— Она не выдержит. — сказал Джентльмен, — Но я могу ее спасти. — Что бы ты не задумал, даже не пытайся… Джентльмен не дослушал. У Алисы не было времени на споры. Он возник в задымленной каморке и понял что теперь у него действительно нет другого выхода. Алиса едва дышала, уронив голову на грудь. — Алиса! Алиса, проснись! — ласково позвал он. Она открыла тяжелые веки. В горле все горело. — Ты мне веришь? — спросил Джентльмен. — Больше чем себе, — не задумываясь ответила она едва слышным хриплым шепотом. — Тогда дай руку. — Но я же не смогу… — Просто поверь мне. И случилось чудо — она смогла коснуться его, смогла ощутить тепло его ладони. Алиса встала и как будто сбросила с плеч тяжелую шубу, ее тело стало легким и невесомым. Сразу стало легче дышать, но Алиса думала не об этом. Она протянула руки к лицу Джентльмена и оказалась в его объятьях. — Привет, — сказала она, проводя пальцами по его губам. — Привет, — ответил он. Как много значит для живого человека прикосновение — Алиса любила Джентльмена и до того, как впервые смогла взять его за руку. Но в тот момент, когда она почувствовала его по-настоящему рядом, его руки на своей талии, его грудь близко к ее, его губы, целующие ее висок и радостно и целомудренно и печально, в тот момент она ощутила, что они — одно. И это было не просто прекрасно, это было правильно. — Надо уходить, — сказал Джентльмен. Алиса зачем-то обернулась. Увидела свое бездыханное тело, остекленевшие глаза, и почти совсем не испугалась. Рядом с Джентльменом она ничего не боялась. — Давай уйдем, — согласилась, равнодушно отворачиваясь от себя, — Что тут еще делать? *** Тень пронеслась через заграждение пожарных, пролетела над собравшейся толпой, раньше всех ворвалась в крохотную каморку. Увидев дочь мертвой он низко и тоскливо зарычал. Но нет, он не сдался так просто. Когда из густого мрака, освещенного лишь тревожными всполохами пожара, появилось чудовище с безжалостными белесыми глазами и трупом девочки на руках, бывалые врачи скорой почувствовали, будто смерть, в лицо которой они так часто заглядывали, на этот раз пришла за ними. — Ее время еще не закончилось, — прошелестел голос монстра, — Что вы встали? Спасайте ее. Его приказ словно повернул выключатель — врачи вспомнили, что они профессионалы, а не дети, напуганные до колик страшной сказкой. Они принялись за работу, а монстр отступил, — больше он ничего не мог сделать для дочери. Оставалось ждать. *** Алиса и Джентльмен сидели на ветке ивы. Эта ива была совсем как дерево из их детства, но не было ни реки ни города, только молочный светящийся туман вокруг. Алиса как ни в чем ни бывало болтала ногами, прижимаясь к Джентльмену. Ни за какие сокровища мира она бы не согласилась выпустить его. — Теперь я тоже привидение? Я ведь умерла, правда? — Да. Я забрал тебя. — сказал он. Живым он не был, а с ума от счастья все-таки сошел. Ничего не имело больше значения, кроме Алисы. Он был так счастлив, что с трудом соображал. — Ты меня спас, — она положила голову ему плечо, уткнулась холодным носиком в шею, и вздохнула: всегда бы так. — И неважно как. Теперь мы вместе. Теперь я пойду за тобой куда угодно. Теперь мы сможем путешествовать, как ты и мечтал, увидеть страны и города! Бессмертные, вернее уже умершие. Разве это не прекрасно? И только тогда Джентльмен, наконец, вспомнил, что ему некуда идти. Туда куда ведут все его дороги вести Алису нельзя ни в коем случае. Его как будто из ведра холодной водой облили, как размяукавшегося мартовского кота. Только тогда Джентльмен догадался, что мысль спасти ее была ему навязана. Перекресток