— Утихни, вонючка. Не то снова пойдешь в карцер. Мужик затащил Алису в грязную серую комнатку и стащил с нее смирительную рубашку. Плотоядно поглядев на ее тощее тело, он грубо потрепал ее по щеке и сказал что вернется к ночи — как обычно. Когда Алиса поняла что он имеет ввиду, она была уже на грани помешательства от ужаса, ведь она начала понимать, что происходит… Ей снились сны, о том, как она была свободна. Сны про магию, приключения, часто очень страшные, но жизнь была страшнее. Алиса помнила, как здесь оказалась и помнила, как потеряла язык: его ей вырезали те, кто отрезал ей руки, чтобы ее унизить ее отца. Он был убийцей, он отсидел свое, завязал, пытался начать новую жизнь, почти справлялся с приступами гнева. но эти ублюдки нашли их. Алиса отняла руки от тела и посмотрел на уродливые культи на месте костей. Мама мертва. Отец мертв — покончил с собой после того как зверски расправился с теми, кто изувечил ее. Он и Алису хотел убить, чтобы она не страдала больше, но она, дура, зачем-то сбежала. И сошла с ума. Ужас поднялся из глубины души, змеей обвил ее грудь и вонзил клыки в сердце. Алиса села на пол, обнимая обрубками рук колени и завыла от боли. Вдалеке раздались шаги. И Алиса увидела обеспокоенное, но знакомое лицо. — Пожалуйста, перестань кричать, не то тебя снова запрут, — на грани слышимости прошептал Джентльмен. Алиса хотела воскликнуть его имя, но из горла вырвался только невнятный возглас. Она прижалась к решетке, чтобы получше рассмотреть его лицо: очень юное, неумело выбритое, с юношескими прыщами на щеках и подбородке, но полное жалости и сострадания, родное. Он был одет в форму уборщика и сжимал в руках мокрую швабру. Алисе было все равно. Хоть кусочек видений оказался правдой — он был ее другом, он был рядом. Она смотрела на него восторженными глазами, не в силах сказать все это. — Я должен сказать. Меня отсюда переведут завтра. Полтавский понял, что это я последнюю неделю делал все, чтобы он до тебя не добрался. Мне не дадут вернуться, ты знаешь, закрытый режим. Прости. Алиса с ужасом поняла что он ее бросает. А еще почувствовала всем сердцем — что он чувствует облегчение. Она увидела себя его глазами: вонючая, безязыкая сумасшедшая, дочь убийцы, жалкое создание, убегающее в свои шизофренические фантазии. Ему было ее жаль, но она была ему отвратительна. Это ее жизнь. Алиса посмотрела вперед, в будущее и почувствовала как черная пучина ужаса и отчаяния накрывает ее с головой. Она кричала, но не слышала ее крика и едва слышала как мальчик-уборщик умолял ее прекратить кричать, угрожая всеми муками ада. Алиса не слышала. Она превратилась в пульсирующий от муки нерв. — Достаточно. — сказал кто-то. Алиса знала, что это голос Джентльмена, но лицо за решеткой перестало быть лицом уборщика. Это был тот Джентльмен, которого Алиса впервые встретила на детской площадке, вечность назад. Таким он спас ее от пожара. Таким Алиса видела его теперь. — Больше не нужно. Спасибо, что пришла, я очень тебя ждал, — сказал он и шагнул назад, растворяясь в темноте. Решетка исчезла и Алиса инстинктивно рванулась за ним, чувствуя все равно почему-то что протискивается в ужасно узкую щель, шагая прямо в живую, клубящуюся тьму. Две пары рук удержали ее. — Стой! — Тише-тише, — услышала она голос Матвея над ухом, и чуть не умерла от облегчения. Они стояли посреди камеры, в которую ее затащили, но теперь Алиса точно помнила кто она и где правда. Она пошевелила языком во рту, сжала и разжала пальцы и обернулась к ребятам. — Получилось? — Едва-едва, — сказал Сергей. — Дверь открылась совсем немного, мы испугались, что ты уйдешь одна, без нас, — сказал Матвей. — Но как будто в последний момент дверь придержали и мы успели влезть. Чудом, хочу сказать, прошли. Ты как? — Как это выглядело? — спросила Алиса, не переставая перебирать пальцами. Матвей с Сергеем переглянулись. — Я видел, что Гостья берет над тобой верх. Ты села, и стало очень похоже как тогда, когда она толкьо тебя захватила, ты была далеко и никого не слышала, во власти иллюзии. — Ты кричала, — сказал Матвей. — Сидела на полу и плакала и кричала, так страшно, будто все кончено. Я хотел помешать, не мог это слушать, Сережа удержал. — Потому что в другом случае ей пришлось бы переживать все это заново, — сказал Сергей. — Это было бы слишком. Нет, второй раз она бы точно отказалась через это проходить. Упиралась бы руками и ногами — достаточно вспомнить тот момент, когда она верила, что ее реальность оказалась бредовой иллюзией сумасшедшей. "Выходит, это и есть мой самый глубокий страх — что на самом деле я сумасшедшая, — подумала она, и почувствовала что еще немного и с нее хватит. Все внутри итак было сжато в дьявольский комок, еще немного и она или расплачется, либо рассмеется. Вслух она сказала: — Спасибо, что не стали останавливать. Матвей явно хотел спросить ее, что ей мерещилось, но не стал приставать расспросами. Алиса была ему за это очень благодарна. — Ну что же, мы идем искать! — сказала она и уверенно зашагала прочь из камеры. В ее горячечном бреду здесь простирался коридор больницы, но Перекресток менял ландшафты по своему усмотрению: выйдя из камеры они оказались в очень большом помещении вроде самолетного ангара. — Кто-нибудь из вас боялся летать? — спросила на всякий случай Алиса, — Или