, придурки!" Только волевым усилием удалось удержаться, и не свалиться в это состояние. Глядя кэкээснику прямо я спросил. — А со мной что делать будешь, капитан? И вот тут у него было два варианта. Действие или угроза. Причем, с первым он уже опоздал, валить меня надо было без разговоров, едва я только из здания вышел. Сейчас с пятью боевыми стволами против сверха, который только что завалил другого сверха, выступать было самоубийством. Так что — второй. — Ты же не глупый парень, Глебов… — протянул он. Шум рассекающих воздух винтов я услышал первым. В тайге, где гула машин и прочего шума, производимого человеком, нет, звук разносится далеко. К тому же, мои уши были более чувствительны. Я знал о летящем вертолете уже минуты две. А вот капитан узнал только что. И, надо было видеть, как изменилось его лицо. Я-то по первости решил, что он обрадуется — подмога и все такое. Но он удивился. Получается, это не те, кого он ждал? Только с части должно было подкрепление прийти? А это тогда кто летит? Теперь звук подлетающей винтокрылой машины слышали все. И разговоры о моем будущем как-то сразу отошли на задний план. Все, и бойцы ККС, и сверхи, смотрели в небо. Только капитан разрывался — то ли меня на мушке держать, то ли смотреть, что там за гости пожаловали. Вертолет оказался сине-черным. Цвета Комитета Контроля. Спецназовец тут же просветлел лицом, глянул на меня с улыбкой победителя, я ответил ему кислой миной — радуйся, мол, мне плевать. Еще несколько минут, до тех пор пока машина не села, мы не общались — ждали развития событий. А когда из салона, пригибаясь под воздушным ударом винтов, выбрался человек в черном гражданском костюме, инструктор спецназа как-то сразу спал с лица. — Авдеев? — игнорируя звания и в целом модель общения военных, сразу обратился прибывший к капитану. Выглядел он необычно. Среднего роста, не бог весть какого крепкого телосложения, но — негр. То есть, настоящий африканец — иссиня-черная кожа, белозубая улыбка, коротко стриженные курчавые волосы. Было дико видеть такого персонажа посреди сибирской тайги. — Так точно! — командир спецназовцев ответил бодро и четко, но было хорошо заметно, что он нервничает. То ли не любил негров, то ли — что более вероятно — прекрасно понимал, кто к нему пожаловал. — Вы отстранены, Авдеев. — не прекращая сверкать улыбкой продолжил говорить прибывший. — Сдайте оружие, и следуйте в расположение части. Ваш командир уже ждет вас. К этому моменту винты вертолета стали замедлять вращение, и орать, чтобы быть услышанным, больше было не нужно. Так что разговор нового действующего лица и командира учебной роты ККС слушали все. И очень внимательно. А еще, из вертолета вышло четыре человека. Тоже в гражданских костюмах, не отличимых от того, что носил их шеф, они были, скорее, боевиками. Характерные позы, в которых проглядывала готовность к действию, и короткоствольные пистолет-пулеметы в руках как бы намекали на это. — А вы вообще кто? — капитан явно запаниковал, но потом решил обратится к спасительной субординации и бюрократии. — Документы предъявите. Но это уже была агония. Он прекрасно понимал, кто перед ним. И осознавал, что этот неизвестный мне черный человек, вполне способен отдавать ему приказы. — Авдеев, Авдеев… — с сожалением произнес он. — У нас что, в руководстве ККС так много негров? Но, изволь! Перед лицом капитана мелькнула красная книжечка, отчего военный совсем поник. Уже не возражая, он сунул автомат в руки ближайшего бойца, ему же отдал пистолет из набедренной кобуры, и, спотыкаясь, двинул к машине. — Пешком, Авдеев! — крикнул ему в спину негр. — Твои бойцы на чем в часть поедут? Я наблюдал за этим театром одного актера не без удовольствия. Было приятно смотреть, как военного возюкают лицом по грязи — заслужил. Но и не расслаблялся. Приезд высокого начальства, а негр сам сказал, что относится к руководству ККС, никогда ничего хорошего не сулил. Ну, если руководство, конечно, не в баню на шашлыки приезжало. — Бойцы к машине, сверхи ко мне. — продолжил командовать незнакомец. — Быстрее, быстрее! Вот, молодцы. Итак, кто у нас в срыв слетел? Как я понял, срывом он назвал состояние Абрамова. О чем негру тут же сообщил Одинцов. Он порывался сказать еще что-то, наверное, что он-то лично не при чем, но негр остановил его взмахом руки. — Ясно. А кто его локализовал? — Я. Тут уж и мне пришлось отвечать. Внутренне я сморщился — слово-то какое! Локализовал. Будто не о человеке речь шла, а о пятне мазута, вылившегося в море из дыры в танкере. — Ну, веди тогда. Он в каком здании? Я махнул рукой, и незнакомец — он ведь так никому и не представился — бодро зашагал к четырехэтажке. Мне осталось только следовать за ним. На месте, где произошла наша с Абрамовым схватка, ничего не изменилось. Только тело монстра стало еще меньше — усыхает он, что ли. Негр без всякой брезгливости присел возле него, потыкал похожее на дохлую змею щупальце, и отчетливо так зевнул. Но не от скуки, а как человек, который на ногах уже больше суток, и держится только на силе воли и резервах организма. — Ну, ты, конечно, Геракл! — протянул он, закончив с осмотром. — Просто порвал бедолагу, как тузик грелку. Не жалко было товарища? Русские идиомы в устах чернокожего кэкээсника звучали немного комично. Но нельзя было не признать, что на великом и могучем он общался безупречно. Ни акцента, ни ошибок в произношении, ни даже слишком чистого говора, который характерен для тех, кому язык чужой. — Он мне никогда товарищем не был. — пожал я плечами. — То, во что он превратился, уж точно. Простите, а вы кто такой? Немного раздражало вот это поведение, которое как бы намекало, что начальство надо знать в лицо. — Можешь называть меня Василий Оларович. Окелло. — последнее, видимо, было фамилией этого странного человека. — Генерал-майор, если что. А ты у нас Виктор Глебов. — Так точно! — Слушай, вот ты хоть не начинай! Достали эти сапоги! На вид Окелле был лет сорок пять. И на генерал-майора он не тянул от слова совсем. Однако, он явно был крут, капитана застроил одним лишь взмахом корочки. При этом держался просто, словно сосед по гаражу. Ну, или старался таковым показаться. Я прекрасно помнил, что Волков сказал мне про ККС. Служба выделенная из КГБ. Это значит, там тоже учат под кожу залазить. — Сам срыв выдел? — Только последствия, Василий Оларович. — А чего побежал сюда, вообще? Один, к тому же? — Ну… Как бы… — я развел руками. — А кто еще?