пробрался в его разум настолько, что был способен и на это. Он почувствовал как будто хладная рука ложится на голову и давит на темя. Это был Перекресток, его тюрьма, его ад, место которое сделало его своим слугой и пленником. Это место было разумным и очень жадным. Перекресток смотрел на Алису через глаза Джентльмена и хотел ее. Отчаяние захлестнуло было Джентльмена, но он взял себя в руки, ради Алисы. Он еще поборется, он не отдаст ее Перекрестку. Пусть с ним все кончено, пусть, но Алиса будет жить, еще есть время отпустить ее и вернуть в тело, совсем немного, но есть. И тогда он потеряет ее навсегда, зато она не станет марионеткой и пленницей Перекрестка. — Алиса… — какая боль прозвучала в его голосе и все равно это была даже не треть той боли, которую он испытывал. Она сразу все поняла. — Пожалуйста, не уходи, — прошептала побелевшими губами. — Не отпускай меня, возьми меня с собой. Мы ведь с чем угодно справимся вместе, помнишь? — Ты не понимаешь. — с отчаянием сказал Джентльмен, отрывая от себя ее молящие руки, — Это место хуже, чем все что ты можешь представить. Оно уничтожит тебя, извратит все чем ты была. Я тебя ему не отдам. — Нет, — прошептала она. — Я отпускаю тебя, Алиса. Его последние слова прозвучали как страшное, мрачное заклинание. Мир вокруг стал меняться, повеяло холодом. — Но… Ты однажды говорил, что если спасёшь меня, то больше не вернешься… это ведь неправда? Ты вернёшься? Туман стал чернеть, ива исчезла и они оказались одни в кромешной темноте. Перекресток торопился забрать то, что принадлежит ему. — Прости меня. — с болью сказал Джентльмен. — Нет! Не смей! Не бросай меня! Его лицо покрылось глубокими чёрными трещинами и он исчез, а она, потеряв опору падала, падала во мрак. Алису ослепил яркий белый свет. Ей в лицо светила операционная лампа, а вокруг собралась толпа хирургов. Они вернули ее к жизни. — Нет, — хрипло прошептала она. — Стабильно. — сказал кто-то, читая кардиограмму. — Нет! — она сорвала дыхательную маску, и забилась в руках врачей. — верните! Верните обратно! Нет! Ей ввели транквилизатор и мир померк. *** В том доме целиком сгорели два этажа. Их обугленный скелет показывали в новостях. Все, кто не успел покинуть квартиры в самом начале пожара, сгорели или задохнулись в дыму. Но не Алиса. Она ждала. Она не пыталась наложить на себя руки, как боялись врачи. Она не была дурой и знала, что это ей не поможет, но что делать дальше, не знала. Из больницы ее забрал отец, раньше времени, но никто не посмел ему возражать. Медсестры и врачи шарахались от него, боясь даже глаза поднять. Поезд не порадовал Алису так как в первый раз, напротив, ей казалось что из рая она попала в чистилище. Она не плакала. Не разговаривала. Практически не шевелилась. Ей казалось что даже воздух вокруг нее болит от ее горя. Тётя решила, что Алиса в шоке и сперва пыталась ее ободрить, развеселить, затем отступила напуганная пустотой в ее глазах и почти перестала ее беспокоить. На четвертый день после пожара к ней в комнату пришёл отец и велел: — Спрашивай. Алиса спросила о единственном кто имел для нее значение: — Он жив? — Не меньше, чем обычно. Она медленно выдохнула. По крайней мере, не самое худшее. — Он вернётся? — Нет. — короткий ответ ранил ее, как удар ножом. Алиса не удержалась, из ее глаз брызнули слезы, а ей казалось — это жизнь утекает. — Ты собираешься всю жизнь проплакать? — холодно поинтересовался отец спустя пару минут. — Да. Прямо как ты, — Алиса понимала, что это грубо, но ничего не могла с собой поделать. Но он нисколько не обиделся. Он хорошо знал, что она чувствует.