попасть в турбину самолета? — Нет. Мне кажется это место должно производить больше трепета? — спросил Матвей, — иллюзия ведь должна быть реальной, чтобы страх работал. А меня не оставляет ощущение, что все вокруг… — Фальшивое, как декорации в театре. — продолжил за него Сергей, — думал я один это чувствую… Выходит, так работает извлечение смерти, мы должны уже потерять голову от ужаса, а вместо этого видим реальное положение вещей, что все это просто фальшивка, театр, игра… — Поэтому в Перекресток всегда входили только те, кто умеет бояться. — печально сказал тихий женский голос. Троица завертела головами. Пытаясь вычислить источник звука, но в большом помещении голос отражался от металлических стен и потолка и раздавался будто бы отовсюду сразу. — Страх это не сколько пища, сколько клей, который склеивает эту реальность. Страх это само вещество, из которого состоит Перекресток. Такие как вы, наносят Перекрестку глубокие раны. Поэтому он всегда был разборчив. — продолжал голос. — Что же он нас тогда пропустил? — сощурился Мавтей. — Покажитесь, — предложил Сергей, — Кто вы? Если жертва Перекрестка, то мы вам не враги, и ничего плохого не сделаем. — Я была жертвой, — сказала девушка неожиданно оказываясь рядом с ними, как будто соткалась из темноты. У нее была бледно-молочная кожа, старомодно уложенные ярко-рыжие волосы, очень яркий, будто театральный, грим. Черное с кружевами платье, черные кружевные перчатки и гипнотические темные глаза. — Когда-то была. Теперь я и есть Перекресток. Одно из его множества лиц. Поняв что враг вышел встретить их на пороге все трое напряглись. Матвей бессознательно сделал шаг вперед, заслоняя Алису, Сергей изготовился колдовать какую-то свою магию. — Вы — Хозяйка Перекрестка? — спросила Алиса, пытаясь посмотреть на девушку своим особенным зрением, но в кои-то веки ничего не выходило. Изнанка Перекрестка выглядела точно так же как и то, что они видели. Девушка печально рассмеялась. — Хозяин Перекрестка это просто слова, Алиса. У этого места есть душа и воля, то что управляет мной и другими его лицами. Перекресток сам себе хозяин. — Тогда Перекресток уже понял, что мы не ведемся на его игры. Значит он послал тебя, чтобы разобраться с нами? — воинственно нахмурился Матвей. — Именно так, — девушка улыбнулась, — разобраться. Вы пришли за своими друзьями. Первого из них вы найдете, повернув налево и пройдя вперед совсем немного. Будьте осторожны: в отличие от вас, ваши коллеги подвержены влиянию Перекрестка. Их страхи так сильны, что сумеют навредить даже вам. Берегите головы. — она исчезла так же неожиданно как и появилась. Оглядываясь по сторонам, чтобы не упустить появления новых сюрпризов, Матвей спросил Алису: — Думаешь, нам следует ее послушать? — Все равно мы не выбрали куда идти. Попробуем, — сказала Алиса, бросив взгляд на Сергея. Новость о его коллегах придала ему сил, хоть вслух он ничего и не говорил, но душой рвался вперед. Они пошли налево. Самолетный ангар сменился заброшенным зданием пребывающей в упадке оперы. Сцена и разваленные кресла выглядели бы зловеще, если бы не смутное чувство что их не пугают, а дешево пытаются напугать, что портило все впечатление. — Если этого кого-то пугает, то истеричек, — буркнул Матвей, как будто разочарованный. — Обещанный дворец кошмаров не тянет даже на комнату страха. — Она сказала что Перекресток соткан из страха. То есть на нас с тобой он не действует, потому что мы больше не можем бояться. Для обычных людей здесь все излучает страх. — заметил Сергей. — Вот чего я не понимаю, так это почему она нам помогает. Если она сказала что она и есть Перекресток и наше присутствие его ранит, почему помогает найти коллег? — Может понимает, что мы не отвяжемся, пока не отыщем их. Алиса пожала плечами. Все-таки нестыковка. Если так, почему Перекресток просто не выплюнул коллег им в лицо? Почему заставляет идти дальше и дальше, хотя каждая секунда и каждый взгляд их должен разрушать его? И зачем Перекрестку все это время нужна была она? "Успокойся, Алиса", — сказала она себе. — "Ты почти у цели. Джентльмен где-то здесь и мы его найдем и все вместе вернемся домой". Но тревога все не утихала. Заброшенную оперу сменили бесконечные грязные коридоры, с лампами дневного света, как в морге. Стены покрыты какой-то грязно-белой мозаикой тут и там сколотой, повсюду ржавые потеки. — Однажды я бывал в подвале больницы, который соединял корпуса между собой, — сказал Матвей, — Так вот, даже там было страшнее. От его слов мертвенный свет мигающих ламп как будто поблек. Алиса заметила это, потому что смотрела внимательно — вместе со словами Матвея жизнь ушла из этого кусочка реальности. Вдруг из широкой щели в стене прямо под ноги Алисе выкатился молодой мужчина. Она едва успела отскочить, чтобы не наступить ему в лицо: грязнющее, заросшее бородой, с безумными ошалевшими глазами. Он вскочил на ноги и встал наизготовку как дикий зверь. Матвей привычно заслонил Сергея с Алисой, но Сережа стал вырываться вперед: — Тим! — воскликнул он, — Тим, это же я, лошара ты живучий! Робинзон растерянно моргнул, увидев Сергея и превратился из опасного безумца в меру молодого человека, просто давно небритого. — Не ждал тебя уже видеть, — сказал он и крепко обнял Сергея и тут же отпрянул чтобы заглянуть ему в лицо: